Бироновщина

— La bourse ou la vie? Грабежъ среди благо дня, — виноватъ: среди блой ночи.

— Нтъ, докторъ, это не простой грабежъ, а благородный бой съ равнымъ противникомъ, въ своемъ род турниръ.

— Такъ что же вы не побьете главнаго борца?

— Кого, герцога? То-то, что онъ не равный борецъ: самъ онъ терпть не можетъ проигрывать и какъ бы требуетъ, чтобы вс слагали передъ нимъ оружіе.

— А было бы вовсе не вредно хоть разъ пустить ему кровь, — замтилъ молчавшій до сихъ поръ Волынскій. — Вы, Петръ Иванычъ, нынче вдь въ изрядномъ, кажется, выигрыш? Что бы вамъ сорвать y него банкъ?

— А ваше высокопревосходительство меня благословляете?

— Благословляю отъ всей души. На всякій случай, впрочемъ, докторъ, не возьметесь ли вы быть секундантомъ молодого человка. Почемъ знать? Можетъ-быть, ему понадобится и хирургическая помощь.

— Будемъ надяться, что не понадобится, — улыбнулся въ отвтъ Лестокъ и своей легкой, эластичной походкой послдовалъ за Шуваловымъ во вторую гостиную, гд игралъ герцогъ съ избранными партнерами.

IX. Человкъ на карт

Сорвать тотчасъ банкъ y Бирона Шувалову не представилось, однако, физической возможности: металъ банкъ не самъ хозяинъ, а одинъ изъ гостей — генералъ-полицеймейстеръ Салтыковъ.

— Diable! — выбранился съ досады Петръ Ивановичъ и сталъ перебирать лежавшую на боковомъ столик къ услугамъ понтеровъ колоду.

— А вы разв не выждете тальи герцога? — спросилъ его шопотомъ Лестокъ.

— Да скучно, знаете, ждать! Притомъ надо пользоваться счастьемъ, пока везетъ. На какую бы карту врне поставить?

— А y васъ нтъ своей врной дамы сердца, червонной дамы?

— Дама-то есть, — отвчалъ Шуваловъ, вспомнивъ объ Юліан Менгденъ, — но червонная ли она и врна ли, — еще вопросъ. Сдлать разв пробу?

Отыскавъ въ колод червонную даму, онъ подошелъ къ играющимъ и попросилъ y банкомета разршенія поставить также карту.

— Сдлайте одолженіе, — съ холодною вжливостью отвчалъ Салтыковъ. — Но наименьшая ставка y насъ — золотой.

Петръ Ивановичъ вспыхнулъ и, положивъ свою карту на столъ, насыпалъ сверху, не считая, цлую горсточку золотыхъ.

— Съ мста въ карьеръ, молодой человкъ, — замтилъ Биронъ.

— Да, ваша свтлость, курцъ-галопа я не признаю.

Банкометъ началъ метать. Дама легла направо.

— Дама бита! — возгласилъ Салтыковъ и загребъ къ себ всю ставку.

— Курцъ-галопъ-то все же врне, — усмхнулся герцогъ.

— Ein mal ist kein mal! — отозвался по-нмецки Шуваловъ и, доставъ изъ кармана новую, еще большую горсточку золотыхъ, накрылъ ими ту же карту.

— Дама бита! — повторилъ банкометъ, и вторая ставка точно такъ же перешла въ его владніе.

— Zwei mal ist nichts, — подзадорилъ молодого игрока съ своей стороны Биронъ.

— Не горячитесь, — услышалъ Шуваловъ за собою тихій голосъ Лестока. — Не забывайте вашей главной цли.

Но того обуяла уже игорная страсть, да къ тому же взоры всхъ играющихъ были обращены на него. Онъ выгрузилъ на столъ все, что y него было въ карманахъ и золотомъ, и смятыми ассигнаціями.

— Все это на одну карту? — нашелъ нужнымъ спросить его Салтыковъ.

— Ваше превосходительство затрудняетесь принять такую крупную ставку?

Очередь покраснть была теперь за оберъ-полицеймейстеромъ. Отвчать онъ счелъ ниже своего достоинства.

— Дама бита! — раздалось въ третій разъ.

— Prrr! angekommen! дохали! — сострилъ герцогъ, и кругомъ послышался сдержанный смхъ.

— Не совсмъ… — пробормоталъ Шуваловъ сквозь зубы и досталъ свой бумажникъ.

Но бумажникъ оказался пустъ: давеча, закладывая банкъ, Петръ Ивановичъ выложилъ на столъ все, что y него тамъ было, и обратно потомъ ничего уже не клалъ. Биронъ, наблюдавшій за всми его движеніями, хотлъ, должно быть, его окончательно пристыдить и иронически предложилъ ему поставить на карту своего камердинера, который вдь также такой мастеръ скакать во весь карьеръ.

— И поставлю! — воскликнулъ Шуваловъ, потерявшій уже голову.

Лестокъ дернулъ его сзади за рукавъ; но онъ оттряхулъ его отъ себя и обратился къ банкомету:

— Вы, генералъ, видли вдь тоже моего человка, Самсонова, въ манеж?

— Видлъ, — отвчалъ Салтыковъ. — Лихой наздникъ.

— Обошелся онъ мн самому въ полторы тысячи рублей. Не позволите ли вы мн поставить его на карту въ этой сумм?

Въ иное время банкометъ, быть можетъ, и сталъ бы возражать противъ столь высокой оцнки вовсе ненужнаго ему человка; но самолюбіе его было уже слишкомъ больно задто, и онъ отвчалъ коротко:

— Извольте.

Однако и четвертая дама упала направо.

У Петра Ивановича потемнло въ глазахъ; онъ долженъ былъ ухватиться за край стола, чтобы не упасть.

— Вамъ, генералъ, — этотъ Самсоновъ вдь ни къ чему, обратился тутъ Биронъ къ Салтыкову. — Уступите-ка мн его. Что вы съ меня за него возьмете?

— Простите, господа, — запротестовалъ Шуваловъ, — но это было бы противъ основныхъ правилъ игры: все, что выиграно банкомъ, остается въ касс банка до конца тальи, и не можетъ быть изъято оттуда.

— Но оно можетъ быть выиграно! — вскричалъ Биронъ. — Я ставлю на карту противъ того Самсонова т же полторы тысячи.

— Ваша свтлость врно не откажете прежнему владльцу раньше васъ отыграть его себ? Прошу о томъ со всей аттенціей и решпектомъ.

Герцогъ, чванливо фыркая, обвелъ окружающихъ игроковъ враждебно-вопрошающимъ взоромъ. Никто изъ нихъ не ршился открыто принять сторону его молодого противника; но выраженіе ихъ лицъ не оставляло сомннія, что общія симпатіи все-таки на сторон Шувалова.

— По статуту моего дома, г-нъ Шуваловъ, — произнесъ онъ сухо-дловымъ тономъ, — за симъ столомъ играютъ только на чистыя деньги.

Петръ Ивановичъ весь поблднлъ и затрясся. Но самообладанія y него все-таки достало еще на столько, чтобы отвтить съ должною сдержанностью:

— Деньги я въ одинъ моментъ добуду…

— Sch"on! Подождемъ еще одинъ моментъ и два, и три момента, — великодушно согласился съ усмшкой Биронъ, увренный, очевидно, что такой суммы легкомысленному камеръ-юнкеру цесаревны сейчасъ все равно не откуда будетъ взять.