Билет в никуда

Дождь прекратился. Салат был съеден. «Текила» напоминала о себе неприятной отрыжкой, как будто он нажевался кактуса в натуральном виде. Окинув взглядом уютный ресторанчик, Александр вышел на мокрую, нахохлившуюся зонтиками площадь Армий и зашагал по улице Капуцинов к фонтану, в котором бронзовые музыканты продолжали извергать струи воды из труб, барабанов, ушей и прочих органов.

Сбивающиеся в стайки любопытные японцы разглядывали его со всех сторон и бесконечно фотографировали друг друга. К Александру подошел молодой блондин в джинсовом костюме, с рюкзачком за спиной. Протянул руку:

– Здравствуйте, Саша. Вас узнать нетрудно. Не обижайтесь, но печать совка четко обозначена на вашей физиономии.

– Естественно, – согласился Курганов. И, повнимательнее разглядев блондина, в свою очередь, заметил:

– А вы в Европе недавно?

– Почему?

– Потому, что обращаетесь по-русски. Блондин виновато улыбнулся.

– Ваша правда. Я тоже Александр. Короче – Алекс.

– Тогда отойдем подальше, чтобы не попадать в их объективы, – Курганов кивнул в сторону японцев.

Они сели под зонтик ресторана «Кафе де Пари» и заказали пиво. Блондин положил на стол элегантное портмоне.

– Здесь адрес и деньги. А куда вы спрячете сувенир?

– В карман положу, – буркнул Александр. Его начинало раздражать, что этот сопляк разыгрывает перед ним бывалого диверсанта.

– В Люксембурге не принято носить оружие, – на полном серьезе предупредил тот.

– Слушай, Алекс, я с тобой встретился не для инструктажа.

Давай пистолет и проваливай отсюда. Нечего нам вдвоем светиться.

Алекс встал, достал из рюкзачка круглую жестяную коробку для печенья, поставил ее перед Кургановым.

– Так сказать, к кофе, – и, не прощаясь ушел, лавируя между столиками.

Александр сорвал клейкую ленту и открыл коробку. В коробке действительно первым слоем лежало печенье. Ничего не оставалось, как выпить с ним принесенный официантом кофе. Потом, украдкой оглядевшись, Курганов пошарил пальцами в коробке и, определив ручку пистолета, быстрым движением переложил его во внутренний карман пиджака. Народа за столиками почти не было, да и накрапывавший дождь не способствовал глазению по сторонам. Допив кофе, Курганов вынул из портмоне листок с адресом и внимательно изучил пояснение, как добраться до дома Отто Виктора, расположенного в пригороде Ремиха, небольшого городка на Мозеле.

Некоторое время пришлось потратить, чтобы найти такси. Не указывая конкретного адрес, Александр попросил отвезти его в Ремих. Вся дорога заняла минут сорок. Они проехали американское мемориальное кладбище и по довольно узкому шоссе направились к границе с Германией.

В Ремихе вовсю светило омытое дождем солнце и толпы нарядно одетых людей прогуливались по набережной под звуки духового оркестра. Здесь Курганов решил задержаться до позднего вечера.

Инесса целый день провалялась в постели. Она наслаждалась ласками ненасытного, соскучившегося по ней Виктора, который, как ребенок, радовался ее приезду. Долго водил по дому, с гордостью показывая убранство. Если верить Виктору, то все здесь создавалось для нее.

– Неужели ты был уверен, что мы будем вместе? – спросила она, любуясь будуаром, выполненным в венском стиле, с низкой, обитой голубым шелком мебелью на гнутых ножках.

– Ты здесь хозяйка. Нравится?

– О, да, – улыбнулась Инесса его отражению в старинном, на полстены зеркале. – Ты сумел создать рай. Ужасно заманчиво жить среди дразнящей глаз роскоши. Я предчувствовала, что попаду в дом, созданный тобой для любви. Поэтому столько лет не решалась переступать этот порог.

– Значит, теперь ты со мной? – воскликнул Виктор и подхватил ее на руки.

Инесса гладила его седую шевелюру, ощущала надежность держащих ее рук и была почти счастлива. Оставалось только завладеть деньгами фонда «Острова России» и уж после этого навсегда забыть о Манукалове, московских подругах, бандитах и пошлых любовниках типа Али. Было настолько хорошо с Виктором, что она не решилась выяснять правду о его сотрудничестве с КГБ. Старалась выбросить из головы, так же как приучила себя не вспоминать о гнусностях, совершенных Манукаловым.

– Ты слишком сосредоточена на делах, – укорил Виктор.

– Нет, нет… о них потом! Неси меня в ванную! Там давно не плескалась женщина? – со смехом принялась выпытывать она.

– Давно.

– Тогда прощаю.

Ванная комната по роскоши не уступала всей квартире. Там можно было находиться постоянно. Кроме огромной, низкой, стерильно белой ванны с пальмами по краям, там находился туалетный столик, кожаный белый диванчик, замысловатые тренажеры, всевозможные шкафчики, белый телевизор и музыкальный центр. А так же прозрачный мини-бар с холодными напитками.

До спальни Инесса добралась не скоро. Слишком здорово оказалось предаваться любви среди зеркал, ароматов и журчания воды. Виктор оставался все тем же нежным и заботливым любовником, с немного пресноватым, размеренным сексом. Чувственным, но недостаточно страстным, как и все в Европе.

Завтракали они, лежа на необъятной французской кровати, среди скомканных шелковых простыней. Виктор проснулся рано и соорудил божественный завтрак из авокадо, французского сыра, креветок и спелых розовато-салатовых плодов манго.

– Ты выполнил мою просьбу? – прихлебывая кофе, спросила Инесса, решив, что настало время переходить к делам.

– Какую? – не понял Виктор, витая в облаках ночных ощущений.

– Нам нужен банк! – поставив чашку на поднос, холодно напомнила Инесса.

– Вам? Тебе и Манукалову?

– Не паясничай… Александр умолял меня выйти из бизнеса. Запугивал. Но я сумела вырваться из-под слежки. Назад дороги нет. За мной – огромные деньги. Миллиарды долларов. Это я настояла на твоей кандидатуре, так что и тебе уже поздно отказываться.

Виктор откинулся на подушку и поглядел на профиль возлюбленной. Губы, еще недавно с жадностью целовавшие его тело, снова стали похожи на кратер вулкана с запекшейся лавой. Приходилось подчиниться напору. В противном случае неизбежна истерика с претензиями и сожалениями. Виктор слишком долго ждал эту женщину и не находил в себе силы вступать в спор.

– Я давно подготовил банк. Здесь, в Люксембурге. В любой момент могу принять на себя руководство и приступить к банковским операциям. Но принять смогу только чистые деньги.