Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Блаженство кротких
Шрифт:

– Они вам документы показали? Удостоверения?

– Вот тут я промашку дал, – он досадливо колыхнул седой шевелюрой и стукнул кулаком по колену, – Не спросил даже. Быстро всё завертелось. Когда я из ворот вышел, у них уже лодки на воде стояли, приборы на берегу разложены. Их человек десять было, ребята спортивные, крепкие. На двух больших черных машинах. Старший у них, мужик представительный, виду военного, назвался начальником оперативного отдела этого самого агентства. Сказал, что по их информации, на территории базы преступники спрятали бортовой самописец, похищенный с разбившегося самолёта. Расспросил меня.

А я ни сном, ни духом. Пару часов они реку утюжили эхолотами. Металлоискателями берег прошли. Лес прибрежный обшарили, двор, гараж, в подсобки заглянули, а один даже на чердак слазил. Ну я поверил, помогал чем мог.

– Пропало что-нибудь? Имущество пострадало? Претензии к ним имеете? – недовольно спросил лейтенант с красными слезящимися глазами и высморкался в платок.

– Претензий никаких. Уехали честь по чести. Попрощались. С тех пор я их больше не видел, уже и позабыл бы. Да дня два назад – я в кухне хозяйничал, вижу в окно – машина, синяя, легковая. Да мимо ворот, сразу к причалу. На порог вышел, гляжу – мужик с девкой. У девки в руках лопата, а у него пешня вроде – не разглядеть. Меня увидели, и к машине. Пока я до ворот дошёл, они уж и проехали. Номер я разглядел и записал.

– От нас отец чего хочешь?

– Чтоб заявление приняли.

Старший лейтенант Сдобников откинулся на спинку кресла, растёкся ядовитой ухмылкой и дёрнув головой, метнул взгляд на сморкающегося лейтенанта. Тот скомкал платок и гундосо спросил, – О чём? О чём заявление, Василий Захарович, если ничего не случилось?

– Э нет, господа-товарищи полицейские, так не пойдёт. Непорядок. Я сам из староверов буду, привык по совести да по закону. Всю жизнь лесником да лодочником – работа ответственная. Сейчас вы говорите – зачем заявление, раз не случилось. А как случится, так следователь с меня спросит, чего мол сразу не заявил. Да и Семёныч велел написать. А он мне начальник.

Лодочник надел очки, расправил сложенный листок с ровными крупными строчками, и решительно придвинул его Сдобникову.

15. Всего один шлюз.

Сидя во главе стола, Полежаев протянул распечатки опоздавшему Ерохину.

– Ира в оперативной базе нашла. Выложили вчера, в семнадцать двадцать.

Сергей жадно глотал скупые строки: «113 отделение… лодочная станция «Морена» … агентство по безопасности авиаперевозок… бортовой самописец… две черных машины… синяя «ауди» … лодочник Петров Василий Захарович…»

– Надо пробить «ауди». И ещё – надо позвонить этому Петрову, – скороговоркой выпалил он.

Полежаев довольно расплылся, сцепив ладони на затылке и откинулся в кресле.

– Пробили. Старенькая лада Калина. В общем, краденые. А за лодочника ответил Сдобников из сто тринадцатого. Петров у них телефон забыл.

Ерохин сверкнул глазами, – Юра, помчали! Надо поговорить с этим лодочником. И сюда его для фотороботов.

Правая створа ворот, с виду закрытых, распахнулась порывом ветра и с размаху врезала по коричневым доскам забора лодочной базы. Бесхозно брошенные ворота изменили планы.

Два ряда ловких прыжков по укатанной щебёнке. Угол большого деревянного здания. Сергей пригнулся, проскочив под окном, и выпрямился, взлетая по ступеням.

Полежаев толкнул незапертую дверь, и они проскочили не столкнувшись, как два зубца шестерёнчатого

механизма. Стволы в разные стороны.

Дом оказался пуст. Выйдя, они направились в разные стороны двора.

– Серге-ей! Сюда! Он здесь!

За приоткрытой дверью тёмного ангара, у возвышавшейся на опорах пластиковой лодки, он разглядел затылок присевшего на корточки Полежаева.

– Готов, – обречённо сказал тот, убирая пальцы с шеи лежащего навзничь старика, из-под которого растекалась лужа белой краски со зловещим бардовым пятном.

Сергея затрясло в бессильной злобе. Он излился отборным матом куда-то вверх и грохнул по стене ангара.

На слегка одутловатом лице Полежаева проступили красные пятна.

– Утечка? – растерянно бросил он.

Эхо ангара исказило надрывный голос майора Ерохина.

– Это же закрытая оперативная база! Со слов Степанченко она даже не связана с интернетом. Всего один какой-то шлюз…

– Надо вызывать криминалистов, – гулко сказал Полежаев, – Звони Байкалову. И Варёный пусть тоже едет.

– На полу следов не обнаружено. – деловито отчитывался Байкалов, – Выстрел один, в лоб, сверху вниз. Старик сидел на стульчике и красил лодку. … Откатать протекторы попробуем, но трава…

– За базой надо установить наблюдение. Круглосуточное, – уверенно сказал Полежаев.

Ерохин почесал макушку. – А смысл? Они сюда не вернутся.

Вареный согласно кивнул.

– В заявлении сказано, что приезжали две группы: на черных внедорожниках и на синей ауди. Вероятно, между собой не связаны. Лодочника устранили либо первые, либо вторые, – аргументировал Полежаев.

– Либо третьи, – тихо промямлил Ерохин.

– Что?

– Нет, ничего. Я тебя услышал, логика есть. Обратимся к «небесным очам», пусть гоняют дроны, – он безнадёжно махнул рукой, – Поехали в Управление.

Юрий недовольно посмотрел на Ерохина. – Пока первый дрон не зависнет над базой, я отсюда не уеду. Так что, давайте без меня.

– У тебя ноги мокрые, уже третий час как в холодную воду оступился, – строго произнёс Сергей, – Ты хоть носки выжал? – и немного подумав, добавил, – Остаётся капитан Варёный!

Багровый Полежаев втянул голову в плечи, и прорычал, – Хорош включать большого начальника! Я сказал останусь – значит останусь!

– И чёрт с тобой! Оставайся! – рявкнул Сергей тем же тоном.

16. Древний Египет. Ахетатон. 17 год правления Еретика. (продолжение)

Хануфа не сразу понял, отчего сорвавшиеся на бег люди – высшая знать Египта, сгрудились левее храмовых ворот, где только что завершилась молитва. Они наваливались на спины друг друга, как стая скарабеев, учуявших навозный шарик в бесплодной пустыне.

Сообразив, что происходит нечто страшное, он бросился, увязая ногами в песке. Несколько человек кинулись в сторону колесниц и в кругу суетящихся образовалась прореха.

Голова царя покоилась на коленях его дяди, вельможи Эйе, носившего титул Божественный отец. Вытянув ноги, тот сидел на песке. Царь был жив, но неестественно бледен. Распахнутые глаза временами щурились, и тело пробивало мелкой дрожью.

– Успокойся повелитель. Отчего так неистово бьётся твоё сердце? Великий Атон посылает тебе ещё один знак. – Божественный отец пытался скрыть волнение, – Вслушайся. Ты единственный, кто может услышать.

Поделиться с друзьями: