Битва во мгле

Нагиру подобный вопрос абсолютно не смутил. Инженер даже улыбнулся, довольный тем, что его собеседники мыслят в нужном направлении.

– Вы сами сможете ответить на свой вопрос, если хорошенько в него вдумаетесь. Догадайтесь, как хилые, изнеженные цивилизацией харририане могли выжить в первобытном мире войны и смерти? Как люди, привыкшие к солнцу, низкой гравитации и обилию кислорода, могут так успешно противостоять тяготам нашей планеты? Как простой газ мог превратиться в живые разумные существа?

– Вы хотите сказать, – смысл слов Нагиры стал доходить до Строгова, – что излучение, о котором мы с вами толкуем, не такое уж и губительное?

– Губительное?! – Нагира всплеснул четырьмя руками. – Да это источник жизни, который лелеял нашу планету миллионы лет. Только он волей каких-то космических сил оказался спрятанным глубоко под землю. Но мои роботы разорвали эти оковы. Они вызволили силы, которые природа захотела спрятать от нас.

– Да уж, по вам видна живительность этого источника! – Марк вернул Нагиру на землю.

– Я подошел к нему слишком близко. Это – словно костер. Огонь защищает и согревает, но стоит сунуть в него руку, и ты обожжешься, покроешься волдырями и рубцами. – Как бы иллюстрируя эти слова, инженер показал свои покрытые слизью руки.

История Нагиры требовала серьезного осмысления. Николай пытался удержать нить рассуждений, но коварная лучевая болезнь подтачивала его изнутри. У лейтенанта закружилась голова, а к горлу подкатила тошнота. Не контролируя себя, Строгов вдруг тихо застонал.

– Ник, что случилось?! – Грабовский в тот же миг взял на прицел инженера первой лиги вместе с его каменным другом.

– Стой! Ничего страшного, сейчас все пройдет. – Николай включил повышенную вентиляцию костюма и сделал себе очередную инъекцию стимулятора. Когда в голове прояснилось, он пошутил: – Здесь, на Агаве, меня больше поразила система охлаждения городского реактора, чем ваше, Нагира, живительное излучение.

– Вы больны, вам нужен врач!

– Я болен, но с врачом можно и подождать. – Строгов твердо решил не выпускать инженера из своих когтей. Николаю надоела неизвестность, а вместе с ней и вся эта паршивая планета. Он должен выбраться отсюда во что бы то ни стало. – Идем дальше. – Лейтенант сфокусировался на Звезде Нума. – Вы сказали, что звезда спасла вам жизнь. Это в переносном смысле?

– В самом прямом. Морунги – создания неорганического мира, это правда. Но все же это форма жизни. А значит, как и все прочие формы жизни, она нуждается в пополнении своих энергетических ресурсов.

– Короче говоря, они должны что-то есть, – уточнил Строгов.

– Совершенно верно.

– И что же они едят? – Николай приготовился услышать очередную мерзость.

– Они, как вы говорите, «едят» это самое излучение Лабиринта, – инженер обманул ожидания лейтенанта. – На практике это напоминает накопление энергии у машин.

– Подзаряжаются, словно аккумуляторы, – Марк понимающе кивнул Николаю.

– Что такое аккумуляторы? – заинтересовался Нагира.

– Временные источники питания на нашей планете, – быстро пояснил Строгов, не желая отвлекать инженера от главной темы. – Но как связано питание морунгов с вашим спасением?

Нагира ответил не сразу. Он любовно положил руку на каменные лучи черной звезды и несколько секунд сидел абсолютно недвижимо. Когда наслаждение, дарованное этим контактом, переполнило его душу, харририанин тихо произнес:

– Она все время была со мной. Не знаю, как и откуда она взялась. То ли я нашел ее, то ли она нашла меня, но там, в Лабиринте, мы жили одной жизнью. Понимая, что я долго не выдержу излучения, понимая, что я умираю, звезда приняла на себя бо€льшую часть потока. Она как бы откачивала всю ту энергию, которую Лабиринт даровал мне, его опрометчивому посетителю… – Харририанин закрыл глаза. – Она и потом помогала мне. Все эти годы я жил вместе с морунгом. В том, что я сейчас сижу перед вами, заслуга не моего организма, не чудодейственных медицинских препаратов, а всего-навсего этого маленького существа.

– Я сейчас заплачу, – в голосе Грабовского не было ни грамма сентиментальности. – Жаль, что вашу историю не услышали миллиарды живых существ, которых добренькие морунги превратили в пепел. Среди них практически все жители Агавы и почти все мои товарищи. – Марк рывком встал на ноги.

– Мне понятен ваш гнев. – Нагира осторожно поднял глаза на лейтенанта. – Но мой рассказ – это не плод воображения, это реальный факт, подтверждением которого являюсь я сам.

Николай понимал, что это правда. Но поверить в существование безобидного морунга было так же немыслимо, как в сказочного джинна. Образ врага невыводимым клеймом отпечатался в мозгу Строгова.

– Хорошо… – Николай ухватился за комбинезон Грабовского и заставил его снова сесть. – Допустим, что этот морунг – ваш друг, что он хороший и добрый, ну а все остальные? У вас есть объяснение всей той резне, которая произошла на Агаве?

– И не только на Агаве, – сурово напомнил Марк. – Морунги уничтожили еще восемь миров.

Под тяжестью убийственных аргументов Нагира согнулся, как под грузом непосильной ноши.

– Все годы, проведенные здесь, я бился над этой загадкой. Я исследовал излучение, я пытался говорить со звездой, я строил теорию за теорией, но, увы, все тщетно. Ясно только одно: в самом начале, когда мы только открыли Лабиринт, морунги были безобидны и, возможно, даже искали контакт с нами. Однако потом что-то случилось. В недрах Лабиринта произошел некий катаклизм, который словно изменил полюсность морунгов. Их что-то программирует на убийство. Да-да, программирует! Неорганическая жизнь, она ведь очень похожа на машины, вернее, она и является последней, самой высокой ступенью в эволюции машин. Мыслящие, чувствующие машины – это была наша мечта, мы к этому стремились и грезили в самых сладких снах.

– Где-то я это уже слышал.

В памяти Николая всплыли слова Сержа Риньона. Профессиональный контрразведчик со своей шпионской колокольни тоже оценивал морунгов. Он сравнивал их с людьми. Силился представить, могут ли эти кремниевые создания ассимилироваться в нашем мире и стать серыми кардиналами, использующими Землю в своих страшных планах. У Сержа, как и у Нагиры, ничего не вышло. Морунги категорически не вписывались в образ скрытых врагов. Психология у них, видите ли, не та! Строгов частенько думал об этом. Психология, может, и не та, но поступают они совсем по-нашенски: бомбардировки, диверсии, скрытые агенты… Выглядит все так, как будто морунги прослушали спецкурс по военным переворотам в какой-нибудь академии ЦРУ. Интересно, что скажет по этому поводу Нагира. Николаю очень захотелось услышать мнение специалиста с многолетним стажем, но зародившуюся идею сорвал раздраженный голос Грабовского:

– Позвольте вырвать вас из царства грез и задать один очень неудобный вопрос? – Марк явно не пылал любовью к жителям Лабиринта. – Кто убил фиолов?

– Фиолов? – Нагира не ожидал такого поворота.

– Да, фиолов. – Грабовский испытующе уставился на инженера. – Если морунги раньше были безобиднее мухи, кто же тогда разделался с древними жителями Агавы? Я видел кадры хроники. Подземный храм весь завален их мумиями!

– Я не думал над этой темой. – Харририанин спрятал глаза. – Я тоже видел эту хронику, но отнесся к ней, как к чисто эволюционному процессу. Одни цивилизации умирают, другие приходят им на смену. Это вполне естественно и закономерно.