Благодать и величие

Кайман, очевидно, думал о том же, что и я, но с гораздо меньшей паникой.

— Ты прав. Большинству ангелов наплевать на наши с Трин чувства друг к другу, — ответил Зейн, и весь мой мозг сосредоточился на части «большинству ангелов». — Они позволили мне Пасть и остаться в качестве новой и улучшенной версии для борьбы с Гавриилом.

— Трон сказал мне, что ни один из ангелов, которые могли бы лишить его крыльев и благодати, не спустится сюда, пока Гавриил здесь, — сказала я, хотя это не отвечало на то, что они сделают, когда Гавриил не будет проблемой.

— Ты слишком много им доверяешь, — фыркнул Кайман. — Ангелы достаточно самоуверенны, чтобы попытаться сделать это, невзирая на риск. Они не появляются, чтобы принять его благодать, потому что он обладает всей силой ангела, но он не связан ангельским законом.

— Ангельский закон? — я повернулась к Зейну. — Например, какой закон?

Зейн взглянул на Каймана, нахмурив брови.

— Я думаю, он говорит об их законе боя. Очевидно, ангелу запрещено нападать на другого.

— Даже в такой ситуации? — спросила я, думая, что это не может быть правдой. — Даже когда один из них пытается покончить с Раем?

— Ага, — подтвердил Зейн.

— Ты, должно быть, шутишь, — недоверие затопило меня. — Это, должно быть, самая глупая вещь, которую я когда-либо слышала.

— Они верят, что поднять оружие против другого значит поднять меч против Бога, — сказал Зейн. — Для меня это тоже не имело смысла, но он сказал, что это было обещание, которое они все дали после войны. Очевидно, они не слишком задумывались над этим обещанием.

Под войной я предполагала, что он имел в виду, когда Люцифера выгнали. Я обдумала всё это, и внезапно многие вещи обрели смысл. Большие вещи.

Например, почему я здесь.

— Вот почему я была… Я родилась, — объявила я, и да, это прозвучало слишком драматично для меня, но это было драматично. — Не может быть, чтобы ни один ангел не видел, во что превращается Гавриил. Они просто не могли остановить его из-за клятвы. Они, должно быть, поняли, что сейчас самое подходящее время, чтобы вернуть Истиннорождённого, и я думаю, они просто бросили кости, чтобы узнать, кто будет отцом ребёнка.

— Бросил кости, чтобы посмотреть, кто… — Зейн покачал головой, обдумывая мои слова.

— Ладно. Может быть, не бросил кости, но ты понимаешь, о чём я говорю.

Я с трудом сглотнула и откинулась на подушку. Я действительно была создана, чтобы быть оружием. Это не было срочной новостью или чем-то в этом роде, но я догадывалась, что была крошечная, детская часть меня, которая надеялась, что мой отец увидел мою мать и влюбился в неё. Что за моим творением стояли какие-то эмоции. Но на самом деле этого не было.

— Я была лазейкой. С благодатью моего отца я могла бы сразиться с Гавриилом. И Гавриил знал обо мне, и он пытался сделать то же самое с Сулиеном.

— Это плохо кончилось для него, — ухмыльнулся Зейн.

— Нет, это не так. Пока я ждала вызова в Потомакском нагорье, я всегда думала, что это будет битва, которая положит конец всем битвам, но мой отец просто ждал, когда Гавриил сделает свой ход, — мысли кружились, я потёрла руки о бёдра. — Это заставляет задуматься, не было ли их больше… Истиннорождённых? Я имею в виду, после того, как они все вымерли. Если бы мой отец… делал по одному в каждом поколении или если бы другие…

— Не думаю, что их было больше, — перебил Зейн. — По крайней мере, не от Михаила. Он производит на меня впечатление человека, который будет упоминать других Истиннорождённых, чтобы либо сделать тебе комплимент, либо оскорбить.

Поджав губы, я кивнула.

— В этом ты прав.

— Посмотрите на себя, сложите два и два, — сказал Кайман.

— Как будто ты знал что-то из этого, — усмехнулась я.

— Я не знал, — ответил он. — Но что я знаю, так это то, что Гавриил, скорее всего, может оторвать голову Падшему.

Я медленно повернулась к демону.

— Что? — он поднял руки. — Я просто говорю честно.

— Да, они сказали мне, что я, вероятно, всё равно умру, — ответил Зейн. — Они настоящие мотиваторы. Вот почему некоторые из них хотят закрыть Небеса сейчас, но у нас больше шансов вместе победить Гавриила. Даже Михаил так считает.

— У вас у всех больше шансов, если миссия Рота увенчается успехом, — бросил Кайман. — Это, пожалуй, единственный шанс, который у тебя есть.

— Что? — Зейн посмотрел на нас. — Какая миссия?

Мои глаза расширились.

— Эм…

— Он ещё не знает?

Жёлтые глаза демона стали огромными, как блюдца.

— Знает что? — спросил Зейн.

— У меня не было возможности сказать ему, — сказал я. — Мы все были немного заняты.

— Я не думаю, что когда-либо в своей жизни был так счастлив быть носителем новостей.

Кайман пересёк диван, остановившись в нескольких дюймах от нас. Медленная, злая усмешка расплылась по его лицу, и он действительно выглядел взволнованным.

— Рот и Лейла пытаются набрать подкрепление. Ну, в частности, одно подкрепление.

Брови Зейна нахмурились ещё больше.

— Почему у меня такое чувство, что это что-то, что будет беспокоить меня?

— Хоороошоо.

Я вытянула это слово.

— Рот пытается убедить того единственного, кто может встретиться лицом к лицу с архангелом, вмешаться, — сказал Кайман, и даже я могла видеть, что его глаза блестели от ликования. — У которого не возникло бы проблем с нарушением любого небесного правила. Тот, у кого на самом деле есть большой опыт в этом.

Зейн на мгновение замолчал.

— Пожалуйста, скажите мне, что то, о чём я думаю, ошибка.

Демон хлопнул себя ладонями по щекам.

— Зависит от того, о чём ты думаешь.

— Нет никакого способа, которым Рот планирует вытащить Люцифера наверх. Это было бы бессмысленно, верно? — Зейн посмотрел на меня, и я как можно глубже вжалась в подушку. — Потому что разве это не положит начало библейскому апокалипсису и не вызовет у нас ещё больше проблем?

— Ну-ну, — повторила я. — Мы вроде как надеемся, что Бог не заметит его присутствия, так как мы пытаемся спасти человечество и Небеса, и ты знаешь.

— Нет. Я не знаю, — Зейн уставился на меня.

— Что? — я развела руками. — Мы решили это, когда ты был вроде как мёртв.

Он медленно моргнул.

— И даже с учётом того, что ты крутой Падший ангел, а я крутая Истиннорождённая, нам всё равно нужна помощь, — рассуждала я. — Послушай, Рот, похоже, в любом случае не собирался этого делать. Так что, вероятно, нам придётся найти другой способ.

— Не знаю, — усмехнувшись, Кайман откинулся на спинку стула. — У Люцифера есть одна большая кость, чтобы сковырнуть Гавриила, и если он преуспеет? Спасает человечество и Небеса? Как вы думаете, что это сделает для его эго? Он никогда этого не отпустит. В конце концов, гордыня — его любимый из всех грехов.