Битва за Изнанку

Лео выключил радио, но покой не наступил. Алена принялась дергать меня за рукав и терзать разными глупыми вопросами: «Почему у него глаза черные?», «А чего у него столько шрамов?», «Ты его хорошо знаешь?», «Что значит первый защитник крепости Фекой?».

Меня интересовало другое. Во-первых, как скоро привезут записи? Что там с моим восстановлением? Ну и на сладкое я оставил вопрос: «На фига Великому Князю Осколки?».

— Прости, Анфалар, что так получилось, — сказал я. — Я снимаю с тебя обет приходить ко мне на помощь каждый раз, когда я в опасности.

— Брат за брата… — на мгновение тот даже оторвался от дверной ручки.

— За основу взято, я в курсе. Но я не могу позволить рисковать тебе своей жизнью.

— Шушука не могла причинить мне вред, Матвей, — успокаивающе ответил тот.

— Я не про нее. А про Князя. Этот мог, поверь мне. Можно сказать, что все еще хорошо закончилось. Хотя запрет на посещение Новгородского княжества едва ли можно посчитать удачным завершением путешествия.

— Со Страланом постоянно так, — вздохнул Безумец. — У вас очень странный мир и порядки. Я всегда попадаю в какие-то неприятности. Потому почти и перестал ходить сюда. Но не только ты причина моего посещения Стралана. Я вынужден был сообщить, что моему другу нужна помощь. Тогда Форсварар поручил мне одно дело.

— Дело?! — искренне удивился я. — Какое?

— Да ничего особенного. Мы сейчас восстанавливаем Фекой, поэтому нам нужны камень, дерево, многие товары. Их можно купить в соседних городах. Но для этого необходимо лунное серебро. Вот Форсварар и попросил продать кое-что.

— Вы можете там по-русски разговаривать?! — возмутилась Алена.

По ее виду было понятно, что она долго терпела и наконец не сдержалась. Правда, добилась приспешница ровно обратного результата. Мы совсем замолчали.

Надо же, Форсварар поручил Анфалару дело в моем мире? Сказать, что был удивлен — ничего не сказать. А я ведь, на минуточку, многое повидал. Я точно расспрошу об этом подробнее чуть чуть позже.

— Матвей, куда мы ехать? — наконец спросил Анфалар.

— Ко мне домой. У нас есть двадцать четыре часа. Будь я чуть помоложе, а ты чуть менее безумнее и горячее, я бы предложил тебе пройтись по злачным местам Петербурга. Так называется город, где мы сейчас находимся. Но я боюсь, что мы можем натворить дел и к изгнанию добавится еще пара статей. Так что просто посидим дома, вкусно покушаем, хорошо выпьем.

Анфалар кивнул, явно не собираясь спорить. Лишь продолжал удивленно пялиться в окно.

— Никогда не быть такой большой город. Высокий дома. Много повозки.

Думаю, в этом он очень близок по духу с Митей. Тот тоже любил рассматривать пейзажи Питера. Да и не только. Лесному черту и по Выборгу покататься за радость. Это Григорий у нас включал столичного жителя, который устал общаться с провинциалами.

Как там нечисть? Поди, волнуется, переживает? Места себе не находит?

Когда мы подъехали к подъезду. Простите, парадной, я, наверное, ниакогда не запомню. Суть в том, что я увидел, как из открытого окна вылетает человек. Даже открыл рот, чтобы закричать, но тут же человек под громкие улюлюканья, выпрямил крылья, сделал круг и вернулся. Ждут, значит? Волнуются? Я их поубиваю.

— Анфалар, вы донесете Матвея до двери, он покажет, куда надо, хорошо? — улыбнулась Алена изнаночнику. — Я пока побегу, порядок наведу. У нас там слегка неприбрано.

— Да, позаботься о мусоре, пожалуйста! — крикнул я вслед. — Задай ему хорошенько. Ни в чем себя не ограничивай!

Анфалар взял меня на руки, и мы втроем стали подниматься.

— У тебя хорошая женщина. Крепкая, с широкими бедрами, она может родить много сильных сыновей.

Я даже закашлялся. Лео, не знающий языка, на котором говорил Безумец, с недоумением поглядел на меня.

— Она не моя женщина. Она моя приспешница, помощница по-другому. Взять ее под свое крыло, был единственный вариант спасти. Она пустомеля.

— Кто?

Я задумался. Хотел было сказать 'человек с очень редким, почти не проявленным хистом, но вместо этого произнес:

— Пустынница.

Опять хист выполнил автоматическую автозаменую

— О, тебе повезло вдвойне, брат. Каждый рубежник желает, чтобы у него в хозяйстве была пустынница.

— С чего это?

— У них невиданная власть над нечистью. Такой не обладают рубежники.

И Анфалар оказался прав. Потому что возле открытой настежь двери в квартиру нас уже ждала выстроившаяся по струнке с самым виноватым видом нечисть. И все, абсолютно все, в стельку пьяные.

— Хозяин… — протянул Гриша. Хотел сказать еще что-то, но сам себе нахмурился и замотал головой.

— Дяденька, очень рады…

Митьку тоже не хватило на целую фразу. Поэтому оставалось догадываться, чему там они были рады. Лишь сирин сверкала красноречием. Она раскинула руки и сделала шаг ко мне.

— Матвеюшка, я тебя так люблю!

Тут она споткнулась, растянувшись на полу. Ее кинулись поднимать Митя с Гришей. Но, по причине повышенного атмосферного давления и магнитных бурь, едва сами не грохнулись. А сирин продолжала вещать:

— Они мне сказали, что ты того. Я так расстроилась. Вот они и предложили выпить за помин души. А я че-то так напилась.

— Не за помин души, — замахал рукой Гриша. — А за его грешную душу.

— Хитрит, рыжий, — улыбнулась сирин, обнажив свои мелкие острые зубки. — Постоянно врешь. Но все равно веселый. А этот красивый, но молчаливый.

Митя от такого комплимента зарделся.

— Все в ванную и умываться, — скомандовала Алена. Правда, Гришу остановила. — А ты чтобы быстро приходил в себя. Матвея Хтонь отравила, у него ноги отказали.

Приспешница за недолгое время поняла, какую роль у нас кто выполняет. Я редко видел беса виноватым. Хотя нет, вру — никогда не видел. Но именно сейчас в его глазах промелькнуло нечто подобное. Он торопливо закивал и даже открыл рот, чтобы оправдаться. Но ничего членораздельного произнести не смог.

— Иди уже, — толкнула его Алена. — Анфалар, Матвея, наверное, лучше в гостиную. А я вам могу пока что-нибудь приготовить.

— Вот уж хрен, — вмешался я. — Анфалар, неси меня вон туда, на кухню. Места там много, сидеть я могу. Лучше пока выпьем и поболтаем. У меня к тебе есть пара вопросов. Алена, плесни нам что-нибудь своего, легонького.

Приспешница даже спорить не стала. Когда мы очутились на кухне, она вытащила бутылку игристого, довольно легко открыла ее и разлила нам по фужерам. Кстати, тоже любопытная деталь. Когда я въезжал в квартиру, то мог поклясться, что здесь были лишь чайные бокалы да пара пивных кружек. И вот же, поглядите — фужеры.