Битва за Адриатику. Адмирал Сенявин против Наполеона
Шрифт:
Ныне спеси у англичан заметно поубавилось. Гордость гордостью, а русских теперь не обидишь. Не самим же один на один с Наполеоном в драку лезть! К тому ж всем хорошо было известно, что вице-адмирал Сенявин к чести своего флага относится не менее ревностно, чем англичане. Переговоры были, впрочем, не долгими. Договорились, что первыми пятнадцатью залпами салютуют наши, а англичане ответствуют незамедлительно столькими же. Коль мы находимся в британских водах, то Сенявин на таковой ритуал согласился, не усмотрев в нем урона чести для флага Андреевского перед Юнион Джеком. Ударили наши пушки, а едва прогремел последний выстрел, заговорили пушки английские. На шканцах российских кораблей считали:
– Один… Пять… Десять… Пятнадцать!
После этого Сенявин съездил в Портсмут с визитами к адмиралу Монтегю и прочим главным чиновникам и того же дня «получил от них обратное посещение». С адмиралом Монтегю мы еще встретимся не раз. Пока же отметим, что был адмирал в преклонных годах и весьма грузен, состоял в близком родстве с домом Спесеров и в свояках с первым лордом адмиралтейства, а потому пребывал в большой силе и почтении у правительства. С мнением Монтегю считались, к нему прислушивались.
Спустя день поутру все английские корабли подняли на фор-брам стеньгах национальные флаги, а на брам-стеньгах гюйсы и палили пятнадцатью пушками. Так королевский флот праздновал день восшествия на престол Георга Третьего. Наши из вежливости палили тоже.
В тот же день вице-адмирала Сенявина официально уведомили, о том, что Россия вступила в войну с Наполеоном. Из Лондона привезли соответствующую бумагу, послом нашим подписанную. О начале войны наши знали еще с Кронштадта, но теперь об этом с радостью уведомили нас и англичане.
– Теперь мы с вами союзники! Будем вместе драться! – радостно говорили английские офицеры, приезжавшие в гости на наши корабли.
Англичане пребывали в большом возбуждении.
– Наш флот вышел навстречу французам. Скоро будет генеральный бой, который решит судьбу войны! – хвастались они нашим офицерам.
– Кто повел флот? – поинтересовался Сенявин, когда ему доложили о разговорах.
– Лорд Нельсон!
– Тогда слухам о генеральном бое можно верить вполне! – кивнул Сенявин, которому передали эту новость. – Нельсон французов из своих рук не выпустит! Мы с ним еще в прошлой Средиземноморской кампании знались!
Вскоре о вероятности генерального сражения рассказал и адмирал Монтегю.
Из хроники пребывания нашей эскадры в Портсмуте: «Англичане всячески старались ласкать русских и, узнавая более Сенявина – увеличивали уважение ко всем: так нередко почтение и пренебрежение нации зависит от личных достоинств того, кто избран представлять ее! Не только адмиралу, но и всем офицерам позволялось осматривать адмиралтейство и доки и даже разъяснялось каждому любопытствующему достоинство и предмет удивительных машин: сие могло служить убедительным доказательством дружеского расположения английского правительства к русскому; ибо внутренность адмиралтейства почитается у них неким священным местом, в которое и самые англичане не впускаются без особенного позволения. Комиссионер контр-адмирал Кофен, известный открытием прохода через Бельт победоносному флоту адмирала Нельсона, сопровождал сам повсюду Сенявина… Сенявин угощал в Портсмуте великолепным образом английских чиновников, как морских, так сухопутных и гражданских: к обеду приглашены были также и все русские капитаны. Веселье было искреннее, не купленное рюмками и бокалами, как-то часто водится на больших пирах!»
Англичанам было от чего радоваться: прибытие союзной российской эскадры в Средиземное море снимало огромную головную боль. Ведь русские готовились взять на себя всю черновую работу в Адриатике, оставляя британцам возможность сосредоточиться на делах, для них более первостепенных.
25 октября Портсмут узнал о происшедшем сражении. Известие о Трафальгаре было опечалено известием о смерти Нельсона.
Посетив командира порта адмирала Монтегю, Сенявин узнал от него последние известия о столкновении английского и французского флотов. Именно тогда он впервые услышал слово «Трафальгар». Монтегю в
общих чертах обрисовал происшедшее:– Франко-испанский флот истреблен полностью. Трофеев без счета. Но и наша потеря велика – пал лорд Нельсон.
– Что ж, – перекрестился Сенявин. – Это потеря государственная. Наши моряки глубоко скорбят о смерти лорда Нельсона вместе с вами. Сегодня же корабли моей эскадры приспустят в знак траура кормовые флаги. Примите мои искренние соболезнования!
Трафальгарская победа перечеркнула все замыслы Наполеона относительно десанта в Англию. Отныне ему был предопределен лишь один путь завоеваний – сухопутный. Отныне его главными противниками становились Россия и Австрия.
Глава пятая. На всех парусах
Для наших моряков пока все обстояло не так уж плохо. Англичане по собственному почину прислали своих портовых мастеров на наиболее потрепанные «Селафаил» и «Уриил», совместными усилиями быстро привели в божеский вид. На всей эскадре заменили такелаж, приобрели новые орудийные замки. Английские офицеры приглашали наших в Лондон. Там уже вовсю шли наскоро сочиненные и посвященные Трафальгару пиесы: «Победа и смерть лорда Нельсона» в Друри-Лейн и «Слава Нельсона» в Ковент-Гарден. Наши вежливо отказывались, просто не было времени. Зато в портсмутских трактирах праздновали победу союзников сообща. В дешевых гуляли матросы. В более благопристойных трактирах тем временем сдвигало столы уже союзное офицерство. Офицеры английские, прямо на столах вилки с ножами раскладывая, показывали, как все происходило.
– Вот так, построясь в две колонны и оставив позади резерв, лорд и напал на неприятеля с ветра, прорезал, окружил его с обеих сторон и прежде чем авангард французский успел помочь центру, тот был уже разгромлен! Затем добили и авангард.
– Ну, давайте за вашу победу! – поднимали стаканы наши.
– За союзников! – поддерживали англичане.
Потом поминали лорда Нельсона. В знак траура по его смерти английские офицеры разом повязали на свои шеи черные галстуки. Традиция эта оказалась столь живуча, что позднее черные галстуки стали неотъемлемым атрибутом военно-морской формы всех флотов мира. Но до этого еще далеко, а пока в портсмутских трактирах подавали третью очередь бутылок, после которой началось всеобщее братание.
После известия о Трафальгаре Сенявин решил задержаться в Портсмуте ровно столько, чтобы успеть долечить больных да завершить крепеж расшатавшихся на штормовой волне корабельных корпусов. Новокупленные «Феникс» и «Аргус» доукомплектовали офицерами и матросами с линейных кораблей, опробовали пушки и погрузили боезапас с провиантам. Теперь оставалось лишь налиться свежей водой и можно продолжать плавание. Англичане сработали споро. Сразу несколько водовозных барж, подошло к бросившим якоря кораблям. В полные речной воды трюмы бросили полотняные шланги и пошли качать помпами. Только успевай бочки таскать! Больных отпоили парным молоком да свежими овощами. В помощь корабельным плотникам пришли портовые мастера, седые и многоопытные. Уже перед самым выходом к Сенявину на «Ярослав» прибыл командир порта адмирал Монтегю. Поприветствовав гостя, вице-адмирал пригласил его к себе в салон. Первый тост подняли среди флагманов традиционный:
– За наши корабли!
После нескольких рюмок водки Монтегю раскатал на столе карту Ла-Манша.
– Вот здесь и здесь вас уже поджидают французские эскадры! Наши купцы видели их на траверзе Кадиса, так что будьте осторожны! – сказал он, тыча в карту пальцем. – Бонапарт велел любой ценой поймать вас и уничтожить! Кажется, последний урок Нельсона не пошел Бони впрок, и он решил отыграться на вас!
То была французская Рошфорская эскадра, чудом уцелевшая после Трафальгара в составе пяти кораблей и четырех фрегатов. Теперь, покинув Порто-Фероль, эскадра вышла в море, чтобы, перехватив русских, взять реванш за погром, учиненный Нельсоном.