Бледная графиня

— Если я правильно поняла, то мои враги — и есть эти самые люди?

— Да. Но выслушайте меня до конца. Графиня, как мне давно известно, с первого взгляда узнала вас, но не подала виду, а, напротив, гнусно оклеветала для того, чтобы получить ваше состояние, так как в случае вашей смерти оно переходит к ней.

— Ну, а найденный в пропасти труп?

— Это пока что загадка для меня. Во всяком случае, следует признать, что столь неожиданное обстоятельство дает большой перевес графине.

— Но что же мне делать? — вскричала Лили. — Мне не нужны эти деньги, лишь бы кончилась ужасная неопределенность, в которой я оказалась, и прекратились злые козни против меня.

— Что бы ни случилось, графиня, не теряйте мужества и положитесь на меня. Знайте, я — с вами.

В эту минуту послышался звон колокольчика и вошедшая экономка доложила, что некий господин желает видеть доктора и говорить с ним.

Гаген простился с Лили и пошел к себе в кабинет. Он был очень удивлен, увидев там судебного врача Феттера.

— Здравствуйте, любезный коллега, — сказал тот, протягивая руку. — Мне нужно переговорить с вами по одному делу.

— Прошу садиться. Слушаю вас.

— Вы уже знаете, какой новый оборот приняло это дело с молодой графиней Варбург?

— Понятия не имею, — сказал Гаген.

— Разве вам не сообщили? — удивился Феттер. — В таком случае должен сообщить вам, что речь идет об освидетельствовании психического состояния находящейся в вашем доме особы.

— Но она здорова! — воскликнул Гаген.

— Физически здорова, — поправил Феттер. — А ее психическое состояние нуждается в освидетельствовании.

— Что вы хотите этим сказать, уважаемый коллега?

— Только то, что сказал. И очень может быть, что результатом такого освидетельствования будет признание умственной неполноценности этой особы.

Гаген недоверчиво взглянул на судебного врача.

— Неужели вы думаете, что я не обнаружил бы каких-нибудь отклонений от нормы?

— Я вполне уважаю ваши знания и опыт, любезный коллега, но позвольте заметить вам, что, видя эту особу постоянно, вы привыкли и невольно испытываете к ней сострадание, смотрите на нее совершенно не так, как смотрел бы человек посторонний и беспристрастный.

— Это может быть, — согласился Гаген.

— Я знал, что вы как человек умный поймете меня. То, зачем я пришел, не более чем очередной этап происходящего следствия. Ничего другого за этим не кроется. Я как врач давно подозреваю, что здесь имеет место любопытная психиатрическая загадка, совершенно особый род умственного расстройства. Вы знаете так же хорошо, как и я, сколь многоликой бывает эта болезнь и как много людей ей подвержены, причем не только они сами, но и окружающие до поры до времени ни о чем не подозревают. И вдруг — внезапное обострение, и болезнь, много лет протекавшая в скрытой форме, становится всем очевидной.

— И с этим трудно спорить, — согласился Гаген.

— Вполне естественно, — продолжал Феттер, — есть основания подозревать, что мы имеем дело именно с таким случаем. Вот я и хочу удостовериться, так ли это. Скажите, а вы сами не замечали в вашей пациентке чего-нибудь такого, что подтвердило бы мое предположение?

— Нет, — твердо сказал Гаген, — ничего подобного я не замечал, да мне и в голову не приходило искать в девушке какие-нибудь признаки умопомешательства, пусть даже временного. Убежден, что, думая таким образом, вы совершаете в отношении данной особы врачебную ошибку.

— Позвольте вам заметить, что подобного рода больные часто ведут себя весьма благоразумно, чем невольно вводят в заблуждение наблюдающих за ними врачей. В данном же случае я высказываюсь за такую точку зрения потому, что она не мне первому пришла в голову. Надеюсь, мне удастся доказать справедливость моих опасений.

При этих словах Гаген откровенно испугался. Судебный врач высказал свой диагноз в такой решительной форме, что можно было ожидать чего угодно. Тем более что Феттер был известен как человек упрямый, никогда не изменяющий высказанного однажды мнения.

Такие люди, несмотря на доброту и честность, порой бывают очень опасны.

— Что ж, уважаемый коллега, прошу, если в том есть необходимость, произвести освидетельствование, — сказал Гаген, не желая противоречить Феттеру, чтобы не возбудить его упрямство. — Мой дом всегда в вашем распоряжении.

— Я так и думал! — весело воскликнул Феттер, фамильярно похлопав Гагена по плечу. — Должен сказать, что вы очень ловко взялись за дело, чтобы создать себе имя и прибрести хорошую практику. Вы начали с того, что стали помогать бедным, — это уже прекрасная возможность снискать у жителей популярность. А скажите, вас вызывают ночью?

— Очень часто.

— И вы никому не отказываете?

— Никому и никогда, — ответил Гаген и с улыбкой добавил: — Коллега, уж не испытываете ли вы ко мне профессиональную ревность?

— Ревность? Я к вам? Ха-ха-ха! Мне ли этого бояться? Я здесь уже двадцать лет. Но вернемся к цели моего сегодняшнего визита. Молодая девушка не должна знать, что я пришел ее освидетельствовать. Только в этом случае она будет давать правильные ответы на мои вопросы, а я уж сумею во всем разобраться сам. Говорила ли она вам когда-нибудь о своем прошлом?

— Очень часто.

— Но в этом прошлом она всегда фигурировала как графиня Варбург?

— Всегда.

— Странно… — заметил доктор Феттер. — Подобные доверительные рассказы часто обнаруживают то, чего нельзя выведать другим способом. Ну хорошо, будем надеяться, что мне удастся разъяснить эту непонятную историю.

— Этим вы окажете правосудию большую услугу, — заметил доктор Гаген с едва уловимым сарказмом.

— О, мне это нередко удавалось, — без излишней скромности заметил Феттер. — Пойдемте. Молодой девушке вы меня представите как вашего дальнего родственника.

Гаген повиновался и повел доктора Феттера к Лили, которой и представил его как своего друга.

— Какая она хорошенькая, — прошептал доктор, затем шагнул к Лили и взял ее за руку, стараясь незаметно прощупать пульс.

— Я совершенно спокойна и здорова, доктор Феттер, — сказала Лили.