Бледная графиня

— Нет.

— Мне кажется, что и он тоже выдумка.

— Едва ли. Кингбурн прошлым летом действительно приехал сюда из Гамбурга. Его имя записано в пароходной книге.

— В таком случае надо поискать его имя в книгах для приезжающих. И его немки-гувернантки — тоже.

— Мы завтра же этим займемся.

Они отправились в гостиницу.

Только теперь, обдумывая перипетии удачного бегства, Губерт не переставал удивляться, как легко и четко все у них получилось. И это наводило на мысль, что доктор — не совсем обычный человек. Располагая громадными денежными средствами, которые, конечно же, снимают многие его затруднения, он обладает еще и мощным психологическим воздействием на людей.

На другое утро они пошли в бюро для приезжающих, где обратились к одному из клерков. Едва Гаген показал ему свои бумаги, как чиновник с поспешностью пообещал сообщить все, что он желает. Гаген назвал пароход и приблизительное время прибытия мистера Кингбурна с семейством и гувернанткой. Клерк открыл одну из книг и начал просматривать списки.

Минуту спустя он жестом попросил Гагена взглянуть лично. Гаген прочел то, на что указывал клерк, и, видимо, был удивлен. Словно не веря своим глазам, подозвал Губерта. Тот, в свою очередь, прочитал следующую запись:

«Мистер Кингбурн с супругой, двумя дочерьми, одиннадцати и восьми лет, Анной и Гарьетой, и гувернанткой мисс М. Рихтер…»

Ошибки не было: в журнале регистраций действительно значилось — мисс Рихтер.

Итак, молочная сестра Лили не умерла, как та утверждала, и это делало загадку еще более трудноразрешимой. Мария Рихтер действительно уехала в Америку, как извещал об этом Нейман.

— Стало быть, мое путешествие не напрасно, — сказал Гаген Губерту. — Теперь мы имеем доказательства, что Мария Рихтер жива. Непонятно лишь, как могла Лили принять найденный в пропасти труп девушки за труп своей молочной сестры. И как мог потом обследовавший ее доктор найти на плече покойницы указанный графинею знак? Хотя вот доказательство, что Нейман оказался прав, что Мария Рихтер жива. Тогда чей же труп был найден в пропасти? Отчего его сходство с графиней было столь велико, что даже люди, хорошо знавшие ее, обманулись?

— Да, судя по этим записям, Мария Рихтер должна быть жива, — согласился Губерт.

Гаген снова обратился к клерку:

— Еще один вопрос, — сказал он, незаметно подсовывая тому деньги «за труды». — Вы, наверное, можете сказать нам также, куда отправился из Нью-Йорка мистер Кингбурн?

— О, да, — охотно согласился клерк и ткнул пальцем на запись против имени: — Мистер Кингбурн, сенатор. В Вашингтон.

— Ну вот. Теперь мы узнали все, что надо, — удовлетворенно сказал Гаген и повернулся к клерку: — Благодарю вас, сударь.

Тот низко поклонился.

Гаген и Губерт оставили бюро.

— Скоро мы будем у цели, — сказал Гаген. — Завтра поедем в Вашингтон и там найдем молочную сестру графини. Если все окажется так, как мы предполагаем, я сейчас же увезу ее обратно в Европу, чтобы она стала свидетельницей в пользу

оклеветанной графини.

XV. ЛЕОН И ЛИЛИ

Бруно был потрясен тем, что доктор Гедеон Самсон увез ночью Лили.

«Может быть, она приняла помощь доктора, чтобы скорее увидеться со мною? — предположил Бруно. — И, тронутый безвинными страданиями бедной девушки, доктор решился освободить ее, даже рискуя потерять место?»

Иначе, наверное, и быть не могло. Ни малейшей мысли об измене у Бруно не возникало. Он не сомневался в любви Лили.

Он не понимал только, почему доктор и Лили не искали его в соседнем с больницей городе. Но Бруно объяснял это тем, что в письме не было сказано, где он находится.

Бруно возвратился к себе в гостиницу, но ожидание оказалось бесплодным.

Потом он расспрашивал о беглецах в других гостиницах и в окрестностях сумасшедшего дома, но тоже напрасно. Тогда он отправился по железной дороге и начал наводить справки на всех станциях, однако и тут безрезультатно. Лили с доктором исчезли бесследно, как сквозь землю провалились.

Тем не менее Бруно продолжал ожидать их появления со все возрастающим нетерпением.

И вот он услышал стук в дверь своего номера. Он отворил в надежде увидеть Гедеона Самсона с радостным известием, но вместо него встретил человека, которого сейчас меньше всего ожидал увидеть — полицейского инспектора Неймана.

— Как, вы здесь? — удивился Бруно.

— Я приехал сегодня утром и только что побывал на квартире доктора Гагена. Оказывается, он уехал в Америку.

— Да, получив вашу депешу.

— Но в моей депеше ничего не было сказано. Только, что Мария Рихтер найдена. Это еще не давало доктору повода пускаться в такой дальний путь.

— А вы от него не получали ответной телеграммы?

— Нет.

— Имеется даже письмо от секретаря мистера Кингбурна…

— Но все это грубая мистификация, — перебил Нейман. — Обман, автора которого я не могу найти, и действия которого мне непонятны. Тут что-то нечисто.

— Расскажите поподробней, — попросил Бруно, усаживая Неймана. — О какой мистификации вы говорите?

— Письмо, полученное вами, написано теми же негодяями, которые нагло обманули и меня. А от доктора получено ли какое-нибудь известие?

— Нет, до сих пор ничего.

— Тогда надо бояться самого худшего. Я уже говорил вам, что не могу найти объяснения этой мистификации, кроме того, что Марии Рихтер нет у мистера Кингбурна в Америке, что след этот был фальшивый.

— Фальшивый! Признаться, я давно так думал. Графиня справедливо утверждала, что Марии Рихтер нет в живых.

— Я сильно беспокоюсь о докторе Гагене.

— Но скажите, почему вы телеграфировали, что Мария Рихтер найдена?

— О, это было в высшей степени удивительно! — воскликнул Нейман. — Я и теперь толком не понимаю, как это могло случиться. Я повсюду искал следы гувернантки и между прочим обратился к одному тамошнему юристу, мистеру Вуду. Однажды, когда я на балу разговаривал с ним, к нам подошел некий господин, который вмешался в наш разговор и сказал, что будто бы он хорошо знает мистера Кингбурна.

— Не возбудило ли это у вас подозрений?

— Нисколько, так как я не мог предположить, что этот господин в курсе моих намерений и хочет навредить мне. Слушайте дальше. Американец сказал мне, что его друг Кингбурн вернулся в конце августа из Европы и привез оттуда с собою немку-гувернантку.