Блатной Император Человечества (БИЧ)

Набрана ванна, он лежит в ней – небритый, с волосами до плеч. Вокруг пар. Пустой взгляд на запотевшее от пара зеркало над раковиной. Ну, больше нечего и мечтать.

Ему на ум приходят строки, что-то про то человека, который “ничем не запомнился выпилился в ванне”, чья “жизнь – дыра от сигареты в диване”, и рассмеялся.

Длинноволосый Витя в ванне взял с края ванны лезвие. Тьфу, ты, ёбаный Сенека!

– Не то! Дальше! – хором гаркнули прокуренные голоса Витьки и пустоты.

Сцена детского театра где-то в провинции. По сцене, на которой декорации опушки леса, скачет девушка в костюме зайца. За кулисами Витька в костюме волка, тушит сигарету, едва не задевая занавеску, а затем выбегает на сцену с криком:

– Ууууу, косой, вот здесь то ты и попался!

– Не ешь меня, серый волк!

– Буду, буду! Ух буду! – гаркнул Витька-актер провинциального детского театра.

Дети в зале захохотали.

– Уже лучше! – кричит Витька.

– Но снова не то! Дальше! – кричит пустота и картинка снова слезает и трансляцию продолжает уже другой огонёк среди мириадов других.

Казалось, прошли уже многие сотни вариантов, каких только вариантов себя Витька не увидел, и популярного политика-правдоруба, не вылезающего из ток-шоу, и охранника в гипермаркете, и рабочего на шахте в вечной мерзлоте, шамана посреди тундры, или врача в больнице где-то в городке у Ладожского озера…

– Нет, ад и ледяную Вальхаллу я уже видел. Давайте что-то ещё.

– С чего ты взял, что Вальгалла ледяная? – спросил вдруг из пустоты холодный голос. – и вообще, кто тебе вообще дал право это выбирать? – продолжал он безапелляционно заявлять. – То, что ты согласился со мной – ещё не значит, что ты это выбрал. И сейчас я покажу тебе, почему. И будем решать, что с тобой будет дальше.

Реальность снова перевернулась, как шахматная доска после неудачной партии, и снова привычные ориентиры погасли, осветив совсем другую картину.

В пустоте висели весы.

На одной чаше весов пульсировало сердце. С каждым толчком из него все еще сочилась кровь.

– Это… моё? – спросил Витька.

– Ага. Чье же еще. Тебя же судим. На нашем партсобрании ангелов.

А на другой чаше весов лежала… та самая граната, из Бахмутского подъезда.

“А что ж не сразу со всем дроном, что ее нес?” – со смехом подумал Витя. Только вот он не учел, что тут “подумать” означало “сказать”.

Вокруг зашумел гул толпы, будто этот судебный процесс обсуждал полный зал.

– А чего ты ещё не учел, Витя, так это то, что быть человеком значит быть избранным. Нас-то что, нас мириады на кончике иглы. Даже крыс по 2-3 на человека, а ангелов по миллиону на каждого, а то и больше. Мы-то тут разберемся на своём партсобрании… Вот ты когда-то задумывался, сколько чертей сидит на Луне?

– Только о том, что делал Иисус до тридцати.

– Ха-ха. Неужто ты думаешь, что мотал пять ходок, как ты? – раздался странный хриплый смех со всех сторон, словно закадровый смех давно мертвых людей из массовки, подставляемый в ситкомах. Ну, тут скорее – никогда не живших. – Ладно. Куда тебя определить? Надо подумать. Но ты вот одно скажи, ты буквально был избранным, просто потому, что родился. Почему же ты этого не ценил?

– Почему же мы тогда умираем? – проигнорировал вопрос Витька. Тут он понял, что не может понять, как и чем он говорит. Его сознание висело в пустоте, никакого тела он не чувствовал. Он словно испускал и принимал какие-то волны чистой информации, которая, казалось, не была даже облечена в форму языка.

– Да мы тоже умираем. Только для нас это ничего не значит, потому что мы не рождались. Мы просто стираемся как старые надписи… Ладно. Пошли дальше. А в предопределение ты верил?

– Предопределение… что у вас тут за слова такие? Я вам что, доктор богословия?

– Что все в мире заранее решено! Мол на роду написано, тому и быть.

– А, ну да. Правда.

– Ну так тогда и судить не за что. Что мы тут делаем? – прозвучал голос справа. – От скуки, что ли, собрались?

– Подожди, а кто он? Он обычный человек? – спросил тихий шёпот слева.

– Ну уж точно не самый умный, – ответил центральный голос, который с ним говорил изначально. Это и есть судья?

– Да это-то ладно. Он умеет сострадать?

– По крайней мере, его не сжирает ненависть.

– Так пусть будет тем самым воплощением. Амбициями человечества. Он же был пассионарным? Вот пусть и будет абсолютно пассионарным.

– А потянет ли?

– А кто ещё потянет, если не он? Кто ещё будет праздновать победу похоронной процессией? – прошелестел голос слева.

– Не мир принес я вам, но меч горящий… – тихо сказал Витька, сам не понимая, почему. Впрочем, “тихо” здесь ничего не значило. Они слышали всё.

– Ты был избранным? – снова обратился к нему центральный. – Теперь ты перестанешь им быть. Теперь ты поймёшь смысл ангелического бытия. Вести человечество и воплощать его амбиции сможет только тот, кто понимает разницу между грабежом и разбоем. Иные не способны ничем жертвовать и не могут рассчитывать даже на сочувствие, – прошелестел голос справа.

– Теперь твой меч – это твой крест. – прозвучал вердикт, конец которого потонул в белом шуме.

Пульсирующее сердце на другой чаше после этих слов вдавило чашу весов, в которой лежало. Граната соскользнула с противоположной чаши и со звоном покатилась куда-то вниз, как игрушка, упавшая с ёлки, пока с ней играл кот. Не хватило ее тяжести… Внизу послышалось клацанье челюстей крокодила, проглотившего гранату, а затем – его разочарованное рычание. Мгновение спустя прозвучал взрыв в его бездонной пасти, глухой, как на дне колодца.

***

Вспышка.

Хрустя ноябрьским снегом и корочкой льда на лужах разлитого машинного масла, Витька пробрался по темной территории промзоны вперёд, и, преодолев парковку перед ангаром, увидел нужную ему дверь.

Осторожно подойдя к ней ближе, он провел рукой по металлической поверхности двери ангара, чуть выступавшей из такой же металлической его стены. Пар от его дыхания создавал кристаллическую дымку перед ним. В сваренном из железных листов строении, находившемся на окраине Красноярска, располагался склад стройматериалов, прочих аппетитных аппаратов и ценных деталей, навроде огромных бобин с кабелем и дорогого инструмента.

Снаружи за парковкой его сигнала ждали Тоха и его брат Руслан – сейчас они, еле справляясь с мандражом, высовывались из окон “Газели” и курили вонючие сигареты – словно пытаясь создать вокруг себя дымовую завесу. Хотя, скорее всего, своим судорожно-затянувшимся перекуром они лишь зазря демаскировали себя. Кто тут ещё будет нервно ждать посреди промзоны, кроме очевидных злоумышленников? Впрочем, ребята рассчитывали больше на элемент неожиданности. Вскрыть, вытащить несколько бобин, ещё какое-то дорогое оборудование из того, что будет в “быстром доступе”, быстро погрузить и уехать прочь из Краса.