Битая карта (сборник)

Судовой электрик с «Гавриила» впоследствии довольно язвительно описывал, как все это выглядело в натуре:

«Англичане плавали. В числе пленных оказался и командир катера. Наши моряки взяли его под руку и повели в кают-компанию. Шел он потупив глаза, как пойманный вор. Раненым была оказана медпомощь. Мы переодели их в сухое белье, в форменки. „Совсем стали вроде наших“, — заметил кто-то из моряков. Комиссар наш распорядился подать им чай с сахаром, и от скудного своего пайка мы уделили им немножко хлеба. Хоть и разбойники, а все же жалко, пришлось кормить».

Следствие по необычному этому происшествию начал особый отдел Балтфлота. На другой день Профессора вызвал к себе Николай Павлович.

— Твоя правда, — сказал он, вручая Профессору тоненькую следственную папку. — Потолкуй, пожалуйста, с этим господинчиком. Надо полагать, знает он многое…

Командир английского торпедного катера лейтенант Нэпир дал на следствии весьма важные показания.

— Мне известно, — заявил Нэпир, — что два катера нашего отряда регулярно поддерживали сообщение с Красным Петроградом, перевозя туда и обратно пакеты с корреспонденцией. Ходили катера в устье Невы, где встречались с неизвестным мне лицом. В Териоках они брали курьеров, чтобы доставить их в Петроград. Курьеры сами устанавливали день, когда следует за ними вернуться.

От сознания ли своей вины перед Советской властью или по робости натуры, но лейтенантик изрядно перетрусил. Беседовать с ним пришлось без переводчика и без составления официального протокола, пришлось даже подбадривать. Пусть немножко очухается аника-воин, а то зубами стучит от страха.

Сперва Нэпир не прибавил ничего нового. Отряд у них засекреченный, особого назначения, а в чужие дела он, естественно, не совался. Ходили слухи, что некоторые экипажи возят курьеров, вот и все, что он знает.

Но Профессор умел расспрашивать, и постепенно начали выясняться существенные подробности. Отрядом торпедных катеров командует, оказывается, никому не известный лейтенант Августус Эгар, который к тому же подписывается не фамилией своей, как все нормальные люди, а кодовым знаком — СТ-34. В графстве Эссекс, где они занимались испытанием секретного оружия, Эгара не было и в помине, назначили его перед отъездом в Финляндию. В отряде поговаривают, что это не кадровый морской офицер, а сотрудник специальной службы.

— Какой службы?

— Полагаю, «Интеллидженс сервис»…

— А вы уверены, что подписывается он кодовым знаком?

— Своими глазами видел! — готов был поклясться Нэпир.

Под конец беседы, совсем уж освоившись, Нэпир принялся расхваливать безукоризненное произношение своего следователя. Признаться, у них в Англии бог знает что говорят про кошмары Чека, и поэтому вдвойне приятно встретить здесь столь любезного и хорошо воспитанного человека. Не объяснит ли, кстати, господин Отто, где он выучился английскому языку?

Следовало, наверно, одернуть лейтенантика, чтобы не лез с глупыми вопросами. А впрочем, шут с ним, пусть спрашивает! Не объяснять же, что занимался он в свое время по поручению партии транспортами с нелегальной литературой и до петухов, бывало, просиживал, изучая английский. Лейтенантик небось бегал тогда в коротеньких штанишках…

Окончив разговор с Нэпиром и твердо пообещав лейтенанту, что возвращение на родину гарантируется после окончания гражданской войны, Профессор решил устроить маленький перерыв.

Очень это помогает — пройтись хотя бы четверть часика по Александровскому скверу. Шуршат под ногами сухие осенние листья, в лицо дует порывистый балтийский ветер, и как-то яснее становится голова.

Самодовольство никогда не было свойственно Профессору, и он, разумеется, не мог удовлетвориться достигнутыми результатами. Слишком медленное и незаметное продвижение вперед, слишком много времени уходит на проверку разных вариантов.

Напоминало это уравнение с неизвестными. Берешь один возможный ключ и, убедившись в его непригодности, отбрасываешь в сторону, берешь второй, пятый, десятый, а время движется с неумолимой быстротой, и противник твой все еще имеет фору в этой затянувшейся игре. Серьезный, видно, противник, опытный, искушенный в тонкостях конспиративной техники. Ходит, скорей всего, где-то рядышком с тобой, плетет паутину своих интриг, а ты сиди думай, снова и снова пробуй всяческие ходы.

Сперва Профессор считал, что СТ-25 должен связаться с Борисом Савинковым или с его людьми. Вполне было логично предположить такую связь. На кого же и опереться резиденту англичан, по крайней мере в начале своей деятельности, как не на эсеровское подполье?

Борис Викторович Савинков издавна имел в Петрограде свои конспиративные квартиры и явки. Были у него под рукой ловкие настырные людишки, сохранились кое-какие связи. Вполне мог взять англичанина под свое покровительство, тем более за приличный гонорар, — уж что-что, а деньги Борис Викторович любил.

Но савинковский вариант пришлось сразу исключить. Конспиративная квартира на улице Некрасова, та самая, в которой скрывался Керенский после своего нелегального возвращения в Петроград, давно пустовала. Парикмахерский салон Луи Рейделя на Невском, служивший эсерам пунктом связи, был также закрыт. Да и сам Борис Викторович исчез из Петрограда задолго до СТ-25, подавшись в Ростов-на-Дону, к генералу Каледину, а оттуда после неудачных мятежей в Ярославле и Владимире — в услужение к адмиралу Колчаку.

Не срабатывал, к сожалению, и вариант с Королевой Марго, хотя на первый взгляд казался вполне перспективным. Адресок этот на Моховой улице Профессор взял на заметку, едва только занялся «Английской папкой». И глупо было бы им пренебречь, если точно установлено, что именно на Моховой, и именно у Королевы Марго, скрывался год назад Сидней Рейли, главный организатор провалившегося «заговора послов». Приезжал в Петроград и первым делом шел на Моховую.

Хозяйкой конспиративной квартиры на Моховой улице была Марья Михайловна Керсновская, прозванная Королевой Марго. Красотка, каких поискать, львица петербургского полусвета, не то вдова прибалтийского барона, убитого на войне, не то из разведенных дамочек, существующих за счет женских своих прелестей. Словом, фигура, достойная внимания. Профессору довелось как-то увидеть ее мельком, и он еще подумал, что Сидней Рейли, этот многоопытный обер-шпион, изрядно рисковал, связавшись со столь заметной любовницей.

Тем не менее логично было предположить, что следом за одним англичанином вполне может заявиться на Моховую и другой. Преемственность в разведке довольно частое явление, особенно когда не хватает надежных явок.

Ежедневно Профессору докладывали о всех визитерах Королевы Марго. Как правило, это была явно подозрительная публика, в которой без труда опознаешь переодетое офицерье. И делишки творились у Королевы Марго явно подозрительные: какие-то спекуляции, тайные встречи, нахальные нарушения паспортного режима. Только не показывался на Моховую никто, хоть сколько-нибудь похожий на СТ-25, и Профессор успокаивал своих помощников, приказывая не трогать до поры до времени Королеву Марго.