Битва за Ладогу. Арка в скале. Том 3

Уставшие, но довольные, на обратном пути Мальцев и Кудряшов разговаривали между собой с помощью мыслеволн телепатической связи о положении Красной Армии к началу октября. Кудряшов сел на свой любимый конек военной истории и рассказывал:

— Насколько помню, наступать непосредственно на Москву вермахт начал с тридцатого сентября. Гудериан со своими танками при поддержке второй полевой армии группы «Центр» ударили на левом фланге Брянского фронта. А второго октября главные немецкие силы атаковали позиции Западного фронта и фронта Резервного. У немцев в тот момент имелась там довольно большая плотность войск, каждая дивизия занимала примерно три километра по фронту, да и превосходство в бронетехнике имелось у них значительное. А у Красной Армии, наоборот, на Западном фронте боевые порядки выглядели жидко, по одной дивизии на пятнадцать километров. А по Резервному фронту приходилось одиннадцать километров на дивизию. Да еще и слабо подготовили оборону по этим фронтам в плане инженерного обеспечения. К тому же, недостаток боеприпасов и противотанковых средств сыграли роль в том, что оборона рухнула. И нет ничего удивительного, что там немцы смогли прорваться и вклинились сразу километров на тридцать. Да еще и бомбардировщики люфтваффе разбомбили штаб Западного фронта, отчего сразу же потерялись связь и управление войсками. Кинули затыкать дыру на Западном фронте оперативную группу генерал-лейтенанта Болдина, что немного немцев задержало под Холм-Жирковским, где сожгли немало вражеских танков. Но, восстановить фронт не удалось, вот и отступили наши спешно на новые позиции, а немцы заняли Юхнов и Мосальск. Хорошо еще, что Можайскую оборонительную линию уже под самой Москвой у нас успели подготовить…

Мальцев перебил:

— Так и не только под Москвой дела плохо сложились у Красной Армии к началу октября. Повсюду нехорошо к этому времени, что на юге, что на севере. Ленинград в осаде, Мурманск атакуют, под Киевом разгром, под Вязьмой котел, Одессу скоро сдадут, Украину теряют, Крым под угрозой, на Донбассе бои. Еще и Петрозаводск чуть не потеряли.

Когда уже подходили к скалам, Мальцев увидел людей, вылезающих из длинного полированного красноватого кузова представительского шестинога, остановившегося недалеко от броневика БА-3. Присмотревшись сквозь приборы наблюдения, Мальцев сказал Кудряшову:

— Смотри-ка, а ведь это, похоже, сам Берия стоит рядом с Мерецковым, с Сомовым и с Игнатовым.

Огромные великаны, в три раза выше тех, которых Лаврентий Павлович уже видел, испачканные после битвы копотью пожарищ и брызгами крови врагов, приближались медленно и величественного. И от каждого их шага вздрагивала земля, происходило маленькое землетрясение. Нарком уставился на каменных чудовищ, открыв рот. А они остановились, отдали ему честь, нависая над ним всей своей мощью, и громовыми голосами прогрохотали:

— Здравия желаем, товарищ народный комиссар!

От неожиданности Лаврентий Павлович аж присел, но вовремя взял себя в руки, попрощался с сопровождающими и бочком втиснулся в свой броневик.

* * *

Закончился очередной день войны с Германией, наступило пятое октября. Сталин стоял в своем кабинете возле большой карты, нервно вертел в левой руке курительную трубку и напряженно думал о том, как улучшить положение Красной Армии, где и чем укрепить оборону. Положение на фронтах продолжало ухудшаться. Из Генерального штаба в Ставку поступали тревожные сообщения. Печальные события под Вязьмой и под Брянском грозили разгромом.

Танки Гудериана из немецкой группы «Центр» прорвали оборону тринадцатой армии, вырвавшись на оперативный простор и за пару дней продвинувшись на шестьдесят километров. А вторая немецкая армия прорвалась сквозь оборонительные порядки пятидесятой армии Брянского фронта, продвинувшись на многие километры ближе к Москве. И, судя по всему, советские части попадали в окружение и под Вязьмой, и под Брянском. А немцы развивали успех. Группа армий «Центр» угрожала Западному и Резервному фронтам. Германские войска атаковали на Духовщинском и Рославльском направлениях, части вермахта накануне взяли Орел, несмотря на отчаянную попытку Ставки спасти город воздушным десантом. Больше тысячи десантников, переброшенных на аэродромы в последний момент, дрались с врагом яростно, но, по причине отсутствия тяжелого оружия у десантников, это не сильно задержало наступление немцев, которые все-таки вошли в Орел к вечеру 3-го октября. Одновременно немцы создали угрозу Брянску и окружали Вязьму. Сталин был расстроен. Только что ему пришлось утвердить решение об отводе войск на Ржевско-Вяземский оборонительный рубеж.

На юге из последних сил держалась Одесса, окруженная с суши. Немцы взяли Киев, ударили на Харьков и вышли к Крыму. На Донбассе происходило тяжелое сражение. Враги рвались в направлении Воронежа. На северо-западе замкнулось кольцо блокады вокруг Ленинграда. Еще севернее финны и немцы пытались наступать в сторону Мурманска. Враги хотели взять сходу и Петрозаводск. Вот только столица Карело-Финской ССР сумела удержаться, а ударная группировка противника попала в окружение в районе реки Свирь. И это стало первым окружением крупных вражеских сил за все время боевых действий. Если успех Красной Армии где и был, так это под Петрозаводском. Битву за столицу советской Карелии финны и немцы проиграли. Но, на всех остальных направлениях пока нанести серьезное поражение оккупантам и повернуть противника вспять у красноармейцев не получалось.

В углу кабинета, словно нашкодивший школьник с папкой подмышкой, стоял Лаврентий Павлович. Он не решался начинать свой доклад. Хозяин был явно не в духе, раз даже не предложил наркому сесть. Так они и стояли несколько долгих минут, Сталин возле карты, а Берия — в углу у входа в помещение. Наконец, Верховный насмотрелся на карту и бросил Берии:

— Какие вести привез, Лаврентий? Проходи, выкладывай.

Подойдя к столу, народный комиссар вынул из папки и разложил несколько черно-белых фотографий. Потом проговорил:

— Пока я вел переговоры, мои подчиненные сумели сфотографировать гиперборейские шагающие машины.

Сталин сразу заинтересовался, даже не стал садиться, а подошел вплотную и принялся внимательно разглядывать каждый снимок при свете своей настольной лампы. С фотографий на него смотрели самые настоящие чудовища с мощными каменными телами, с довольно короткими толстыми ногами, с длинными руками, с горящими глазами и с мерзкими хищными рожами. И, если бы не звезды на их лбах, то Иосиф Виссарионович решил бы, что перед ним самые настоящие сатанинские отродья, демоны, поднявшиеся из ада. Как бывший студент духовной семинарии, недоучившийся совсем немного, он хорошо помнил описания нечистой силы. Верховный ткнул своей трубкой в одну из фотографий и спросил:

— Что ты об этом думаешь, Лаврентий? Что за уродцы такие?

— Это и есть боевая техника Гипербореи. Она сделана из гранита, товарищ Сталин, — ответил Берия. И добавил, показывая на снимки:

— Вот легкие шагающие танки ЛШТ-1 высотой до пяти метров, а вот сверхтяжелые шагающие танки СШТ-1 высотой до пятнадцати метров. А на последних двух фотографиях шагающие бронированные тягачи-транспортеры ШБТТ-1. Вот эти, похожие на гробы с шестью ногами.

— И много там у них подобной техники? — поинтересовался Верховный.

— Во время посещения гиперборейцев я видел шесть ЛШТ, два СШТ и пять ШБТТ. На одном из «шестиногов» меня провезли до ближайшей правительственной резиденции и потом вернули обратно к моему броневику, — рассказал нарком.

— А что сами эти гиперборейцы собой представляют? Тоже каменные? — спросил Верховный.

Нарком ответил, указав на одну из фотографий:

— Нет, товарищ Сталин. Там живут самые обычные люди. Они говорят по-русски. Да и считают себя одним народом с русскими. Вот их руководители на снимке рядом со мной и Мерецковым на фоне арки в скале. Слева стоит Председатель правительства Гипербореи Игнатов Аркадий Игоревич. А справа — это Верховный Главнокомандующий Сомов Николай Павлович.

Сталин внимательно вгляделся в не очень четкую фотографию, сделанную сотрудниками НКВД, сопровождавшими наркома в поездке, прищурился, что-то вспомнив, и проговорил:

— А не тот ли это Сомов, про которого ты мне уже докладывал, что за майора ГБ себя выдает?

Берия кивнул:

— Тот самый. Он, оказывается, лично производил разведку на нашей территории, потому и маскировался таким образом.

— Так что же получается, Лаврентий? У гиперборейцев Верховный сам ходит в разведку? Какой храбрый человек! — удивился Сталин.