Битва при Пуатье

Если бы он это сделал, то переправился бы через Вьенну в районе Фина, вероятно, вброд, а может, и на лодках. А тем, кто допускает, что он покинул земли пиктонов, нужно согласиться с тем, что в этом случае он прошел через Ингранд, который веками служил границей между областями Пуату и Тура.

Действительно, название Ингранд синонимично древней границе между народами. Границы, которая поддается четкому определению по небольшому ручью, вытекающему из Уаре и впадающему во Вьенну к северу от деревни Ингранд.

Чтобы удовлетворить арабских авторов и вместе с ними тех, кто помещает битву в предместья Тура или его ближайшие пригороды, нам придется еще продлить наше путешествие.

Мусульманские ученые превращают события, приведшие к сражению, в операцию классического набега, имеющего свой прилив и отлив: «Наперекор франкам, люди Абд-ар-Рахмана напали на город Тур, чтобы предаться насилию и грабежу; но после того, как их вождь пал, правоверные отступили вместе со своей добычей».

Тем не менее они подробно рассказывают о жестокости предполагаемых боев в предместьях этого города, который, находясь под защитой своих стен, устоял: «Подобно разъяренным тиграм, они упивались кровью и грабежом, что обратило на них Божий гнев и стало причиной их несчастья».

Еще они подчеркивают масштабы сражения, разразившегося у городских ворот, говоря: «Пересекая равнину, где оно произошло, можно было слышать шорох от крыльев ангелов, которые бдели и молились на месте, навеки освященном гибелью стольких истинно верующих».

Но даже исполненный вдохновения путешественник не смог бы услыхать шелест ангельских крыльев ни в Туре, ни в его окрестностях; по всей вероятности, от такой локализации битвы нужно отказаться. Какие доводы против нее обычно выдвигаются?

Прежде всего говорится о том, что арабские историки, писавшие свои труды вдали от нашей страны и значительно позже описываемых событий, были совершенно несведущи в географии Галлии. Все эти повествования были составлены не ранее XIII или даже XV в., как, например, произведения Ибн Аль-Асира или Аль-Маккари. Возможно, в их памяти запечатлелась лишь конечная цель экспедиции – Тур и его аббатство. Тогда почему Турская базилика, которая, как и Сен-Илэр, находилась вне городских стен, была разграблена арабами? К тому же трудно понять, каким образом враждебные армии могли в течение семи дней чего-то ждать, стоя лицом к лицу, в то время как битва уже бушевала у самых ворот христианского храма.

Обычно большим авторитетом в изложении событий пользуются авторы христианских хроник. Тем не менее именно мусульманские историки вдохновили Бальзака в «Лилии» и Боссюэ с его «знаменитой битвой под Туром 725 г., в которой Карл Мартелл одержал победу над огромной армией Абдирамана», это фраза из его «Рассуждения о всеобщей истории». И если мы сознательно пускаемся в область чистой фантазии, то исключительно с целью составить максимально полное досье. Еще к этим просвещенным людям следует добавить Шатобриана, который более расплывчато и осторожно говорит о равнине между Туром и Пуатье.

Поль-Эмиль де Верон, французский историограф, умерший в 1529 г., дает нам полностью вымышленный рассказ о битве, который послужил отправной точкой для исследований Шелмелю, а затем Марконье, которые дают сражению четкую локализацию – равнины Сублене и Ате между Амбуазом и Лошем. Манускрипт, написанный неким Сидом Оснином Бер Артоном и якобы существующий в Нуэстро Сеньора де Лас Куэвас в Андалузии, хотя никто никогда его не видел, придает последний штрих достоверности свидетельству, которое никто не принимает всерьез. Брошюра под названием «Битва при Туре, в которой Карл Мартелл победил сарацин» не представляет абсолютно никакого исторического интереса. Здесь мы в царстве чистейшего вымысла.

В хрониках и анналах Франции мы обнаруживаем другое место, названное «Sanctus Martinus de Bello» или Сен-Мартен-ле-Бо. На него же указывает существующая в Туре традиция. Маан, а затем Шалмель в «Похвальном слове Карлу Великому», Жан Буше в «Анналах Аквитании», Ле Рагуа, наставник герцога Мэнского, сына Людовика XIV и мадемуазель де Монтеспан, в своей «Уроках об истории Франции», аббат Секле дю Фреснэ в «Картинах всеобщей истории» единодушно утверждают, что битва состоялась в области Тура. А в Кратком изложении военных донесений при Старом порядке мы также находим: «Тур при сарацинах, 726». В завершение этого уже длинного списка процитируем еще Родериха Хименеса: «Сражение произошло в окрестностях Тура».

По излагавшимся выше причинам ни один из этих авторов нас не привлекает, тем более что наши хронисты и летописцы предоставляют нам иную информацию, которая кажется нам неоспоримо более близкой к истине. Прежде чем перейти к их текстам, исключим историков, выражающихся слишком расплывчато, чьи комментарии можно свести к одной фразе: «На обширной равнине между Туром и Пуатье». Это касается Глотца, «Общая история средних веков», иезуита Марселлена Фуанье, «История приморских Альп» («Наказание поджидало его у ворот Турени»), президента Эно, «Новая краткая хронология истории Франции» («В сражении между Туром и Пуатье сарацины были разбиты»), Де Марля и, может быть, некоторых других, кроме Жоржа Ру, который, придавая большее значение дате, чем собственно месту, отказывается от выбора между Туром и Пуатье. Расплывчатостью также грешат Зеллер, Седилло и Итти.

Наше исследование было бы неполным, если бы мы не рассказали о территории, раскинувшейся между Сен-Мором и Вильпердю, чье название, как говорят, призвано подтверждать гипотезу о населенном пункте, разрушенном в ходе битвы. В этом районе существует менгир, называемый «арабским». Этот камень, разумеется, был установлен задолго до этого сражения, но предание объясняет его название тем, что битва произошла на этом самом месте. С нашей точки зрения, речь здесь идет, скорее, о какой-то из многочисленных стычек, сопутствовавших самой битве.

Увы, мы должны отвергнуть и замечательные уточнения гг. Левиллана и Самарана (Нире-ле-Долан), майора Лекуантра (Нентре), Мюссе (ланды Мире), построенные на ошибочной интерпретации манускрипта № 10837.

В том попятном движении, которое мы с тех пор совершаем, лучше всего было бы остановиться на тезисе, который в 1955 г. поддержал Марсель Бодо в своем сборнике статей, посвященном г-ну К. Брюнелю. Следуя г-ну Бодо, мы опять же не выходим за пределы земель туронов. Предоставим ему возможность разъяснить свою теорию на страницах Bulletin de la Soci'et'e; des Antiquaires de l'Ouest (Бюллетень общества любителей древностей Запада) за четвертый триместр 1955 г. Разве не таково непреложное требование нашего досье?

«Бревиарий XIII в., хранящийся в библиотеке Эвре (Leroquais, Br'eviaires, t. II, p. 103–105) и происходящий из аббатства Нуайе (община Нуатр, Индр-э-Луар) на берегу Вьенны в нескольких километрах от Пор-де-Пиле, включает текст службы по св. Грациану, бретонскому епископу нормандского происхождения. Этот текст уже публиковался по копии Дома Юссо, который, в свою очередь, воспроизводил утраченную рукопись, содержавшую несколько вариантов. Его можно найти в издании Археологического общества Турени (1873, р. 708–710), сразу после картулярия аббатства Нуайе, опубликованного аббатом Шевалье. Текст рассказывает о том, как Грациан возвращался из путешествия в Рим в то самое время, когда неверные опустошали Аквитанию, и добрался до Тура как раз тогда, когда враг грозил вторгнуться в его окрестности. Епископ отправился ему навстречу и был убит вместе с несколькими спутниками, среди них был и святой Авантин, тело которого после ухода захватчиков было перенесено в Вивон. Грациан был похоронен прямо на месте, на берегу Риоля вместе с сопровождавшим его ребенком, в двух милях от церкви в Сивре-сюр-Эсве (кантон Ла Хайе-Декарте, Индр-э-Луар). Впоследствии его мощи были перенесены на ближнее кладбище Сепме».