Битва за Изнанку

На этом Алена не остановилась. Она довольно ловко и быстро настрогала купленную подкопченую вырезку из говядины, украсив ее сверху моцареллой, помидорами и зеленью. А затем слегка сбрызнула оливковым маслом. Блин, вроде так просто, но до чего же офигенно. Вот и Анфалар оценил.

— Это вкусно больше всего, что я ел, — сказал он на ломаном русском.

— Даже вкуснее плова?

— Это другой вкус, — не растерялся Анфалар, — Этот не для того, чтобы много есть. Есть и наслаждаться. И напиток очень странный, но интересный. Он шипучий и словно взрывается в голове.

— Приятно видеть человека, который понимает толк в еде. Матвею лишь бы в топку все закинуть.

— Алена, субординация! — напомнил я.

— Ладно, молчу. Я вам сейчас еще на скорую руку минестроне приготовлю.

В моем мире (даже не рубежном) словосочетания «на скорую руку» и «минестроне» не стояли в одном предложении. Сказать по правде, я вообще вроде бы минестроне не ел сроду. Это что-то с рыбой?

В чем большой плюс, после исполнения своего приспешнического долга, Алена сделала вид, что ее нет. Даже не стала ругаться, когда мы заговорили с Анфаларом на его родном языке. Знай себе вертелась возле плиты, лишь изредка поглядывая на изнаночника.

А я тем временем пытал Безумца на предмет крона. Ну и Лихо, само собой. И услышанное меня одновременно радовало и огорчало.

По словам Анфалара, с тех пор как я отдал Юнию, твари перестали доходить до крепости. Фекойцы настолько осмелели, что даже отправили две группы охотников всего лишь с парой рубежников в Песчаные отмели. И те вернулись с отменной добычей. Собиратели все дальше уходили в чащу Мертвого леса, принося дрова, ягоды и, конечно же, крестсеж. В общем, жизнь стала налаживаться.

И от этого я чувствовал себя не очень хорошо. Получается, я собирался поставить благо отдельного существа выше целой крепости. Ведь что будет, если наш план удастся? Едва ли соседство со Стынем понравится Фекою. А что станет, если попытка убийства провалится? Думаю, твердыне точно достанется от гнева Созидателя.

Но противнее всего, что сделать я ничего не мог. Я уже выбрал для себя решение. Может быть не совсем правильное, но я знал, что точно его не поменяю. Что не мешало мне рефлексировать.

А вот про «дело» Анфалар говорить отказывался. Все, что у него получилось выпытать, — Безумец договорился о встрече с головой чуров. Я сначала нафантазировал, что явится отдельная башка, как в песне «КиШа», с которой придется разговаривать. Но потом Анфалар объяснил, что это вроде местного старосты. Он занимается «исключительными соглашениями».

Для меня это вообще стало откровением. Не только то, что у чуров есть голова. А что нечисть имеет какие-то торговые отношения с рубежниками помимо проходов в другие миры. Мне даже показалось, что будь мы наедине, Анфалар точно бы сказал, что задумал. Но наличие приспешницы, пусть мы и говорили на другом языке, останавливало Безумца.

Зато за беседой мы дождались минестроне. И я промахнулся, с рыбой здесь ничего не было связано. Им оказался какой-то красный суп из овощей с макаронами. Но чего не отнять — вкусный. Анфалар вообще делал вид, что сейчас лишится чувств. То ли правда ему так понравилось, то ли он хотел сделать приятное Алене.

Именно на этом моменте меня прервал бес. С мокрыми приглаженными волосами, все еще покачивающийся, но явно чуть протрезвевший. Судя по внешнему виду, сирин с чертом его с часок поливали холодной водой.

Меня благополучно отнесли в гостиную, после чего бес уселся на грудь и стал пыжиться. Так, что я даже испугался. Как бы не стать сюжетом для какого-нибудь запрещенного фильма с копрофилией. Но нет, постепенно я стал чувствовать себя если не лучше, то наполненней. Хист медленно поднимался по телу.

К слову, я никогда не видел, как это работает. Восполнением промысла Гриша занимался исключительно по ночам, когда я сплю. Изредка доводилось просыпаться от тяжести в груди, и бес тут же спрыгивал прочь. Всегда недовольно бурча.

Что сказать, забавно, очень забавно. Но силы у меня прибавлялись буквально на глазах. Правда, ноги по-прежнему не слушались. Что Григорий заметил.

— Чего смотришь, хозяин? Выдавливай из себя эту заразу.

И я тоже стал напрягаться. Хорошо, что в этот момент никто не вошел в гостиную. Потому что зрелище мы представляли презабавное. Тужащийся бес на моей груди со взбухшими венам на висках и постанывающий рубежник. К слову, вспотели мы от потуг практически одинаково, хотя нынешняя погода к этому не располагала.

Наконец бес сполз на пол.

— Пока хватит, хозяин. Тяжело, будто всю ночь пил, а с утра человеком пытаешься быть. Истратился ты почем зря.

— Есть такое. Спасибо, Гриша, и так уже хорошо.

Я поднялся на ноги и прошелся к окну. Как же здорово ходить! Хиста было немного, около трети. Но по сравнению с тем количеством, с которым я выбрался из пещеры, — это целое состояние.

Еще я понял, что мы закончили невероятно вовремя, потому что в дверь позвонили.

— Я сам, — крикнул я, проходя мимо кухню.

Впрочем, зря. Алена с Анфаларом даже не дернулись, попивая шампанское. Я только теперь заметил, что изнаночник до сих пор обнажен по пояс. Я как-то даже раньше не обращал на это внимания. Надо будет его чем-то прикрыть. Хотя Алене вот очень нравилось. Необходимо научить Анфалара паре фраз при общении со страланскими женщинами. Например: «Извини, но мои глаза выше» или «Не люблю, когда меня воспринимаю как кусок мяса».

За дверью оказался кощей. Тот самый, с не очень пропорциональным лицом, как грубо выразилась приспешница. Судя по папке, точно такой же, как и в прошлый раз, только намного толще, он принес мне обещанное.

— Представая гостем сего дома, я, Олег Исаев, сын Захара, приветствую тебя, благородный брат. Я пришел сюда с чистым помыслами и не тая зла. И обещаю не злоумышлять зла против хозяев сего дома, их детей, домочадцев, существ и скота.

Было видно, что меньше всего кощей считает меня благородным братом. Но из песни слов не выкинешь. Он человек подневольный и нес службу. Поэтому я не стал издеваться над гостем.

— Представая хозяином сего дома, я, Матвей Зорин, приветствую благородного брата. Если ты пришел сюда с чистыми помыслами и не тая зла, то не потерпишь вреда для себя, не будешь уязвлен в промысле и знаниях.