Битва за Рим

– Ты не возражаешь, если я предложу другую тему? – перебил его Силон.

– Нисколько! Надеюсь, ты подробно расскажешь мне о том, чем был занят в последние месяцы. Мы ведь не виделись почти год, Квинт Поппедий!

– Неужели так долго? – Произведя мысленный подсчет, Силон кивнул: – А ведь верно! Как бежит время! – Он пожал плечами. – Да и рассказывать особенно нечего. Дела идут неплохо – вот, собственно, и все.

– Что-то ты темнишь, – молвил Друз, от всей души радуясь встрече с другом. – Но ты как будто не склонен баловать меня подробностями, а я не стану тебя неволить. О чем тебе хотелось поговорить?

– О новых консулах.

– В этот раз нам в порядке исключения повезло с консулами, – радостно подхватил Друз. – Не помню столь удачного сочетания, как Красс Оратор и Сцевола. Теперь я жду благотворных перемен.

– Вот как? Хотелось бы мне думать так же! Я-то жду беды.

– На италийском фронте? Почему?

– Пока это просто слух. Надеюсь, он окажется необоснованным, хотя меня мучают сомнения. Цензоры передали консулам результаты переписи римских граждан по всей Италии, сообщив, как говорят, о своей обеспокоенности резким увеличением числа имен. Дурачье! Сначала болтают о том, что их новые методы позволят учесть больше граждан, а потом спохватываются, что граждан оказалось слишком много!

– Так вот чем объясняется твое долгое отсутствие! – вскричал Друз. – О, Квинт Поппедий, я тебя предупреждал! Нет-нет, только не лги мне! В противном случае мы не сможем оставаться друзьями, хотя больше пострадаю от этого я. Ты все же пошел на эту аферу?

– Да.

– Квинт Поппедий, почему ты не внял моим словам? О горе!

Друз обхватил голову руками и застыл. Силону, неожиданно для себя самого, стало очень неловко, и он молча сел, погрузившись в раздумья. Наконец Друз заговорил:

– Ладно, что толку сетовать! – Он встал и покачал головой. – Лучше бы тебе уехать домой и подольше не показываться в этом городе, Квинт Поппедий. Незачем мозолить глаза некоторым из самых ярых сторонников антииталийской фракции. Я сделаю все, что смогу, однако я еще слишком молод, чтобы держать речь в сенате. Увы, среди тех сенаторов, что имеют право выступать, твоих сторонников наберется не много.

Силон тоже поднялся:

– Марк Ливий, все это чревато войной. Я уеду. Ты прав: увидев меня, кто-нибудь наверняка что-то заподозрит. Одно это уже говорит о том, что мирным путем италикам гражданства не добиться.

– Нет же! Этого не может быть! – отозвался Друз. – Ступай, Квинт Поппедий, и будь осторожен! Если собираешься идти через Коллинские ворота, то обойди Форум стороной.

Сам Друз не стал огибать Форум: поправив тогу, он направился прямиком туда, высматривая знакомые лица. Ни сенат, ни комиции в тот день не заседали, однако в нижней части Форума было многолюдно. К счастью, первым, на кого наткнулся здесь Друз, оказался его дядя Публий Рутилий Руф, уже собравшийся домой.

– Сейчас я готов пожалеть, что с нами нет Гая Мария, – сказал ему Друз, когда они нашли укромный уголок под вековыми деревьями, сквозь листву которых светило солнце.

– Да, боюсь, в сенате твои италийские друзья не могут рассчитывать на серьезную поддержку, – ответил Рутилий Руф.

– Еще не все потеряно. Главное, чтобы нашелся влиятельный человек, способный побудить их к размышлению. Но пока Гай Марий пропадает на Востоке, я не знаю, на кого и надеяться. Разве что на тебя, дядя?

– Нет, – твердо ответил Рутилий Руф. – Я симпатизирую италикам, однако не обладаю достаточным влиянием в сенате. На беду, я утратил auctorias, вернувшись из Малой Азии. Сборщики налогов все еще жаждут моей крови. Они знают, что до Квинта Муция им не добраться – слишком важная птица. Другое дело – я, старый, смиренный консуляр, никогда не гремевший в судах, не блиставший красноречием и не покрывший себя военной славой.

Нет, мне сильно недостает влияния.

– Из твоих слов следует, что сделать почти ничего нельзя…

– Выходит, что так, Марк Ливий.

Тем временем противная сторона не теряла времени даром. Квинт Сервилий Цепион затребовал встречи с консулами, Крассом Оратором и Муцием Сцеволой, и цензорами, Антонием Оратором и Валерием Флакком. Сообщение его оказалось весьма любопытным.

– Во всем виноват Марк Ливий Друз, – начал Цепион. – Он неоднократно заявлял в моем присутствии, что италикам необходимо предоставить полное гражданство, поскольку все люди в Италии должны быть равны. Среди италиков у него имеются влиятельные друзья: предводитель марсов Квинт Поппедий Силон и предводитель самнитов Гай Папий Мутил. На основании того, что мне доводилось слышать в доме у Марка Ливия, я готов показать под присягой, что он вступил в сговор с этими двумя италиками с целью фальсификации результатов переписи.

– Есть ли у тебя доказательства в подкрепление твоего обвинения, Квинт Сервилий? – спросил Красс Оратор.

При этих словах Цепион страшно напыжился и напустил на себя оскорбленный вид.

– Я – Сервилий Цепион, Луций Лициний! Я не лгу. – Оскорбленный патриот так и пылал праведным гневом. – Доказательства в подтверждение моего обвинения? Я не обвиняю, я просто привожу факты. Мне не нужны доказательства! Повторяю: я – Сервилий Цепион!

– Да будь он хоть самим Ромулом! – отмахнулся Марк Ливий Друз, когда консулы с цензорами взялись за него. – Если вы не видите, что его так называемые факты – это просто злоба, которую он вымещает на мне и моих близких, то, значит, я сильно в вас ошибался! Это же несусветная чушь! С какой стати мне вступать в сговор с италиками против интересов Рима? Сын моего отца на такое не способен! За Силона с Мутилом я не ответчик. Мутил вообще никогда не переступал порог моего дома. Силон же бывает у меня как друг. Я не делаю секрета из того, что выступаю за предоставление римского гражданства всем жителям Италии. Однако я стою за то, чтобы латиняне и италики приобрели этот статус законным путем, через волеизъявление сената и народа Рима. Фальсификацию результатов переписи, подделку списков или подачу ложных заявлений я не могу одобрить, какая бы благая цель при этом ни преследовалась. – Он развел руками. – Судите сами, квириты, более мне нечего вам сказать. Если вы мне верите, приглашаю вас выпить со мной вина. Если же вы верите Цепиону, этому бессовестному лжецу, то оставьте мой дом и никогда сюда не возвращайтесь.

Квинт Муций Сцевола с тихим смехом подал Друзу руку:

– Я-то с удовольствием выпью с тобой вина, Марк Ливий.

– И я, – поддержал его Красс Оратор.

Цензоры также предпочли вино.

Во время трапезы под конец того же дня Друз снова вернулся к этой теме.

– Меня беспокоит, – говорил он, – каким образом Квинт Сервилий раздобыл эти свои так называемые сведения! У меня с Квинтом Поппедием состоялся на эту тему всего один разговор, да и то много лун назад, сразу после избрания цензоров.

– Что же тогда выяснилось? – спросил Катон Салониан.

– У Силона появилась безумная идея записать гражданами тех, кто еще не имеет на это права, однако я его отговорил. Или вообразил, что отговорил… Во всяком случае, для меня на этом все и закончилось. В следующий раз я виделся с Квинтом Поппедием совсем недавно. Откуда же у Цепиона подобная информация?

– Может, он подслушивал? – Катон не разделял убеждений Друза относительно италиков, однако не считал себя вправе с ним спорить, отчего еще острее чувствовал свое зависимое положение.

– Ничего подобного! Его тогда вообще не было в Италии, – сухо ответил Друз. – Вряд ли он заскочил на денек, чтобы подслушать разговор, о котором я и думать не думал, пока он не состоялся.

– Тогда как же? Может быть, ему в руки попала какая-то твоя записка?

Друз столь решительно замотал головой, что не оставил у собеседников никаких сомнений:

– Ничего я не писал! Ни-че-го!

– Но почему ты решил, что кто-то непременно должен был ему это сообщить? – спросила Ливия Друза.