Битва за Родину

— Привет, — здороваюсь с девушкой, целуя её в щечку.

— Привет, — чувствую горячее дыхание на шее и ответный быстрый, обжигающий поцелуй.

— Познакомься. Это моя сестренка Маша, — представляю малявку подруге.

— Здравствуйте, — малявка протягивает тете ладонь.

— Здравствуй Маша — шатенка с серьезным видом жмет руку крохе, — Меня тетя Светлана зовут.

Я фыркаю, тоже мне тетя 18летняя. Хорошо, хоть бабушкой не представилась.

— Можно просто Света, — продолжает подруга, кинув на меня негодующий взгляд.

— Очень приятно, — застенчиво говорит малявка.

— Ладно девчонки, пошли на карусели, — предлагаю я.

Вечер удался на славу. Сначала отправили Машу кататься на детской карусели. Малявка весело смеялась от полноты чувств, нарезая круги на поднимающейся вверх лошадке. Потом покатались на автодроме. Я с малявкой на одной, а Света на другой машинке. Таранили друг друга резиновыми бамперами, а в нас со смехом и возбужденными воплями врезались другие юные и не очень водители. Каждый раз, когда мы в очередной раз с кем-то сталкивались, кроха повизгивала и закрывала глаза, вцепившись ладошками в мой локоть.

Потом зашли в тир, постреляли. Даже Света и малышка сделали по паре выстрелов. Шатенка гордо отказалась от моей помощи, промазала и надулась. А Маша, ставшая на специальную табуреточку, поддерживаемая и направляемая мною, один раз попала. После этого и Светке показал, как прицелиться, поправил приклад, и она тоже поразила зазвеневшие и заигравшие разноцветными огнями часы-будильник.

Затем посетили кафе и перекусили шоколадным тортом с чаем. Глядя на радостную малышку и веселую Светку, с энтузиазмом уничтожавших сладости ложками, я наслаждался их обществом и каждым мгновением счастливой беззаботной юности.

В будущем мне предстояло пройти через серьезные испытания, поставить на кон всё, в том числе и собственную жизнь, схлестнуться в схватке со спецслужбами Запада, а также предателями, бандитами, и паразитами, которые как раковая опухоль пожирали страну изнутри. Но всё это будет потом, а сейчас я был просто счастлив, наблюдая за светящимися от радости девчонками.

19 октября 1978 года. Четверг

В просторной гостиной седой мужчина, раскинувшийся на мягком диване, смотрел программу «Время». Ведущий рассказывал о новом постановлении ЦК КПСС, регулирующим закупочные цены на молоко, овощи и шерсть, пафосно вещал о трудовых свершениях. Мелькали сюжеты о международных событиях, отражаясь пляшущими тенями в полутемной комнате.

Наблюдая за репортажем из Гайаны, генерал чуть слышно вздохнул. Трупы детей, женщин и мужчин кучно разбросанные по территории лагеря общины «Народного Храма» вызывали шок. Хорошо, что оператор, щадя чувства зрителей, показал страшную картинку мельком и нечетко.

«Ещё одна новость из Лешиных предсказаний подтвердилась. Этот маньяк Джонс застрелил конгрессмена, и заставил своих последователей покончить жизнь самоубийством. Всё как внук писал, точь-в-точь», — подумал Константин Николаевич.

— Костя, да не смотри ты эти ужасы, — встрепенулась примостившаяся рядом миловидная пожилая женщина, отвлекшись от вязания, — Зачем тебе эти страсти? Не принимай близко к сердцу. Лучше книжку почитай хорошую. За всех переживать, никаких сил не хватит.

— Да я и не переживаю, Алин, — отмахнулся генерал, — Глупо просто. Им бы жить ещё да жить. Сколько людей, молодых, сильных, здоровых и так глупо погибли.

— Так вроде, там не всё так однозначно. Кириллов так многозначительно говорил. Судя по репортажу, американские спецслужбы могли приложить руку. Конгрессмена всё-таки убили.

Пронзительная трель телефонного звонка прервала сонное бормотание телевизора. Константин Николаевич приподнялся с дивана.

— Сиди Костя, — остановила его жена, — я сама возьму.

Она отложила спицы и пряжу, и быстро поднялась с дивана.

«Легка ещё Алинка на подъем», — усмехнулся генерал, наблюдая за супругой, быстрым шагом покинувшей комнату.

Резкий вопль телефона внезапно прервался.

— Слушаю вас. Здравствуйте Петр Иванович. Спасибо, все нормально. Да, телевизор смотрит. Сейчас позову.

«Ивашутин», — генерал облегченно выдохнул, — «Наконец-то».

— Кость, это тебя. Петр Иванович звонит, — подтвердила его вывод Алина Евгеньевна, — подойди к телефону.

Генерал забрал трубку у жены, закрыл круглое отверстие микрофона ладонью, и глазами показал ей на гостиную.

— Алин, иди телевизор посмотри. И звук погромче сделай, — тихо скомандовал супруге.

Жена негодующе фыркнула, мол, «опять вы мужики секреты разводите», и гордо удалилась. Через пару секунд зычный голос Кириллова заполнил комнату.

— Привет Костя.

— Здравствуй Петя.

— Как там Евгеньевна не сильно тебя пилила за воскресенье? Выпили мы тогда прилично. Всё-таки не каждый день собираемся.

— Нет, конечно. Она же жена генерала. Всю жизнь со мною по гарнизонам моталась. С пониманием отнеслась. Всё-таки боевые товарищи встретились, павших помянули. Ну чуть поворчала утром. Не без этого. Так это возрастное.

— Клевещешь ты Костя на жену. Она у тебя замечательная. Ещё многим молодым фору даст. Слушай, а давай мы с тобой ещё раз на том же месте порыбачим на выходных. Ты говорил, что там место прикормленное. Но мы тогда больше общались, чем рыбу ловили. Я одному своему товарищу порекомендовал, он на днях съездил туда, посидел с удочкой. Довольный, полное ведро рыбы выловил и жирную щуку поймал. Благодарил за наводку.

— Это мы всегда, пожалуйста, — повеселел генерал-лейтенант, прекрасно уловив суть сказанного, — встретимся, я тебе ещё пару прекрасных мест подскажу для рыбалки.

— Давай тогда на воскресенье договоримся, к 10 утра, на то же самое место подъезжай. Я своего архаровца отпущу часа на четыре. А мы посидим, поболтаем, опять былое вспомним.

— Договорились, — улыбнулся Константин Николаевич, — буду как штык.

— Ну вот и отлично. Тогда до встречи.

— До встречи Петя.

19 октября, Четверг. Московская область. Вечер. 21:25

На середине стола тускло светила керосинка, отбрасывая длинные темные тени по сторонам. Наполовину опорожненная бутылка водка с пустыми двумя стаканами и одиноким блюдцем с неровно нарезанными кусками колбасы стояла перед двумя полными мужчинами.

— Михалыч, извини, но я задолбался, — решительно сказал Ермилов, хлопнув ладонью по столу, — сколько мы ещё в этой дыре сидеть будем?

— Так тебя, Егорыч, никто не держит, — осклабился Петренко, — вольному воля.

В тусклом свете керосиновой лампы, улыбка подполковника смотрелась особенно зловеще.