Блатные псы
Шрифт:
Маков о Семене мог только слышать, личных контактов с ним не имел, но было бы неплохо «зачистить» и его. Но как это сделать? Напрячь Санькова? Абсурд! Эта рыба хоть и на крючке, но хвостом бьет мощно. И в руки ее лучше не брать, а то выскользнет…
– Не все так просто, – сказал Саньков.
– Ну и какие сложности? – внутренне напрягся Леонид.
Слишком сложную комбинацию он разыграл, поэтому и проколов много. Он пытается держать ситуацию под контролем, и пока вроде бы все в порядке, но любой, даже слабый толчок в спину мог сбросить его в пропасть. И он прекрасно это понимал.
– Одинцов
Никиткин удивленно вскинул брови, но промолчал. С Маковым он лично знаком не был, но слышал о нем. Отличный боец, сильная, волевая личность, а Одинцов его избил… Как он мог избить, если Маков головой сразу три кирпича разбивает? Может, хитростью как-то взял?
– Маков практически раскололся. Сказал, что знает, кто дал отмашку на Татаринова, – внимательно глядя на Леонида, угрюмо произнес Саньков.
– Не надо на меня так смотреть. Не люблю… И кто такой Маков, не знаю…
– Тебе неинтересно знать, кто дал отмашку?
– Мне интересно знать, что против меня нет доказательств.
– Маков сказал про какого-то Семена. И Одинцову сказал, и мне сказал. Но кто такой этот Семен, он не знает. Гударев, сказал, знает. Но Гударева мы допросить не успели. Убили Гударева…
– И что?
– Возможно, Маков знает, кто такой Семен и как на него выйти. Знает, но говорить не хочет. Но теперь Гударева нет, и Маков понимает, почему с ним так поступили, поэтому будет цепляться за жизнь всеми своими присосками. А мы можем предложить ему массу вариантов – вплоть до программы защиты свидетелей. Если он сдаст нам Семена, мы выйдем на тебя. И тогда, сам понимаешь, что с тобой будет.
– Не будет. Не выйдут на меня. Потому что я не знаю, кто такой Семен.
– Как знаешь, я тебя предупредил.
– А не надо меня предупреждать, – жестоко сощурился Леонид. – За меня горой стоять надо. И если вдруг какие-то проблемы, ты сам должен меня на разговор вызывать, а не ждать, когда я тебя кликну. Ты меня понимаешь?
– Понимаю. И я на твоей стороне… Но всему есть предел… Зачем ты Одинцова подставил?
– У тебя есть доказательства?
– Доказательства нужны для суда, а я тебя судить не собираюсь. Мне просто нужно знать, зачем ты подставил Одинцова.
– Не подставлял я его.
– И все-таки, зачем?
– Какой ты настырный!
– И тем не менее…
– Ты наглый… Но не такой наглый, как твой Одинцов. И не такой опасный… На тебя есть компромат. Тебя можно похоронить морально, а его – только физически, – усмехнулся Никиткин.
– Теперь понятно, – волком глянул на него Саньков.
Нет, шакалом глянул. Волк не побоится напасть на более сильного противника, сойтись с ним в смертельной схватке, порвать его, уничтожить, а шакал может воевать только с беззащитными животными. И еще шакалы питаются объедками с царского стола, но при этом изображают из себя благородных зверей…
– Что тебе понятно?
– Не надо хоронить Одинцова физически, это уже слишком.
– А двадцать лет строгого режима?
– Он сильный, он переживет…
– Значит, говоришь, он какого-то там Макова допрашивал? – в раздумье спросил Никиткин.
– Допрашивал, – уныло кивнул Саньков.
– А он имел на это право?
– Нет.
– Тогда
почему он это право получил? У заключенного не должно быть никаких прав. Он до сих пор у вас в изоляторе?– Да, у нас.
– Ему предъявили обвинение?
– Да, сегодня был следователь…
– Значит, ему пора в СИЗО.
– Его переведут.
– Когда?
– Ну, в списки уже включили…
– Списки оставь себе, а его давай в СИЗО.
– Это требование? – слабо возмутился Саньков.
– Нет, это рекомендация. Категорическая рекомендация, – нагло усмехнулся Леонид, глядя полковнику в глаза.
– А если нет?
– Как ты заметил, Игорь Яковлевич, я тебя особо не напрягаю. Папочка на тебя у меня есть, но я ее не открываю. А могу! Давай не будем обострять наши отношения. Я сказал тебе, что нужно сделать с Одинцовым, и ты это сделаешь…
– Ну, если так нужно. – Саньков снова отстучал барабанную дробь по столу. На этот раз его пальцы выдали четкий, равномерно-дробный звук.
– Нужно… И постарайся отправить его к Лукомору.
– Что? – встрепенулся полковник.
Никиткин скривил губы в презрительной ухмылке, вытер салфеткой руки и поднялся.
– Если вдруг какие-то проблемы, Игорь Яковлевич, звони. Держи меня в курсе… Ты же не хочешь пойти на дно вместе со мной?
Не дожидаясь ответа на вопрос, он повернулся к Санькову спиной и в сопровождении начальника охраны вышел из зала. Остальная охрана ждала его в холле.
Из ресторана можно было выйти на улицу, прямо на Садовое кольцо, но был еще другой ход, который вел во внутренний двор, правом доступа в который пользовались только VIP-клиенты. Там и стояли машины – три одинаковых «Гелендвагена». Даже начальник охраны не знал, какой из них выберет сейчас Леонид. И гипотетический киллер, понятное дело, тоже не в курсе…
А киллер, возможно, где-то рядом… Лукомор не полноценный вор, но это не мешает ему держать связь с криминальным миром. И его финансовую базу, как это ни жаль, разрушить не удалось. Он все понимает и знает, кому обязан своими невзгодами, поэтому сбрасывать его со счетов никак нельзя…
Леонид выбрал средний джип, сел на заднее сиденье.
– В Бочаров? – угодливо спросил Чернышев.
– Все по плану.
– Ну, если по плану, то счастливого пути, босс!
Никиткин откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и вдруг подумал о Семене. Надо решать, что делать с Нестроевым. Возможно, его пора выводить из игры – раз и навсегда…
Глава 15
Теплое дуновение весны расчистило небо, солнце яркое, веселое, только вот на душе тоскливо.
– Как же так, Макс? – Гладышев бросил в стакан с кипятком заварку, несколько кусков сахара.
Он в изоляторе большой начальник, крутит здесь, вертит. И Максим сейчас в полной от него зависимости, потому как не своим ходом к нему прибыл, а по этапу.
Приняли его, оформили и сразу отвели к начальнику оперчасти на разговор.
– Дорогу одному перешел… Он считает себя человеком. И большим.
– Лукомор?
– Ну, он тоже большим человеком себя считает… Но не Лукомор… Я тебе, Саша, больше скажу, мы теперь с Лукомором товарищи по несчастью. Его подставили под УБОП, меня – под статью.