Битва

– Если пока не генерал, – пошутил Володя.

– В каждой шутке есть доля шутки. Мы пришли.

В отличие от других административных зданий – районной управы, присутственных мест вроде ЖКХ – в этом здании на дверях кабинетов не было табличек с указаниями должности владельца, только номера. Игры в секретность? Или наследие зловещего НКВД, когда жертве не следовало знать фамилию и звание палача? Володя не ассоциировал ФСБ и НКВД: другое время, другие порядки, другие законы и другие люди.

Кабинет был небольшим, с одним окном, обставлен по-деловому, но скромно. Стол с компьютером, шкаф для одежды, сейф в углу и несколько стульев.

Гнибеда следил за взглядом Володи:

– Ну да, не хоромы. Но что ты ожидал, Док? Оперативника ноги кормят, как и волка. Готов?

– К чему?

– Я разве не сказал вчера?

– Быть при параде – и всё.

– Завертелся, прости. Генерал собирает у себя всех, кто раскрутил и задержал обе группы – Магомеда и Махмуда, – для поощрения. Разбор полётов с выводами уже был.

– После этого звёздочки на погоны посыпались? – догадался Володя. – Погоны-то сменить успел?

Василий Лукич распахнул дверцу шкафа: на плечиках висела военная форма, и на погонах – по большой звезде на двух просветах.

– Поздравляю. Обмыть полагается.

– Попробуй к генералу с запашком прийти! Нам пора!

К кабинету генерала собирались сотрудники. Кто-то в форме, при наградах, другие – в цивильных костюмах, но при галстуках.

Всех пригласили в кабинет. Народу набралось много, человек двадцать пять. Все друг друга знали и обменивались приветствиями.

Володя знал в лицо лишь несколько человек. Он чувствовал себя немного не в своей тарелке и потому скромно пристроился на стуле рядом с дверью.

Генерал встал, и наступила тишина.

Генерал был в штатском, но выправка бросалась в глаза. Он коротко поздравил сотрудников с успешным завершением операции.

– Вчера некоторые из вас были повышены в званиях или должностях. Сегодня мне выпала честь поощрить вас материально, особенно тех, кто внёс существенный вклад в раскрытие дела. Но нет у меня прав и полномочий присвоить звание или повысить в должности доктора Соколова.

Володя не ожидал, что начнут с него, и немного растерялся. По его мнению, кадровые сотрудники сделали значительно больше – те же Гнибеда, Толкачёв, силовик Колун. А он только подсказывал им в меру своих скромных способностей.

Володя встал и невольно покраснел. Ладно бы, если бы его награждал главный врач клиники за медицинские успехи, а то ведь чужое и серьёзное ведомство. Ему было неловко, казалось, его не воспринимали равным. Затесался случайно дилетант среди профессионалов – за что его отмечать? Но тем не менее он сделал три шага вперёд.

– Поздравляю вас, вручаю денежное вознаграждение за помощь и благодарственное письмо. Полагаю, вы компенсируете премией потерянное за счёт отпусков без содержания жалованье, – сказал генерал, вышел из-за стола, пожал Володе руку и вручил письмо и конверт.

– Спасибо, – произнёс Володя.

В силовых ведомствах положено отвечать: «Служу Российской Федерации!» – но Володя был человек сугубо штатский и не знал, можно ли ему так ответить и не вызовет ли такой ответ усмешек?

Потом поздравляли и вручали конверты другим.

Володя прочитал письмо. Не орден, конечно, но приятно. Конверт он сунул во внутренний карман.

Генерал ещё раз поздравил всех и отпустил.

Володя вышел в числе первых: всё-таки он сидел у двери. Его окликнул Толкачёв:

– Владимир Анатольевич, задержитесь ненадолго. Пойдёмте ко мне!

Следом за Володей к Толкачеву пошёл ещё один человек.

Подполковник открыл дверь, впустил обоих и зашёл в кабинет последним.

Второй сотрудник был незнаком Володе.

По предложению Толкачёва они уселись.

– По русскому обычаю премию обмыть полагается, но, извините, служба, – сказал Толкачёв.

– Доктор не злоупотребляет, – вступил в разговор третий, и у Володи мелькнуло: «Не за этим ли разговором в управление пригласили? Подписку дать о неразглашении или ещё что-нибудь?»

– Не скрою, Владимир Анатольевич, помощь ваша была своевременной и ценной. От полковника Толкачёва и майора Трофимова отзывы положительные.

– Простите, Трофимов – это кто?

Незнакомец улыбнулся:

– Порт, контейнерная площадка, Колун… Вспомнили?

– Конечно!

– Я хотел бы, Владимир Анатольевич, предложить вам перейти к нам на службу.

– В каком же качестве? Силовика из меня не получится, «топтуна» тоже.

– Мелко берёте. Людей с особыми способностями немного, единицы, и они нужны государству.

– Я врач, и мне моя работа нравится. Вот поступает в отделение человек, он болен, ему плохо. Я и мои коллеги не боги, но после операции человек выздоравливает. Так приятно видеть плоды своего труда!

– Наша служба сродни вашей, Док! Только вы врачуете тело одного человека, а мы удаляем язвы и раковые опухоли общества. Вы же в институте прошли военную кафедру, офицер запаса.

– Медицинской службы, – уточнил Володя.

– У нас служат люди разных специальностей, вас проще будет аттестовать.

– Простите?

– Проще говоря, присвоить вам офицерское звание. Аттестованный сотрудник получает большее денежное довольствие.

– Ха! Деньгами соблазнить хотите?

– Мы же знаем, сколько вы получаете. С вашей головой и руками – несоразмерно мало.

– Мало, – вздохнул Володя. – Но я сам выбрал эту дорогу и клятву Гиппократа давал. А главное – она мне нравится, чёрт побери.

– Вы отказываетесь? Не торопитесь, обдумайте всё, что услышали, взвесьте. Номера телефонов полковника Толкачёва и майора Гнибеды вам известны. Мы, кстати, тоже не торопимся, но и повторять приглашение не станем.

– Спасибо за честь. Я могу быть свободным?

– Да, конечно.

Володя вышел из управления, обернулся. Громадное здание. Многие люди, особенно те, кто в возрасте, до сих пор смотрят на него со страхом: слишком тягостные воспоминания о прошлом оно навевает.

На такси Володя добрался до дома. Ему хотелось скинуть костюм и ненавистный галстук, а ещё непонятно было, во сколько оценили его радение? На ощупь конверт был не очень толстым, но, открыв его, Володя увидел пятитысячные купюры. А пересчитав их, приятно удивился: премия превышала его потери в зарплате за оба отпуска без содержания, вечерние и ночные бдения – она превышала три его месячные зарплаты. Приятно, когда твой труд так ценят. В голове даже мелькнуло: а не согласиться ли на службу в ФСБ? Он поколебался немного: по нынешней жизни деньги значили много, они давали свободу выбора. Но, взвесив всё – на одной части невидимых весов служба в ФСБ, а на другой – любимая профессия, – Володя решил не изменять служению Гиппократу. Он сам десять лет назад выбрал свою судьбу и круто менять её не видел смысла.