Битва за Ладогу. Арка в скале. Том 3

Гельмут сразу обратил внимание, что вся эта конфигурация, если рассматривать ее в комплексе, напоминала ворота, ограниченные двумя утесами по обеим сторонам. Подобные места в скалах вдоль этой дороги уже попадались. Но там не удавалось обнаружить какие-либо следы. На камнях, из которых состояла дорога, их просто не осталось. Здесь же, благодаря слою ила на дне старой лужи, они не только имелись, но и прямо указывали на путь сквозь скалу, куда ушли люди из концлагеря и каменные великаны. Руппель подошел к скальной стене и, приложив обе ладони к ее шершавой поверхности, закрыл глаза, попытавшись ощутить тончайшие эманации, исходящие от камня. И, сосредоточившись, он отчетливо почувствовал, что нашел вход в Гиперборею.

Тщательно прислушавшись к собственным ощущениям и убедившись, что на этот раз ошибки быть не может, гауптштурмфюрер приказал саперам немедленно готовить взрывчатку. Вот только усталые за день саперы не успели до наступления темноты переместить от водопада все необходимое оборудование. А уже через несколько часов, в полночь, возле найденных каменных ворот заклубился непонятный плотный туман. Внезапно он заискрился в ночи серебристыми искрами, после чего оттуда с каменным грохотом полезли наружу гиперборейские великаны.

И все, что успели сделать саперы, пока были еще живы, так это поднять тревогу, подорвав несколько зарядов, которые уже приготовили, но так и не установили в нужное место. Впрочем, великанов эти взрывы не задержали. И Гельмуту Руппелю пришлось срочно задействовать свой план эвакуации. Но, учения не пропали даром. Даже те, кто скептически относился к предупреждениям Гельмута, бросились эвакуироваться. Едва поняв, что великаны совсем не его выдумка, а страшная реальность, эти скептики похватали вещи, оборудование и оружие, стремительно запрыгнув в армейские грузовики. И машины унеслись в ночь прямо под носом у свирепых каменных чудовищ.

* * *

Генерал-майор Йохан Хегллунд, который командовал седьмым финским корпусом, спешно отступал с остатками своих войск к Сортавале под напором русских шагающих танков с гранитной броней, движущихся с востока, со стороны Питкяранты и Лоймолы. Свои бежавшие войска финны кое-как собрали возле Сортавалы, но их боевой дух уже рухнул. И генерал-лейтенант Эрик Хейнрикс, командовавший финской армией «Карелия», срочно требовал от немецких союзников помощи в обороне. Немцы предоставили финнам, что смогли. Так и появились возле города на Ладоге немецкие тяжелые орудия и еще один спешно переброшенный пехотный полк вермахта.

К началу войны с Советским Союзом орудия калибром 150-мм имелись у немецкой армии в достаточном количестве. А вот у финнов с тяжелой артиллерией было плоховато. Однако, в ходе своего наступления в Карелии, финские войска захватили немало тяжелых орудий, оставленных при отступлении Красной Армией. Были среди них и знаменитые «сталинские кувалды», с помощью которых Мерецков прорывал линию Маннергейма. И вот теперь, по приказу немецкого и финского командования, многие из этих пушек установили под Сортавалой, в надежде остановить возле города продвижение новых шагающих танков русских.

Этот город на Ладоге финны считали своим, потому что он и принадлежал им еще до Зимней войны. Правда, они совершенно упускали из виду тот исторический факт, что до революции вся Финляндия вместе со всеми своими населенными пунктами принадлежала Российской Империи. Сортавала представляла собой небольшой городок, в котором до войны проживало около пяти тысяч жителей, но, там располагался стратегически значимый порт на Ладоге. К тому же, к городку сходились дороги с разных направлений, в том числе и те, которые вели в тыл финским войскам, обеспечивающим блокаду Ленинграда с севера. А еще от Сортавалы можно было прорваться по дорогам в центральную часть самой Финляндии.

Если с востока дорожная сеть была жиденькой, то к западу от города дорог расходилось достаточно много. Таким образом, главной целью финской оборонительной операции, проводимой вблизи северной оконечности Ладожского озера, была защита важного узла коммуникаций. Потому потерять этот населенный пункт, имеющий стратегическое значение, финны позволить себе никак не могли. И они изо всех сил старались укрепиться там всеми остатками своего седьмого корпуса, который откатился к городу после неудачного наступления на Петрозаводск, обернувшегося разгромом и бегством.

Оборону города финны спешно укрепляли еще и частями, снятыми с фронта под Ленинградом. Но, никто из финских военачальников не думал, что русские неожиданно прорвутся к городу с северо-запада. Если бы гауптштурмфюрер Руппель вовремя не доложил о появлении каменной техники противника в районе разгромленного концлагеря, то финны и немцы просто не успели бы подготовить оборонительную линию. Нормально оборудовать позиции у них все равно уже не получалось, но смогли все же перенаправить пушки, да выкопать окопы, в которые посадили всех, кто был под рукой у командования. Больше ничего уже не успели сделать, хотя генерал-лейтенант Хейнрикс, заблаговременно уехавший в тыл, находясь в командном бункере в горе Филина, требовал оттуда по телефону от генерал-майора Хегллунда немедленной организации флангового удара. Военачальник, похоже, плохо понимал, что сил для такого маневра у седьмого корпуса, уже потерявшего в боях к этому моменту больше половины личного состава, просто не осталось.

* * *

Комиссия из Москвы прибыла на полигон РХБЗ неожиданно. Накануне пропал генерал-майор Борис Петренко, который курировал несколько полигонов военного ведомства в этом регионе. И никто не знал, куда он подевался. Выехал он с водителем. Но и тот исчез. Позвонили, конечно, спросили дежурного по полигону. Тот сказал нечто невразумительное, мол, был Петренко, проинспектировал полигон и уехал. Чтобы уточнить, попытались дозвониться до начальника полигона Сомова и до главного инженера Синельникова, но с ними связаться никак не удавалось, а дежурный твердил, что они находятся на какой-то новой территории, где еще нет связи.

След генерала Петренко потерялся, а видеокамер на дороге к полигону не имелось. Их специально не ставили из соображений секретности. А этот генерал-майор был очень интересен людям из Москвы, которые вели с ним тайные дела на многие миллионы. И люди эти имели большое влияние. А потому комиссия вылетела на военный объект в срочном порядке. Проверяющих, прилетевших на вертолете, встретил прапорщик. Пьяным он не выглядел, да и по документам все, вроде бы, казалось в порядке. Но, только на первый взгляд. Нарушения выявились сразу. Транспортный поток, который постоянно подвозил грузы для каких-то арендаторов, очень заинтересовал членов комиссии.

Когда остановили и проверили фуры, то в них обнаружился обширный ассортимент товаров различного назначения. Подняли документы, но, арендный договор предусматривал провоз грузов в лабораторию без ограничений, а весь товар и его доставка были оплачены арендатором, как положено. К тому же, при въезде на территорию полигона каждая машина досматривалась. Предоставлялись и все требуемые бумаги на груз. Вроде бы, придраться формально и не к чему.

Вот только членам комиссии сразу стало ясно, что этот арендатор Игнатов совсем обнаглел. В грузовых машинах в его лабораторию, расположенную под скалой на территории полигона, в оптовых товарных количествах везли крупы, макароны, муку, сахар, подсолнечное масло и даже свежевыпеченный хлеб. Все это выгружали из фур электропогрузчики под навесом перед въездом, а потом отвозили дальше в тоннель, ведущий к лаборатории. Но, сразу возникал вопрос: зачем профессору, который занимается исследованиями от Академии наук, столько продовольственных припасов? К тому же, нашли в контейнерах и строительные материалы, и оборудование, и компьютеры, и спецодежду, и даже обыкновенную бытовую технику, вроде холодильников и стиральных машин. Главный проверяющий спросил: