Бизнес - класс

Впрочем, эта фотография не была единственной в кабинете.

Многочисленные - по стенам - шкафы наряду с кубками, медалями, сувенирами оказались заполнены цветными фото, на которых нынешний Фархадов был изображен в окружении знаменитостей: Фархадов, принимающий орден от Горбачева; Фархадов и Ельцин - во время поездки последнего по Сибири; Фархадов в окружении приглашенных из Москвы кинозвезд; Фархадов и Вяхирев, обнявшись, в Газпроме. Одна привлекла Коломнина особо: Фархадов и Гилялов. Чуть сзади расположились еще несколько человек, среди которых, как всегда, хитровато улыбался Слав Славыч Четверик.

Из некоторой забывчивости Коломнина вывел сладостный голос Хачатряна, который, подойдя вплотную к креслу, с чувством принялся произносить приличествующие случаю слова.

– Ладно, ладно, давай без дежурных славословий, - осадил его Фархадов, сделав жест подняться из кресла. И тотчас стоящие сзади люди подхватили его под руки. Но не так, как подхватывают немощного старика. Казалось, это и не поддержка, а скорее очередной знак глубокого уважения. Впрочем руки оба убрали лишь после того, как Фархадов окончательно встал на ноги и даже разогнулся, с некоторым усилием преодолев пригнувшую с годами сутулость.
– А это что с тобой за молодец?

– Позвольте представить - Сергей Викторович Коломнин. Начальник банковской службы экономической безопасности. Тоже вот прилетел вас поздравить.

– Ну, зачем может прилететь экономическая безопасность я и сам догадываюсь, - усмехнулся Фархадов, внимательно разглядывая гостя.
– Но имейте в виду, хоть вы и любимый банк, - не дадите кредит: поссоримся.

– Кредит?!
– невольно переспросил Коломнин. Его задача была выяснить, как вернуть прежние деньги. Обсуждать выдачу новых - к этому он был не готов и потому невольно перевел взгляд на зардевшегося Хачатряна.

– Может быть, этот разговор стоит перенести на завтра? Сегодня у вас такой день, - поспешно сгладил остроту ситуации тот.

– Обычный день. Немножко неприятней, чем другие. Вот через год на семидесятипятилетие, если доживу, - тут да! Налетят. Даже сейчас подумываю, не махнуть ли недельки на две в тайгу по старой памяти? С ружьишком.

– Да что ж это вы такое говорите, Салман Курбадович?!
– неожиданным фальцетом возмутился высоченный пятидесятилетний мужчина с припухлым лицом. Это что, ваш личный день? Это для всей российской нефтегазовой отрасли праздник. Да что там? Для всей России.

– Так что, дорогой дядя Салман, придется денек-другой пострадать!
– охотно поддержал его и другой "караульный" - невысокий молодой азербайджанец. И речь, и движения его были быстры и порывисты. Причем всякая фраза, и всякое движение как бы наталкивались на предыдущие и оттого выглядели скомканными.

– А уж насчет того, чтоб не дожить: и слушать-то неудобно, - огорченно зацокал и Хачатрян.
– Да поглядите на себя: вы еще нас всех переживете. Каждый раз выхожу от вас и думаю: господи! Ну почему ты не дал мне толику той энергии, что бушует в Салман Курбадовиче. Это ж горы можно свернуть.

– Так и сворачиваем!
– напомнил ему высокорослый.
– Какие горы под руководством Салман Курбадовича сворачиваем. И все трое, перебивая друг друга, заговорили.

Коломнин, более привычный к скрытой, изощренной лести, принятой в банке, с некоторой растерянностью посмотрел на Фархадова и натолкнулся на встречный, следящий за его реакцией взгляд.

– Будто дети малые, - посетовал Фархадов.
– Не остановишь, так и будут галдеть. Ну, довольно пустых слов. Или полагаете, я за свою жизнь мало лести наслушался? И от каких людей! Начнете хвалить, на дело времени не останется. А мне за оставшиеся годы дело надо успеть сделать. Что с сыном начинали.

Едва произнес он слово "сын", как остальные умолкли и разом перевели скорбные лица на фотографию.

– Кстати, познакомьтесь с моими ближайшими помощниками, - припомнил Фархадов. Он подманил к Коломнину молодого азербайджанца.
– Казбек Мамедов. Мой зять и продолжатель, можно сказать, дела.

– Очень приятно, - поздоровался Мамедов голосом, в котором можно было найти все, кроме удовольствия. Своим видом он как бы давал понять: знаю, что приехал ты с неприятностью. Но обидеть дядю Салмана не дам!

– А этот говорливый господин - наш финансовый бог.

– Мясоедов Григорий Александрович. Финансовый директор. Рад буду служить, - рука Мясоедова оказалась наподобие большой, хорошо взбитой подушки.

– Болтлив, как женщина. Но дело в общем-то знает, - не стесняясь присутствием сотрудника, охарактеризовал Фархадов.
– Вот с ним завтра главный разговор будет. Он у нас все расчеты ведет. Думаю, миллионов пять-десять нам для начала хватит.

От этих небрежных "пять-десять" Коломнина бросило в краску, и он даже собрался ответить некой умеренно язвительной фразой. Но тут дверь раскрылась, и с папкой в руках вошла секретарша.

– Поздравительные телеграммы, - объявила она.

– Ишь сколько. Делать людям нечего, вот что скажу, - неодобрительно поцокал Фархадов.
– Уберите с глаз, Калерия Михайловна. Длинный палец его однако пробежал по пачке, как бы измеряя толщину, и даже слегка поворошил.

– Есть и от Богданова. И от Алекперова. Само собой, от Гилялова, - чем хороша вышколенная секретарша, тем, что научилась отвечать на незаданные вопросы.
– Простите, Салман Курбадович. Но там приглашенные заждались.

Последняя, исполненная укоризны фраза Калерии Михайловны, почему-то была обращена к Хачатряну.

– Подождут, никуда не денутся. Все готово?

– Как вы приказали - накрыто в Нефтяном доме, - подтвердил Мясоедов. Лично проследил.

– Хорошо. Тогда отвезите всех туда. Я попозже. И вас приглашаю, обратился он к Коломнину.
– Откажете - обидите.

– Не откажу, - в тон ему кивнул Коломнин. И тут же ощутил недовольство присутствующих: видимо, сказанное выглядело здесь дерзостью.

– Да! Салман Курбадович, - напомнила о себе секретарша.
– Звонила Лариса Ивановна. Просила передать, что приехать в Нефтяной дом не сможет.

– Как это не сможет?!
– взволновался Фархадов.
– У меня День рождения. А любимая невестка не сможет. Нет уж! Мой праздник - ее праздник. Вот ведь упрямая женщина! Не может она! Знаю, у внучки грипп. Но надо же и развеяться. Молодая все-таки. А заперла себя эдакой затворницей. Никуда не вытащишь!

Подозвал нетерпеливо Мамедова.