Битва колдуньи. Сага о мечах

– О чем ты говоришь? – осторожно, с тревогой в голосе спросила она.

– О том, что тебе велел Фрейвид хёвдинг и чего тебе самой хочется. Не нужно ждать новолуния. Ведь новый месяц уже где-то есть в мире, только его пока не видно. А ты позови его. Постарайся увидеть раньше, чем все остальные.

Ингвиль не сводила глаз с Одда, стараясь понять, что же он сказал. Это было как сноп искр в темном доме – так просто и так осле пительно! А Одд снял ладонь с черного бока камня и отошел чуть в сторону. Ингвиль как зачарованная потянулась за ним и встала на то место, с которого он сошел. Прямо перед ней, на уровне ее лица, оказалось черное пятно среди инея, оставленное его ладонью, протопленное теплом живой человеческой руки, словно окошко… куда? Ингвиль смотрела в это пятно, все еще думая о словах Одда, но мысли ее против воли сворачивали на другое. Ведь Хродмар тоже есть где-то в мире! Просто он так далеко, что его еще не видно. Но он есть, он идет сюда, и он будет с ней. Надо только постараться увидеть его раньше, чем другие. И не так уж это трудно. Невозможно увидеть только то, чего нет, нет нигде, ни в одном из миров. А то, что есть в твоем собственном мире, увидеть можно…

И черное окно в камне под взглядом Ингвиль посветлело, но не до белого, а до смутно-серого цвета, каким бывает море зимой. Возникло движение, рябь побежала по поверхности камня, как по воде… Да это и есть вода. Широкое пространство фьорда, заполненного кораблями, разворачивалось перед взором Ингвиль, и у всех кораблей были на штевнях резные головы коней и рогатых драконов. А дальше, впереди, была полоса земли с темнеющими крышами усадьбы, а за ними можно было различить серый блеск воды и корабельные штевни – много, сколько хватает глаз.

Там, перед усадьбой, стояли и ходили люди; в толпе воинов Ингвиль видела нескольких человек в богатых плащах, и среди них – Хродмара. Она сразу выбрала его взглядом, как будто он был окружен особым светом, и узнала, как узнают свое собственное отражение. Он что-то говорил, его горячо перебивал какой-то рослый хирдман с рысьей шкурой на плечах, на которой сохранились лапы, хвост и даже голова, с большой золотой застежкой на правом плече. Хродмар молча давал победителю рыси выговориться и продолжал. Ингвиль не слышала слов, но видела спокойную уверенность на его лице. Да, это место вовсе не было похоже на западное побережье Квиттинга, где ему следовало сейчас находиться. Серое небо нависло над цепью горных хребтов, и нельзя было с одного взгляда отличить заснеженные вершины от облаков. Это фьялленландские горы, по которым можно подняться прямо к облакам.

Черное пятно на боку камня стало вновь покрываться изморозью, и через тонкую белесую пленку Ингвиль больше ничего не видела. Внезапно у нее закружилась голова, словно земля качнулась под ногами. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула холодный воздух. Это головокружение показалось ей приятным, как усталость после хорошо выполненной трудной работы. Ингвиль отчетливо помнила свое видение, и ее необыкновенный дар больше не пугал, как будто она наконец-то научилась справляться с ним. Раньше он казался ей чем-то вроде болезни, а теперь стал ее оружием.

– Ты хорошо поняла то, что увидела? – спросил Одд, и Ингвиль вдруг подумала, что это он все и показал.

– А ты не видел? – спросила она, еще не решаясь открыть глаза.

– Как же я могу, я ведь не ясновидящий! – По голосу Одда было слышно, что он улыбается. На такое редкое зрелище все домочадцы Фрейвида сбежались бы со всей усадьбы, бросив и дела, и отдых, и Ингвиль открыла глаза. – Но если ты не все поняла, расскажи мне, я тебе помогу. Что-то же нужно будет отвечать Фрейвиду.

Ингвиль стала подробно рассказывать обо всем увиденном, стараясь описать даже изгибы берега. Одд удовлетворенно кивал, время от времени вставляя пояснения.

– Я знаю это место, я там бывал. Это называется Трехрогий фьорд. У него три рога, и в каждом отлично может встать сотня кораблей. На Среднем роге стоит усадьба ярла, а два других изрыты землянками для войска, как поле кротовыми норами. Ты не видела? Все равно они там есть и наверняка покрыты все до одной. С самых Великаньих Веков конунги фьяллей собирают там войско, когда идут в большой поход. Сесть ярлом в тамошнюю усадьбу у них считается чуть ли не самым почетным… Да, конские головы на штевнях – это корабли раудов… А этот длиннорукий в рысьей шкуре – сам Инги ярл, муж конунговой дочери Ульврун. Если Торбранд конунг начал собирать войско после проделок Большого Тюленя, то сроком общего сбора он должен был назначить середину зимы. Сейчас они принесут жертвы и поплывут. Вот и ответ твоему отцу! Он очень обрадуется, узнав, что конунг фьяллей находится гораздо ближе, чем Стюр. Но ведь и ты сама не зря глядела в камень, верно?

Ингвиль посмотрела в лицо Одду, пытаясь понять, не смеется ли он, но не сумела уловить даже тени улыбки.

– Все же это так странно! – сказала она, поведя плечами. – Я никогда не слышала, чтобы гадали по камням. Мудрые люди гадают по облакам, по бараньим лопаткам, по рунам…

– Чему ты удивляешься – это же Свадебный камень! И я очень сильно ошибаюсь, если среди тех доблестных воинов ты не увидела твоего жениха. На самом деле, йомфру, главное – это уметь видеть. Кто умеет – тот увидит хоть в… Ты знаешь, что есть умельцы предсказывать судьбу по сношенным башмакам?

– А ты… – Ингвиль подошла ближе и заглянула ему в лицо. – Ты откуда… все это знаешь?

– Я… – Одд со скучающим видом поднял глаза к быстро темнеющему небу, как будто речь шла о невыразимо нудных делах. – Это долго рассказывать. А если проще… я один раз умирал и чуть было совсем не умер. Но Один выпихнул меня обратно и неплотно закрыл дверь. Теперь я знаю, где она, эта дверь.

Это было не самое ясное и полное объяснение, но Ингвиль больше ни о чем не спрашивала. Ей было слишком трудно разобраться со своими собственными тайнами, чтобы искать чужих.

Что касается ее видения, то Ингвиль рассказала отцу и другим не больше половины, но и этого было достаточно. Фрейвид хёвдинг не очень-то поверил, что сразу после их беседы боги послали его дочери ту самую весть, которая была ему нужна: войско фьяллей в Трехрогом фьорде в полной готовности, а Стюра конунга и близко нет. Фрейвид даже подумал, что дочь его разумнее, чем ему казалось раньше. Королева Далла тоже не слишком поверила в такое своевременное видение, но сомнения были ей невыгодны, и она без колебаний прогнала их. Перед ней открылась замечательная возможность заменить мужа, который относился к ней со снисходительным презрением, пасынком, который слушает ее и, между прочим, тоже вполне годится в мужья.

Наутро Фрейвид хёвдинг и королева Далла созвали на малый, так называемый домашний тинг народ со всего озера Фрейра и окрестностей. По обычаю местный тинг собирался на берегу, на площадке перед каменными воротами святилища. Рассказав о вестях с северной границы и видениях Ингвиль, они предложили людям провозгласить Виги конунгом квиттов, чтобы войско шло в бой с предводителем, без чего на удачу в бою нечего и рассчитывать. Виги ярл слушал громогласные хвалы себе, и на скулах его горел яркий румянец. В этот миг он чувствовал себя всемогущим.

Кубок Конунгов хранился в Тюрсхейме, и взамен Виги подали другой, но тоже золотой. Стоя в толпе, Ингвиль с затаенным дыханием следила за тем, как Фрейвид подает Виги кубок с медом, чтобы тот вылил его к подножию священного камня, как Виги протягивает к нему руки… На его правом запястье блестит золотой дракон – волшебное обручье, которое по руке каждому новому владельцу. Какая-то ледяная иголочка кольнула в сердце Ингвиль, и она едва не крикнула: «Не бери!»

Одд, стоявший у нее за спиной, вдруг незаметно положил руку ей на плечо и слегка сжал, как будто хотел удержать от необдуманных поступков. Без слов она поняла, что он хотел сказать. Боги дали каждому человеку свою судьбу и свою голову, а с ними право идти своей дорогой и обязанность отвечать за свои поступки. И если кто-то схватился за меч не по руке, то ему же достанутся все последствия.