Благоwest, или обычная история о невероятном сумасшествии

– Смотрю, Савелий, ты все такой же живчик: так же, наверное, как в школе, хочешь одновременно в сотню мест успеть. Помню, с десяток кружков и секций ты посещал, на все уроки ходил, книжки умудрялся читать прямо на ходу...

– А ты, гляжу, - скосил смеющиеся глаза Хлебников на грушевидный низ широкой спины товарища, - основательно освоил одно местечко. И, думаю, оно мягкое и тепленькое. Так ведь?

Посмеялись, пытливо-оценивающе всматриваясь в сверкающие глаза. Зашли в первую попавшуюся пивную, наговориться не могли. Каждый хвалился: то-то и то-то в жизни достиг, то-то и то-то еще возьму да одолею.

– Ничего, братишка, жизнь, можно сказать, еще только начинается!..

Но когда крепко выпили - прорвало, стали друг другу жаловаться на судьбу: денег не хватает, жилье маленькое, по службе не продвинешься. Ельцина и правительство, как было модно, ругнули.

– А вокруг что творится?! Богатеет всякая сволочь, из воздуха делают деньги, молокососы разъезжают на иномарках, высокомерно ухмыляются, поглядывая на тебя. Зачем мы учились, пробивались, надеясь на лучшую долю?..

Хлебников был кандидатом социологических наук, который год подвизался доцентом на университетской кафедре, однако продвигаться ему не давала старая "замшелая", как он выразился, профессура, усматривая в его взглядах крамолы. Докторская у него давно была готова, но до защиты дело так и не доходило, и он уже отчаялся.

Выпили по пятой кружке пива. Хлебников написал на салфетке два слова и объяснял раскрасневшемуся Цирюльникову слегка заплетавшимся языком:

– Я недавно, Санек, побывал в командировке в Москве - о-о-о, как она, паскудница, чувствует веяния времени! Знаешь, на одной улице я наткнулся на "Благоwest".
– Хлебников ткнул вилкой в это и другое слово на салфетке: - Не путай вот с этим - с благовестом. Так вот, "Благоwest" - название магазина добротных дорогих товаров. Знаешь, словцо выведено броско, крупно и, пожалуй, талантливо. Благовест и благоwest, подумал я тогда, - какое чудовищное соседство! Какая каверзная и циничная игра слов! Какое нежданное сплетение двух идеологий! Идеологии русского православного самосознания и идеологии почти сформировавшегося у нас в России, но еще вынужденного говорить с народом осторожным языком намеков и обмолвок класса-прослойки разбогатевшего люда! Нынешней невольной элиты общества! Да, да, невольной! Саня, дружище, задумайся, благоwest - это не просто слово, это целый манифест! West - запад в переводе с английского. Благо - русское слово. Бытует в двух значениях: первое - добро, благополучие. Второе - то, что дает достаток и благополучие и удовлетворяет потребности. Истолкование просто, как сама жизнь: благоwest - Запад, удовлетворяющий наши потребности, дающий нам достаток, обеспечивающий благополучие. Еще проще - добро, идущее с Запада. А благовест что означает, спросишь? По Ожегову, разлюбезный ты мой советский дружок, - колокольный звон перед началом церковной службы... Кстати, веруешь? Ладно, не отвечай: сие дело, понимаю, сугубо личное, даже, если хочешь, интимное... Благовест в высоком поэтическом толковании прекрасные звуки, призывающие к общению с Богом, к соединению человека с церковью. Благовест - благая весть, которую ждет истомившаяся в грехах и тяготах житейских душа. Так-то, Санек! Ну, наверное, думаешь, говоруном и краснобаем стал Савелий? А я, знаешь, как серьезно думаю о жизни? О-о-о, братишка!..

– Тьфу! Да ты, Савик, по-человечьи скажи мне: чего хочешь от жизни? стукнул кулаком по столу изрядно захмелевший Цирюльников и матерно выругался.
– Эй, офицьянт - еще две кружки! Парле ву инглиш! Живее!

– Не кричи на человека, - нахмурился Хлебников.
– Не обижай зазря...

– А я что - не человек, Савик?! Живо пива!.. Ну, говори, как на духу: чего хочешь от жизни?

– Человеческой жизни хочу - вот чего.

– А сейчас ты не по-человечьи живешь?

– Сейчас я лямку тяну... Да ты, Санек, послушай, послушай меня! Я тебе толкую: благоwest - это хитрющее, каверзное словцо, и оно, точно тебе говорю, не может не войти в историю России, в ее эклектику, в ее язык! Глаз не может не выхватить его из сотен других вывесок, теснящихся рядом на торговой улице большого города - столицы нашей, славного града Москвы. "Благоwest" - несомненно, вызов, протест, может быть, осознанный, продуманный, а может быть - и я склоняюсь к такому мнению, - неосознанный, стихийный, как плачь младенца, которому не поменяли вовремя пеленки. Серьезный, напластовавшийся в среде богатых людей вызов нам - обывательскому большинству, для которого благовест - это родство с глубинной русской культурой православия. Ведь благовест, друг, - понятие духовное! Да-а! Благовест, наматывай на ус, Санек, - обращение к Господу о даровании "велицей милости" нам, грешным, заплутавшим, озлобившимся, отчаявшимся, духовно больным. Благовест - разговор с небесами о сокровенном...

Хлебников посидел задумчиво, глаза его блестели. Цирюльников, пьяно поматывая потной головой, с тупой почтительностью смотрел на товарища, не прикасался к пенным кружкам, принесенным высокомерным, недовольным официантом.

– Но вернемся к слову благоwest. Понимаешь, нельзя осудить тех, кто написал "Благоwest". Благоwest - это их мольба к Богу о ниспослании материального благополучия. Мы даже не имеем права сказать этим людям, что они жадные, ненасытные и черт знает еще каковские. Мы может только лишь, Санек, пожалеть их. Пожалеть! Да молить Бога о ниспослании на них благодати и прозрения.

– Да ну их к бесу всех! Благовест или благоwest - не один ли черт? Пей! Да о себе расскажи...

– Погоди! Дай высказаться, душу, так сказать, излить! Помнишь, как в юности мы горячо с тобой спорили за жизнь? Неужели теперь у тебя душа усохла? Не кипятись! Сядь! Слушай! Скорее всего, Саня, они - ну, написавшие "Благоwest" - неплохие люди, деловые, целеустремленные, добрые семьянины. Но их мировоззренческая разобщенность с народом может завести их в безвылазный тупик - духовный, нравственный и даже психический. В патологию может бросить! В сумасшествие! Им просто надо подсказать, что так делать, то есть так писать и так жить, нельзя. И они сами должны принять решение - с народом они или только со своими драгоценными вещами, произведенными на Западе или в Китае? Несомненно, несомненно, Санек, - да ты не косись на меня и не зевай притворно!
– народу нужны добротные вещи, и неважно, где они произведены. Но, кажется, еще долго будет звучать над Россией благоwest, созывать под своды дома молитвы людей, думающих исключительно о материальном благополучии... Фу, я уже, кажется, пьяный в доску: мысли путаются, перескакиваю с одного на другое, как стрекозел. Но погоди, не перебивай и не пихай в мой рот кружку - дай закончу мысль!.. Дружище Александр, вот что принципиально важно: Запад нужен нам. Как и мы, впрочем, нужны Западу... Благовеwest - идея западная, а благовест - идея восточная. Но Запад и Восток - сиамские близнецы планеты Земля: раздели их - могут оба умереть. Говорят, в младенчестве можно без риска для жизней разделять таких близнецов. Но мир-то, Александр батькович, такой старый, так все в нем срослось, скрепилось видимыми и невидимыми сосудами, жилками, нервами. Кажется, Запад и Восток обречен на сросшееся сожительство в веках и тысячелетиях. Уродство ли это? Но если спросить у Природы (я это слово всегда пишу с большой буквы!): "А может, лучше было бы вместо ног человеку иметь руки, а вместо рук - ноги?" Не рассмеялась бы Природа-матушка над нами? Уж что есть - то есть! С тем и жить! Правильно, Саня? Чего загрустил? Ладно, давай выпьем!.. Нет-нет, погоди! Дай до донышка высказаться! Не так ли и в социальной, духовно-нравственной природе человечества - Западу жить бок о бок с Востоком и наоборот?.. О, России кровно нужен западный мир, но точно ли мы должны, как нас умно, аргументированно и настойчиво уверяют некоторые идеологи, зачерпывать оттуда все, что ни попадется на наши глаза?.. Да, благоwest, видимо, еще долго полнозвучно и расхристанно будет звучать над всей Россией, запутывая обывателя, в какую же церковь идти. Но, дружище, поверь на слово, уже набирает сил другой благовест - благовест русского самосознания. Вот национальная идея России: благовест, призывающий к вере, надежде, любви! На том стояла и ширилась Русь, на том укрепилась и возвеличилась дворянская Россия, на том воссиять над миром обновившейся в горниле перемен постсоветской России - Российской Федерации! Спросишь, а другие веры как? В мирном сожительстве! Как исстари повелось!.. Но если будет процветать и господствовать только благоwest - то Россия сгинет, превратится в прах и пыль веков, по которой пройдет, а точнее проползет, умирая, ее брат Запад (или Китай - неважно!). И волочить он за собой будет своего братца-близнеца. Обоим сгинуть. Вот увидишь: наступит время объединения сил российского общества. Бизнесмены и учителя, начальники и их подчиненные, старые и молодые, черные и белые - все общество объединится благовестом, чтобы не растаскивать на идеологические куски и кусочки всегда сильную в единстве Россию. Идеология благовеста - идеология миллионов, которые тоже хотят построить дома личного процветания, жить в достатке, но с чистой совестью. А благоwest так и взывает: "Господи, дай мне еще, еще денег! Я буду молиться, поститься, черт знает что еще вытворять, но только чтобы у меня было много-много денег! Я хочу на полную катушку прожить те годы, которые Ты мне, Господи, пошлешь. Не забывай обо мне!" Мольба без покаяния, без души. И так молятся и будут молиться! А благовест, Саня, возвещает: "Спеши в храм Господень на покаяние и молитву. Ты, человече, много трудился, но ты и немало грешил". Да, да, еще долго будут идти бок о бок благовест и благоwest! Но жизнь извечно развивается в противоречиях, на отрицании отрицания - прости за банальную школьную истину. Вот и думаю я: неужели снова вспыхнуть вражде между богатыми и бедными, буржуа и голытьбой? Богатые попирают чувства бедных, но будет ли большинство терпеть сей произвол? Чего хочет Россия? Какова ее миссия в современном мире?

– мучают меня вопросы, дружище. Я ведь ученый, социолог и немножко даже философ. День и ночь, день и ночь мозги мои молотят так, что будь здоров!

– Ну, ты, теоретик, профессор кислых щей!..

Но какая-то важная мысль все же застряла в голове Цирюльникова, он независимо-развязно икнул, осмотрелся, словно бы хотел спросить у мирно сидевших за столиками немногочисленных посетителей: "Эй, кто тут на меня? Подходи!"

Неожиданно и крепко схватил Хлебникова за шею и стал пригибать ее и трепать его за волосы:

– Родной ты мой Савик! Однокашничек! Как я тебя уважаю! А ты меня?..

– Так-так, начался классический разговор двух собутыльников под названием "Ты меня уважаешь?", - добродушно усмехнулся Хлебников, бледный и взволнованный.

– Пей, Савик! А то так и протрепишься всю жизнь!

Они чокнулись бокастыми громоздкими кружками, расплескивая пенное пиво.

Вроде как протрезвевший Цирюльников снова за шею притянул к своему лицу Хлебникова так, что они чуть не коснулись друг друга носами. Подмигнул:

– Не обиделся за профессора кислых щей? Ты же знаешь: я люблю подначить. А теперь скажи-ка мне просто, по-мужицки: чего делать дальше? Как, ядрена вошь, жить? Все эти твои хитро-мудреные благовесты и благоwestы - так, кажись, звучит?
– мне, простому русскому мужику, по барабану. Жить как? Как жить?!
– басовито и громко пропел он и, слегка оттолкнув Хлебникова, внезапно ахнул кулаком по столу.
– Душу ты мне разбередил, Савелий! Я вот завтра приду на службу и все буду думать, что я маленький человек, во-о-от такая букашечка, а мог бы быть о-го-го каким! Богатым, влиятельным и черт знает еще чем! Ну, отвечай!

– Не орите, пожалуйста!
– строго, но тонким птичьим голосом объявилась из-за стойки полная, чрезмерно накрашенная барменша - ее пухлые, ярко-бордовые губки казались бабочкой, которая вот-вот вспорхнет.

– Цыц!
– театрально устрашающе привстал Цирюльников, но тут же повалился на кресло.
– Помалкивай! А ты, Савелий, ответь мне, как на духу!

– Мужчины, пожалуйста, выдворите вон того дебошира!

Посетители почтительно-настороженно посматривали, посмеиваясь, на громадного Цирюльникова, принимались усерднее пить и закусывать.

– Молчать! Я хозяин жизни, а ты, бабка с намалеванными губами, неси-ка еще парочку кружек. Я втройне тебе заплачу! Живо!

– Щас, толстобрюхий, разбежалась! Вот милицию вызову - запоешь в кутузке!.. Погодь, а где ты тута бабку увидал? Пива у меня шиш получишь.

Цирюльников снова приподнялся, устрашающе-шутовски надувшись, но Хлебников навалился на его плечи:

– Молчи ты, хренов хозяин жизни! Чего разорался? Да сядь ты! Обуздай свою русскую натуру. Она из тебя так и хлещет кипятком и паром.

– Где, спрашиваю, ты тута бабку увидел, наглая твоя рожа?

Цирюльников размашисто отмахнулся от надувшейся барменши, воинственно установившей коротенькие пухлые ручки на взъемные бока.

– Ну же, отвечай, Савелий! Да не зыркай ты трусливо по сторонам. Я никого не боюсь, и ты не бойся, братишка. Отобьемся, если чего.

– Ты, однако, здорово окосел: видать, пьешь раз в пятилетку? Да и артист ты, я погляжу, отменный! То в стельку пьяным притворяешься, то царственно грозным.