Битва

Два дня на острове Лобау стоили полковнику Лежону двух лет жизни. Он с нетерпением ожидал завершения работ по восстановлению моста, а с тех пор, как войска барона Гиллера вошли в брошенные деревни, опасался возможных бомбардировок острова. Австрийцы занялись укреплением береговой черты и, несомненно, планировали разместить на новых позициях свои артиллерийские батареи. Лежон пил дождевую воду, отведал даже бульона из конины (Массена находил его отменным), но ни на миг не переставал думать о мадемуазель Краусс. Он еще не знал о ее бегстве.

Как только мост починили, полковник добился разрешения вернуться в Вену. Отвалив кучу денег за гусарскую лошадь, он помчался на Йордангассе, но там его ждали лишь горечь и разочарование. Лежон был вне себя от ярости, не помогли даже заранее подготовленные, отшлифованные фразы, которыми Анри рассчитывал смягчить предсказуемую вспышку гнева своего друга. Ничего не вышло. Лежон ворвался в комнату Анны — «вероломной, лживой, жеманной чертовки» и, обвиняя ее во всех грехах, принялся потрошить гардероб своей бывшей возлюбленной. Он в бешенстве рвал в клочки изящные платья, топтал их ногами и кричал об измене. Сама мысль о том, что его обвели вокруг пальца, сделали посмешищем, была для него просто невыносима. Уничтожив содержимое трех сундуков и нескольких платяных шкафов, Лежон устроил костер из своих набросков — Анри удалось спасти лишь один — потом, не раздеваясь, бросился на кровать и устремил неподвижный взгляд в крашеный потолок. В таком состоянии он оставался несколько часов кряду. Обеспокоенный Анри воспользовался визитом доктора Карино и попросил его заглянуть к полковнику. Но Лежон выставил врача за дверь:

— Моя болезнь, сударь, вашими снадобьями не лечится!

Что касается Анри, то он продолжал глотать лекарства, и на фоне расстройства Лежона быстро шел на поправку: чужая боль иногда заставляет забыть свою собственную, к тому же, как известно, тело восстанавливается быстрее, чем душа.

Возвращение Перигора тоже пришлось как нельзя кстати. Он снова обосновался в розовом доме на Йордангассе вместе со своим толстым слугой и сундуком с туалетными принадлежностями, в котором можно было найти все: от приспособления для чистки языка до румян.

Перигор и Анри прикладывали неимоверные усилия, чтобы поднять настроение своему другу: пытались затащить его в Оперу, в книжных лавках выискивали редкие издания о венецианских художниках. За приличное вознаграждение Перигор заполучил на вечер одного из поваров Шенбруннского замка, и тот приготовил такое божественное рагу, что устоять перед ним было невозможно, но Лежон устоял. У него пропал аппетит, он потерял интерес к музыке, книгам, театру. Он отказывался от посещений кабаре, прогулок в садах Пратера, осмотра зверинца. Его не прельстило даже мороженое в кафе на Бастионе.

Однажды утром Перигор и Анри с решительным видом вошли к нему в комнату.

— Друг мой, — заявил Перигор, — мы забираем вас в Баден.

— Зачем?

— Чтобы проветрить вас, немного развлечь и заставить смотреть на жизнь по-новому.

— Эдмон, не смешите меня! Кстати, что это за духи, которыми вы пользуетесь?

— Вам не нравится? Представьте себе, дамы от них без ума. Они летят на этот запах, как мухи на мед. Могу достать вам флакончик.

— Послушайте, оставьте меня в покое!

— Ну, уж нет! — рассердился Анри. — Третий день ты ходишь букой, и твое поведение нас беспокоит!

— Я никого не беспокою, меня вообще больше нет.

— Довольно, Луи-Франсуа! — оборвал его Перигор. — Завтра мы отправляемся в Баден.

— Счастливого пути! — проворчал Лежон.

— Вместе с вами.

— Нет. Кроме того, завтра мы должны участвовать в субботнем параде в Шенбруннском замке.

—Я разговаривал о вас с маршалом Бертье, — заметил Перигор, — и он поручил мне отвезти вас в Баден ради вашего же здоровья.

— Что вы ему сказали?

— Правду.

— Ненормальный!

— Это вы ненормальный, Луи-Франсуа. Соблаговолите выполнять приказ.

Идея отправиться на воды в Баден возникла у Анри, а он позаимствовал ее у барона Пейрюса, кассира императорского казначейства. Тот как-то рассказывал ему о своей поездке в эту долину, расположенную в четырех милях от Вены, где за пачку флоринов он снимал целый дом. Воды? Да, вместе с двумя десятками других особ он барахтался в сосновых ушатах с минеральной водой. Вместе с мужчинами купались и молоденькие девицы в полупрозрачных рубашках. Одного их вида было достаточно, чтобы поставить на ноги безнадежно больного. Если Лежон присмотрит себе какую-нибудь юную австриячку, то быстро поправится...

Доктор Корвизар [100] — представительный мужчина с зачесанными назад седыми вьющимися волосами и высоким лбом устроился за письменным столом Наполеона.

— Вернулась ваша старая экзема, сир.

— На шее?

— Из-за этого не стоило вызывать меня из Парижа.

— Немецкие врачи никуда не годятся!

— Я напишу состав нашей обычной мази для аптекарей вашего величества...

— Пишите, Корвизар, пишите!

Пока император с помощью слуг одевался, доктор Корвизар писал рецепт мази, которая обычно помогала Наполеону при вспышках экземы: пятнадцать граммов порошка из сабадиллы, девяносто граммов оливкового масла и девяносто граммов чистого спирта. Мазь действовала безотказно еще со времен Консулата.

100

Жан-Николя Корвизар-Демаре (1755-1821) — французский терапевт, член Парижской академии наук (1811) и медицинской академии (1820), барон Империи (1808), офицер ордена Почетного легиона (1804). В 1797 создал и возглавил первую кафедру внутренних болезней в Коллеж-де-Франс, ввел в практическую медицину новый диагностический метод — перкуссию, один из создателей семиотики. С 1805 г. личный врач Наполеона, сопровождал императора во время итальянской (1805) и австрийской (1809) кампаний. Во время Реставрации заведовал медицинским департаментом Франции. Основные научные труды Корвизара посвящены болезням сердца и крупных кровеносных сосудов.

— Месье Констан?

Камердинер беззвучно возник на пороге Лакового кабинета и с поклоном объявил:

— Его превосходительство князь Невшательский...

— Пусть войдет, если у него хорошие новости. Если плохие, то пусть проваливает! От плохих известий у меня начинается экзема, не так ли, Корвизар?

— Возможно, сир.

— Я с хорошими новостями, — сказал Бертье, входя в кабинет. — Ваше величество будет доволен.

— Давайте, выкладывайте, порадуйте мое величество!

Император присел на банкетку и надел белые чулки, а слуга, отвечающий за обувь, помог ему натянуть сапоги.

Бертье доложил ситуацию с учетом последних сведений, полученных этим утром.

— Дивизии Мармона и Макдональда соединились на перевале Земмеринг [101] . Итальянская армия в данный момент движется к Вене.

— Что слышно об эрцгерцоге Иоанне?

— Он не смог сохранить свои позиции и отступил в Венгрию.

— Эрцгерцог Карл?

— Сидит в своем лагере.

— Ну и дурак!

— Да, сир, однако наша относительная неудача вызвала оживление среди наших недругов в Европе...

101

Земмеринг — перевал через Альпы, соединяющий федеральные земли Австрии Штирия и Нижняя Австрия. Расположен на высоте 935 метров над уровнем моря.

— Вот видите, Корвизар, — пожаловался император врачу, — этот негодяй хочет, чтобы я заболел!

— Нет, сир, он дает вам пищу для размышлений.

— Что еще? — спросил император у Бертье.

— Русские выступили против нас в Моравии, но царь Александр заверяет ваше величество в своей дружбе.

— Конечно! Ему совершенно не хочется, чтобы австрийцы вернулись в Польшу! Он засыпает меня любезностями, но не дает ни одного своего казака! Как дела в Париже?

— В столице и даже при дворе ходят слухи о поражении. Ваша сестра Каролина сильно обеспокоена этим. Активность на бирже упала.