Билет в страну дождей

– Да.
– Полыньш густо покраснел.
– Это у меня - с детства... Впечатлительность...

Я, облегчённо рассмеялся - было у меня подозрение, на нечто - совершенно иное.

– Итак! Предупреждаю - всех!
– Откинувшись на спинку кресла, начал я.
– По решению контрразведки, мне был имплантирован комплекс "глушак". Думаю, что это такое - объяснять не надо?

Дождавшись согласных кивков, продолжил:

– Так - же, мне были имплантированы комплексы боевого усиления и боевого - наблюдения. Так что, как вы понимаете - настроение у меня - очень... Не очень - одним словом. Благодаря нарушению рекомендаций, мы, просрали три часа рабочего времени. Условно - безопасного времени, использовать которое, рассчитывалось, до проявления аномальной активности, на корабле. Специально для дебилов, от контрразведки, не изучивших моего личного дела: у меня - "сим-сим". И реагировать на внешние проявления, с помощью оружия - верх бараньего примитивизма! Если со мной, что-то произойдет - поверьте - я выключусь раньше, чем вы успеете сказать "ой"! За это отвечает четвертый имплантант, контролирующий, непосредственно - меня. Такие - же, между прочим, стоят и у Вас!

– Я, вздохнул. Мой чудесный сон, моё видение, оставившее после себя, прекрасное настроение - сделало ручкой.
– Если ни у кого нет вопросов, тогда, может, уже начнем - работать?

– У меня есть вопрос!
– Вскочил Полыньш.
– Ты сказал "четвёртый". Значит, есть и пятый?

– Есть. Телеметрия.
– Кивнул я головой.
– У вас - такие - же.

"Контра" пыхтела, переглядывалась и качала головами.

– Работаем.
– Вздохнула Мадлен.
– Как старшая по званию, приношу извинения. И... Нам твоего дела, не давали.

– Прошу прощения.
– Искренне сказал я.
– Мой капитан, настоятельно требовала, на передаче моего дела, всем, идущим со мной.

– Долбанная секретность!
– Повторился Текельманн.
– Она нам боком, выйдет...

– Даже я, не знал, что ты - "контра"!
– Обиженно заявил Юденцов.
– И, вот как, тебе доверять, после этого открытия?

– Доверять будем - полностью.
– Потребовал я.
– Иначе - точно, все здесь останемся.

– По плану, у нас - проверка стазис - помещения и оружейка, на четвертом ярусе.
– Сказал Арзамасцев, уткнувшись в планшет.
– С чего начнем?

– Начнем - со связи.
– "В одну голову", решил я.
– Без неё - всё, совсем - плохо. Мы здесь уже девять часов, а помощи, как то - не наблюдается... Мадлен, кто из твоих, ещё в связи, петрит?

– Ганс.
– Молниеносно ответила, товарищ Штрауб.
– Лучше всех!

– Отлично! Ваша пара, занимается связью. Мы, четверо - идём потрошить оружейку.
– Я задумался.
– И, господа - товарищи, держите оружие - снаружи! Не дай боком, что, я - один - не отстреляюсь!

– Этого добра, у нас - с запасом!
– Улыбнулась Мадлен.

– Патронов - много не бывает.
– Вспомнил я старую аксиому.
– Бывает - мало. Бывает: ещё бы, чутка, да не унесу. Отдельное внимание - и самое пристальное!
– всем неполадкам в скафандрах. Докладывать - сразу. Исправлять - при малейшей возможности.

– Есть!
– Дружно ответили все пятеро, очень сильно дав понять, что не только "контра", в моей группе.

– Выходим, - Я глянул на свою механику, на запястье, - через 15 минут. Время пошло.

– Данн!
– Окликнула меня Мадлен.
– Покажи, сим-сима...

Повернув левую руку, ладонью вверх, позвал "Змейку".

Через миг, на ладони появилась раздражённая змеюка, шипящая и настороженно наблюдающая за всеми, показывая раздвоенный язык.

Подкинув "Змейку" в воздух, заставил её стать драконом, затем, вновь подставил ладонь и подхватил свою красавицу.

– Удовлетворена?

Мадлен, оглядевшись по сторонам, улыбнулась и расстегнув две пуговицы на камуфляже, оголила плечо, с которого на меня уставилась миленькая, ярко-рыжая лисичка, подмигнувшая, жёлтым глазом.

– Мы с тобой - одной крови!
– Пробормотал я, клич волков.

– Ты и Я!
– Продолжила за меня, Мадлен, застёгивая камуфляж.
– Даже спрашивать, не буду, откуда знаешь... Но, раз знаешь - значит - надо.

"Млять! Кажется, я снова, во что-то - вляпался!" - Задумчиво почесал я затылок.
– "Хочу домой, на "Сигон"!"

– Мэдди! Связь нам нужна, больше чем воздух!
– Сказал я.
– Хоть проводами, хоть фонариком, мигай! Мы здесь, уже девять часов. А помощи - нет. Значит, реально, либо - нас "списали", либо - "беда-беда"!

– Хорошо.
– Качнула головой Мадлен.
– Если Юденцов ничего не придумает, будем думать вместе, но - сделаем.

Натянув свой скафандр, окинул взглядом своё воинство - вроде, всё в норме: фонари светят, слышимость нормальная, оружие - выглядывает из-за спины.

– Ну, Авось да Небось - помогайте!
– Рассмеялся я.
– Пошли, "учёные"!

В два захода выбрались из модуля.

Мадлен и Ганс, тут же, схватились за инструменты, а мы, четверо, потопали к уже знакомой лестнице - путь до оружейки, на четвёртом ярусе, предстоял не близкий.

Текельманн обогнал меня на первом же повороте, снял с плеча "коротыш" - АВ-12 и пошёл впереди мягкой походкой бывалого бойца, успевая контролировать аппендиксы встречающихся коридоров и провалы дверей. Сзади пыхтел Полыньш, замыкал - Арзамасцев, с незнакомым мне автоматом, с толстым стволом.

Никто на нас не набрасывался, из темноты - не тянулись дрожащие руки, но вот сама безвоздушная среда - сильно давила на мозги.

Больше всего бесила тишина. Вибрация от наших шагов - вот она, никуда не делась. А звука - нет.

– Мадлен!
– Позвал я тихонечко.
– Рассказывай, что-нибудь. Будем проверять, до куда, наши передатчики, дотягиваются.

– Лучше, я спою...
– Усмехнулась Штрауб и запела:

Не для меня, цветут сады!

Не для меня Дон разольётся!

Вино, по рюмочкам нальётся,

Такая жизнь - не для меня...

Голос у Мадлен оказался настолько красивый и мощный, что дух захватывало! Казалось, что старая казачья песня, написана специально под неё, под её, чуть хрипловатые обертоны. Она не пела - картину - рисовала!

Через минуту, я различил, как в песню вступил второй голос - мужской. Голос Арзамасцева, идущего позади нас.

Голоса сплелись, дополняя друг - друга и создавая, ту самую, неповторимую атмосферу, которую можно услышать, всего один раз в жизни.

Как завороженные, мы шагали по пустым коридорам, по длинной лестнице, вверх, а в ушах всё звучали и звучали голоса.

На третьем ярусе, голос Мадлен пропал, словно отрезанный ножом.

Михаил чертыхнулся и замолчал.

– Жаль.
– Сказал Полыньш.
– Красиво...

– Эти песни, не на корабле, петь надо.
– Арзамасцев вздохнул.
– Им - степь нужна - до горизонта!

– Ну, степи - не предвидится!
– Хохотнул Текельманн.

– Нет в тебе, романтики!
– Рассердился Полыньш.
– Прагматик, до мозга костей.