Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Конечно, если покупать по двадцать штук на лучшие места в партере, какие-то билеты точно окажутся лишними, – усмехнулся Егоров. – Вы же понимаете, Жабкин, что я легко могу вас схватить за руку. Нужно лишь установить слежку и в нужный момент зафиксировать факт продажи билетов по спекулятивной цене…

– Да, я понимаю, вы многое можете, – скривился барышник. – Но зачем вы мне все это говорите?

– Я хочу, чтобы вы не юлили и были со мной откровенны, – объяснил капитан. – Дело очень серьезное. Итак, вы утверждаете, что ваш дядя был беспечен и хранил свою коллекцию в доступном для многих месте. Вы знали, сколько стоит эта коллекция?

– Точной цены, конечно, не знал. Он сам мне никогда об этом не говорил. И не потому, что скрывал эту цену – просто он не придавал ей значения. Он не рассматривал свою коллекцию как способ накопить деньги; нет, древние монеты интересовали его только как редкость, свидетельства старины… Но, конечно, он знал, что его коллекция дорого стоит, что за нее можно получить огромные деньги.

– А вы знали?

– Конечно, я тоже это знал.

– Кроме вас еще кто знал, где хранится коллекция?

– Знали несколько человек, его близкие друзья.

– Вы можете их назвать?

– Конечно. Прежде всего это коллега дяди, дирижер Вячеслав Вернер. Затем художники Зуев и Мутко. Ну, еще Леонтьев, танцор балета – его имя вы должны знать, он знаменит… Были еще несколько человек, имеющих отношение к балету, вообще к танцам, но я их не знаю.

– Сколько всего человек бывали в квартире вашего дяди?

– Немного. Человек семь, не больше.

– А женщины бывали?

– Нет, дядя всю жизнь прожил холостяком, он чурался женщин.

– А кто убирал квартиру?

– Это делал Олег. Ну, я привык так его звать, в детстве я его звал «дядя Олег», хотя он мне, конечно, никакой не дядя…

– Объясните толком, что это за человек?

– Да, тут требуются объяснения, потому что Олег – это такая своеобразная личность. Он долгое время работал официантом в «Арагви», но затем как-то повредил ногу, стал хромать и работать официантом больше не мог. С дядей он познакомился, будучи официантом, – он обслуживал его столик. А кроме того, Олег был большим любителем музыки, ходил на концерты. Он с огромным уважением относился к дяде Юре, был его поклонником. И когда Олег не смог больше работать и начал искать новый заработок, они с дядей договорились, что Олег будет помогать дяде по хозяйству. И он действительно взял на себя все хозяйственные дела – покупал продукты, готовил, подавал на стол, убирал квартиру…

– Да, не совсем обычные отношения… А как фамилия Олега?

– Фамилия, фамилия… Я никогда не задумывался… Нет, не могу вспомнить его фамилию. И спросить некого…

– Ладно, я найду, кого спросить, – успокоил свидетеля Егоров. – И этот Олег, конечно, знал, где хранится коллекция вашего дяди?

– Конечно, знал. Он не разделял увлечения дяди нумизматикой, но охотно слушал его рассказы о монетах разных королей и императоров.

– Вы назвали только четырех человек, близких друзей вашего дяди. Но вы ранее сказали, что к нему ходили человек семь. Вам нужно вспомнить остальных, кто бывал в квартире. Вот вам листок бумаги…

Егоров вырвал последний листок из своего блокнота и подал свидетелю.

– Ручку, я надеюсь, вы найдете сами. Составьте список всех людей, бывавших на квартире Воскресенского. Имена, фамилии, род занятий, адреса, телефоны – напишите все, что вы о них знаете.

И вновь, уже третий раз в этот день, Егоров и очередной свидетель сидели друг напротив друга, и каждый занимался писаниной: Жабкин составлял список друзей дирижера, а капитан писал протокол допроса. Минут через двадцать свидетель закончил свою работу и протянул капитану готовый список. Егоров внимательно прочитал его. Он искал в этом новом, уже третьем списке знакомые фамилии. Но нет, таких фамилий не было.

– Значит, дирижер, два художника, два танцовщика и два человека, чьи профессии вам неизвестны, – подвел итог капитан. – Все правильно?

– Да, я не знаю, чем занимаются Денис Мезляков и Илья Досталь, – признался Жабкин.

– Теперь относительно мест работы, – капитан продолжал изучать список. – Дирижер Вернер, как вы пишете, работает в оркестре Московской филармонии, художники… вы не знаете, где они трудятся… Танцовщик Сеславский числится в труппе театра «Эрмитаж», а Леонтьев – в Большом театре. Тут все верно? Если я сейчас позвоню в Большой театр и спрошу, выступает ли у них такой человек, они это подтвердят?

– Конкретно про Леонтьева, думаю, не подтвердят, – ответил свидетель.

– Вот как? – удивился капитан. – Это почему же?

– А вы разве не слышали, что группа артистов балета из Большого отправилась на гастроли во Францию? И Леонтьев туда поехал. Он сейчас танцует где-нибудь в Париже… Но, кажется, на днях они должны вернуться. А может, уже сегодня ночным рейсом прилетят.

Капитан Егоров так и подпрыгнул на стуле.

– Значит, Леонтьев выступает за границей? – спросил он, словно не расслышал сказанное свидетелем.

– Ну да, – повторил Жабкин. – И уже не впервые. Насколько я знаю, полгода назад он ездил в Италию, выступал в Риме, Милане.

– А когда эта группа артистов отправилась во Францию, вы знаете?

– Да, я помню это сообщение по телевизору. Они вылетели… Да, четыре дня назад, шестнадцатого октября. Гастроли у них на этот раз короткие, всего три дня…

В мозгу Егорова сразу всплыла дата – пятнадцатое октября. В этот день, вернее, в эту ночь была убита Виолетта Леонидова. А на следующий день артисты балета улетели во Францию. Возможно, это было не просто совпадение…

– А он часто бывал в квартире вашего дяди, этот Леонтьев? – спросил капитан.

– Да, он был там постоянным, желанным гостем. Ведь он очень знаменит, Игорь Леонтьев. Неужели вы не слышали о нем? О нем все время по телевизору говорят. Он часто за границей выступает. Во Францию он уже второй или третий раз едет. Вот как только началась разрядка напряженности, начались контакты с зарубежными артистами, так артисты Большого стали часто ездить в Европу. Кажется, Игорь…

Свидетель говорил еще что-то, но капитан его почти не слушал. Только что он получил важнейшую информацию. Человек, часто бывавший в квартире погибшего дирижера, ездил за границу! Он бывал во Франции, и не раз бывал. И он вполне мог купить там те самые перчатки, нитка от которых осталась на корешке книги из разграбленной библиотеки Бориса Соколова… Мало того, Леонтьев работал в Большом театре, то есть там же, где пела Виолетта Леонидова! Вот оно, совпадение! Все сходилось!

– Скажите, Жабкин, а когда вы в последний раз видели Леонтьева в квартире вашего дяди? – спросил капитан.

Свидетель задумался, потом развел руками:

– Нет, не могу вспомнить. Я его у дяди вообще всего раза два видел.

– А что, этот танцовщик тоже был нумизматом? Он собирал древние монеты?

– Насколько я знаю, нет. Вообще среди людей, бывавших в гостях у дяди, только один из художников, Зуев, немного интересовался нумизматикой. Остальных с дядей сближала любовь к музыке, а в случае с художниками – его любовь к живописи. Он ведь покупал не только старинные монеты – он приобретал у художников их картины. На мой взгляд, это были странные приобретения – какие-то мрачные полотна, на которых были нарисованы заборы, заводские трубы, покосившиеся домики… А еще у него картина висит: трое пьяниц за столом, а на столе бутылка водки, стаканы граненые, селедка обгрызенная… Гадость, одним словом. А дяде нравилось, у него эти картины в квартире висели.