Бледная звезда при дворе Валуа
Шрифт:
– Если бы не уважение, которое я испытываю к королю, я бы, конечно, не потерпел такого оскорбления и показал мадам, какое глубокое негодование я испытываю.
Во время бурного объяснения, по слухам, герцог избил жену.
Однако каждая мера, принятая герцогом Феррары в отношении французов, рассматривалась Франциском I как вмешательство в королевские прерогативы. Рене обратилась за помощью к зятю и к Павлу III через французского посла в Венеции. Не желая вступать в конфликт с королём, папа попросил Эрколе, чтобы обвиняемые были подвергнуты допросу инквизиции не в Ферраре, а в Болонье или в Риме.
Затем пришёл черёд проповедника, который, как донесли герцогу, на самом деле оказался известным реформатором Жаном Кальвином.
– Как только он опубликовал свои «Институты», – пишет о своём учителе Теодор Без, – Кальвин был
Изначально Кальвин должен был стать священником, но из-за амбиций своего отца, который считал юриспруденцию более надёжным путём к богатству и почестям, чем теологию, прошёл успешное обучение у самых выдающихся французских и иностранных профессоров права, сначала в Орлеане, а затем в Бурже. День и ночь он упорно добывал знания, занимаясь с кропотливым усердием, которое нанесло ущерб его здоровью, вызвав болезнь желудка (язву?), ставшую в последующие годы источником его сильных телесных страданий. Что касается внешности Кальвина, то, по словам того же Безы, «он был среднего роста, с желтовато-бледным цветом лица, с глазами, которые сверкали до момента его смерти и свидетельствовали о его большом интеллекте». Пьер Робер Оливетан (переводчик Ветхого Завета с иврита на французский) познакомил его с реформаторскими доктринами и привил ему вкус к религиозной литературе. В конце концов, находясь в Париже в 1532 году, он оставил юриспруденцию ради теологии. За этим шагом быстро последовали преследования, и Кальвин был обязан своей безопасностью исключительно вмешательству Маргариты Наваррской. Однако это было лишь временное затишье перед бурей, и вскоре он решил перебраться в безопасное убежище в Базеле, где опубликовал «Институты христианской религии» с предисловием, посвящённым Франциску I. В нём он защищал французских реформаторов от их суверена, противопоставляя его протестантским князьям Германии. После чего в августе 1535 года поехал в Италию.
По приказу герцога Кальвина под конвоем отправили в Болонью, но по дороге вооружённые люди, посланные Рене, освободили его. Вскоре реформатор уехал в Женеву, но до конца жизни вёл переписку со своей любимой принцессой: поддерживал, утешал и вдохновлял её.
В свой черёд, Кардийян, казначей Рене, был освобождён и сослан, а других арестованных Эрколе передал французскому послу в Венеции, который их освободил. Иначе, если бы скандал принял большие масштабы, это могло бы принести дому Эсте дурную славу. Буря миновала и супруги продолжали по-прежнему делить одну спальню.
Между тем Клеман Маро, кроме сочинения стихов, занимался тем, что волочился за дамами Рене. А в конце 1535 года даже предложил устроить конкурс «блазонов» о женском теле — стихов, посвящённых той или иной части тела прекрасной дамы. Идеей конкурса послужила его эпиграмма («blason») «О прекрасном соске». Она имела успех при дворе, и все поэты бросились подражать Маро. Морис Сэв, например, написал блазоны «Бровь» и «Слеза». Именно им присудила победу герцогиня. Тем не менее, наряду с сочинениями Клода Шаппюи и других поэтов произведения Маро вошли в сборник «Анатомические блазоны о женском теле», вышедшем в следующем году.
Вскоре Маро понял, что герцог Феррарский относится к нему по-другому, чем раньше, и, не стал откладывать свой отъезд из Феррары. Рене ходатайствовала перед Франциском I, чтобы получить разрешение на возвращение поэта во Францию, и её ходатайство было удовлетворено при условии, «что он должен вернуться к католической религии». В июле 1536 года Маро уехал в Венецию вместе с французским кардиналом Жоржем д’Арманьяком, который перед тем прибыл в Феррару, чтобы уладить конфликт между герцогиней и её мужем. Поэт дал выход своим чувствам негодования против тирана Эрколе и сострадания к герцогине в «Сонете Рене»:
Вспоминая твои божественные милости,
Мне больно, принцесса, из-за расставания с тобой,
Но томлюсь, когда нахожусь в твоём присутствии,
Видя эту Лилию среди шипов…
В своём знаменитом поэтическом послании к Маргарите Наваррской он тоже описал скорбное состояние её родственницы королевской крови, разлучённой со своими давними друзьями суровым указом своего итальянского мужа.
Что касается покровительницы Маро и Кальвина, то некоторые историки утверждают, что она ухитрялась скрывать свою
симпатию к Реформации ещё некоторое время. Другие, однако, заслуживающие большего доверия, утверждают, что Рене подверглась резким упрёкам со стороны своего мужа за приверженность к запрещённой доктрине и он вынудил её возобновить внешние обряды той религии, от которой она в глубине души отказалась. Возможно, так оно и было, но после визита Кальвина в Феррару герцогиня была навсегда потеряна для Римской церкви.В сентябре 1536 года, когда Рене выразила свои соболезнования Маргарите Наварской по поводу внезапной смерти их общего племянника, дофина Франциска, та ответила ей:
– Что касается утешения, которое Вы у меня просили, то оно есть у Вас, мадам, той, которая постоянно прибегает в помощи истинного Утешителя. Поэтому я уверена, что утешение, которое Он Вам даёт, позволит Вам пережить все мучительные невзгоды и даже больше…
Глава 5 Месье де Пон
Став герцогом Феррары, Эрколе II заказал придворному художнику Доссо Досси две аллегорические картины с изображением героя античных мифов Геркулеса, своего тёзки. На первой из них, получившей название «Эрколе II д'Эсте в образе Геркулеса с пигмеями», муж Рене изображён лежащим на траве в окружении войска из крошечных человечков (образ врага?) на фоне окутанной голубоватой дымкой Феррары. При этом массивное тело герцога полностью обнажено, что свидетельствует о его крайней самоуверенности и эксгибиционизме. На второй же, «Аллегория Геркулеса» или «Геркулес и Омфала», он стоит одетый на заднем плане в окружении актёров, представляющих аллегорическую сцену выбора между Добродетелью и Пороком. Хотя тут тоже не обошлось без обнажённого до пояса престарелого Геркулеса и куртизанки с голой грудью, изображающей Омфалу или Порок. Постепенно герцог всё больше скатывался к последнему. Известно, что у него были сын и дочь от некой Дианы Тротти, но, в отличие от своего отца, он не узаконил своих бастардов. А в 1537 году, когда Рене произвела на свет третью дочь Элеонору, разразился скандал из-за связи Эрколе с француженкой Марией ди Нойант, одной из фрейлин его жены. Вероятно, девушка забеременела от герцога, так как её срочно выдали замуж за Альфонсо Кальканьини, графа ди Фузиньяно.
Кальвин крайне отрицательно относился к адюльтеру и выступал за «чистоту нравов», что импонировало Рене. Симпатия принцессы к «новым взглядам» была хорошо известна и те, кто открыто исповедовал доктрину Реформации, считали её своей покровительницей. Они знали, что Рене с благосклонностью относилась ко всем усилиям по продвижению их святого дела во владениях своего мужа и в других частях Италии. Знаменитый итальянский гуманист Антонио Бруччоли в 1540 году посвятил свой первый том «Священных книг Ветхого Завета, переведённых с еврейской истины на итальянский язык» «самой прославленной госпоже Рене Французской, герцогине Феррары».
– Этот человек мог заставить камни плакать, – так выразился о другом знаменитом проповеднике император Карл V.
За три года до этого он, то есть, Бернардо Очино, посетил Феррару вместе со своей благородной покровительницей Витторией Колонной, вдовой знаменитого маркиза Пескары. Эта дама, известная своими добродетелями и талантами, а также своим пристрастием к доктринам неаполитанских реформаторов, которые «считали её одной из их самых выдающихся учениц», прибыла туда 8 апреля 1537 года. У неё с Рене было много тем для приятного общения. Обе были способны на высокую степень интеллектуального наслаждения и, несмотря на торжества в честь гостьи, способные «отвлечь умы от серьёзных мыслей», смогли, по словам хрониста, «направить свою привязанность к высшему».
О том уважении, с которым в Ферраре относилась к маркизе Пескарской, можно судить по тому факту, что последнюю выбрали одной из крёстных новорожденной Элеоноры д'Эсте, младшей дочери герцога, родившейся 19 июня того же года. Что же касается Очино, то Эрколе II тоже принял его с почестями и позволил проповедовать в оратории Борго делла Мизерикордия на реке По, несомненно, к полному удовлетворению Рене. Но через пять лет Очино снова был в Ферраре уже как беглец, объявленный «еретиком». Благодаря помощи герцогини он вырвался из рук вооружённых людей, которых послали его задержать, и благополучно добрался до Женевы. Как известно, это был не первый случай, когда Рене спасала преследуемую жертву нетерпимости от преследования безжалостных противников.