Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Знаю… – Капитан затянулся, с наслаждением выпустил облако дыма. – Извини, что сразу не сказал о ее проблемах. Но вроде вышли из неловкой ситуации, никто не сбежал. Обморозились в сорок третьем, в метель попали в Черняковском районе, когда от карателей уходили. Мы хутор держали – нас около дюжины было, а бабы с детьми через поле рванули – так короче было. От немчуры отбились, снежная буря началась. У фрицев куриная слепота проснулась. Пока в себя приходили, мы их штыками, да ножами переделали. Потом своих искали. Не видно ни зги, холодина лютая. Вроде всех собрали, а Наташки нет. Бросился на поиски, нашел – чистая случайность, что наткнулся. Она уже уснула – сил подняться не было, смирилась. Взвалил на горбушку, потащил к ближайшей печке. Сама-то оклемалась, да вот с ногой беда – гангрена пошла, пришлось ампутировать ниже колена… Жить не хотела, руки на себя порывалась наложить – она же первой красавицей была, мужики завидовали черной завистью, что такую отхватил. Потом смирилась, училась жить по-новому. А я извелся весь, ведь, как ни кинь, по моей вине это произошло, искал ее долго.

– Нет твоей вины, – возразил Павел. – Всякое случалось, везде соломку не подстелешь. О протезе не думали?

– Думали. Однажды предложил, аж загорелась вся. Мол, снова буду каблучки носить, с мужиками флиртовать. Дорогое это нынче удовольствие. Денег нужно накопить, хороших мастеров найти – не в нашей, понятно, дыре. Так и откладываем каждый месяц – мол, подождем, не горит, никто уже не смотрит на твою ногу… Не так это. Еще как смотрят. На работе у Наташки бабы злорадствуют: вот, мол, расплата за твою красоту… Есть задумки по работе?

– Да, парочка пришла в голову. Придерживаюсь прежней версии, которую вы так старательно отвергали. В городе орудует банда. Нападает на граждан, у которых есть чем поживиться; устраивает налеты на государственные объекты. То, что выбрали заштатный городок, тоже объясняется. Во-первых, главарь из местных – тот самый, что струной балуется. Во-вторых, противопоставить им нечего – в отличие от большого города. Несколько милиционеров – и весь оплот. Еще вчера двоих из строя вывели. МГБ в расчет не берем. Не их это работа – с бандитизмом бороться. Да и штат у них символический. Так что все логично. Ты не кривись, признай очевидное. После столкновения на заводе могут взять передышку – понимают, что мы будем землю рыть. Или нет – если совсем без головы. Теперь про саму банду – исполнителей то бишь. Дерзкие, решительные, владеют информацией и действуют по плану. Подумай, Вадим, среди местных могут быть такие? Чтобы собрались по первому зову, вникли в ситуацию, работали четко и слаженно. Блатных, понятно, исключаем.

Куренной задумался, извлек из пачки вторую папиросу.

– Нет, не думаю. Город мы знаем. Основная опасность исходит от сиделого элемента и тех, кто живет по воровским законам. Но это в лучшем… вернее, худшем случае – они могут устроить налет на продуктовую базу, своровать кошелек, изнасиловать в подворотне. У них нет никакой организованности. Прочий контингент… работяги, пенсионеры – это вполне сознательная законопослушная публика. Нет, все не то. Про тех, кто может сбиться в банду, мы бы узнали. Осведомители не спят, держим ситуацию.

– Вывод? Это не местные, залетные. По крайней мере, большинство.

– Да ладно, Горин, знаем мы всех залетных.

– Про нашу банду вы тоже знаете. Неправильно выразился насчет «залетных». Назовем их приезжими. Внешне не упыри. Обычные граждане, в светлое время суток не вызывают подозрений. В остальное время – за ними никто не следит. Крепкий коллектив, всегда вместе, им не нужно время, чтобы собраться. Улавливаешь мысль?

– Дай-ка подумаю… У нас особо не разгуляешься… Ты ни на что не намекаешь, Горин? – Куренной насторожился.

– Нет, Вадим. Милицию, сотрудников госбезопасности – оставим в покое. Не хочу аргументировать, только время терять. Военные из города ушли – эту ниточку тоже не потянем. Представители органов власти… пока опустим, но контакт с оными возможен.

– Хватит, не рисуй вилами по воде. – Куренной поморщился. – Кстати, местная ВОХР – почти все приезжие. Не больные, не калеки. Угрюмые мужики, себе на уме, бывшие военные. К милиции отношения не имеют, у них свои начальники в Пскове. Контора официальная, но какая-то… многоступенчатая. Имеют договоры с райкомом и горисполкомом, иногда усиливают наши посты, но в основном работают самостоятельно.

– Госбанк они охраняют?

– Нет… Точно нет. В банке своя система, но под твое описание не подходит. Списанные по болезни военные, милиционеры на пенсии… Вохровцы – замкнутый коллектив. Работают посменно. База – в бывшей гостинице «Маяк» на Крылова. Особо не пьющие – во всяком случае, не злоупотребляют, что уже подозрительно. На днях поймали вора – забрался в кабинет второго секретаря, вскрыл фомкой сейф. Наказали своей властью – всыпали сто горячих, потом в милицию сдали. Этот бедолага ходить не мог, вся задница горела. И не докажешь мужикам, что самосуд – это плохо. Вроде их задача – стеречь кассиров в дни выдачи зарплаты. Но ночью на кирзаводе их что-то не видели…

«Потому что в масках были», – подумал Павел.

– Есть другие кандидаты?

– Студенты из Ленинграда свинарник строят в поселке Вишенка, – вспомнил Куренной. – Это рядом с городом, на юго-востоке. Пешком до центра за полчаса дойти можно. Обычные студенты, летом трудятся на стройках народного хозяйства, зимой сидят на лекциях.

– Кто такие? – насторожился Горин.

– Договор у них с исполкомом. Рассчитывают копеечку получить. Покойный Золотницкий проверял студентов. Трудятся ударно, по вечерам выходят в город, с девчонками знакомятся, выпивают. Но вроде в меру. На вид сознательные, комсомольцы. Считаешь, следует проверить?

– В первую очередь. Перевертышей в наше время развелось…

– Хорошо, проверим. Есть рыболовецкая артель на Чудском озере. Недавно организована – под полным контролем городских властей. У них баркас, выходят в озеро, забрасывают сети. Улов принимает райпотребсоюз, а мужикам перепадает неплохая оплата. Эдакие просоленные мужики, слова лишнего не скажут. Живут в своем мирке, употребляют крепко – хотя и не в ущерб работе. Проживают в поселке Устянка на берегу озера – в отдельном бараке. От деревни до городских окраин – километра полтора.

– Западная окраина – это улица Камышинская, где напали на патруль? – прикинул Павел.

– Примерно. Эту публику тоже проверяли по нашему ведомству, ничего подозрительного не выявили.

– А что такое «полный контроль городских властей»?

– Как обычно. – Куренной засмеялся. – Приехали, посмотрели, сверили бумаги. Через месяц еще раз приехали, красотами полюбовались, рыбкой затоварились. А рыбка на озере знатная: ряпушка, налим, сиг, судак, окунь с лещом… То есть реального контроля за этими работягами нет. Верим мы безоговорочно в сознательность граждан. А потом удивляемся, когда они нас резать начинают…

– Приличный объем работы, – оценил Горин, – всех объездить, присмотреться, опросить под благовидным предлогом. А если еще кого вспомнишь – то и за месяц не управимся.

– Через месяц, если так пойдет, нас выведут на площадь и показательно расстреляют, – мрачно напророчил Куренной, – дабы знали, как не надо работать. И это не фигура речи…

– Закурились уже, – приоткрылась дверь, выглянула Наталья. – Фу, дышать нечем. Мужчины, вы на работе про работу говорить не пробовали? Чай остывает.