Бледный король

Вопрос.

– На коренном уровне довод Инициативы Спэкмана, как ее тут стали называть, как по философии, так и по организации заключается в том, что эти три элемента налогового разрыва можно сгладить, повысив эффективность Налоговой в комплаенсе. Немудрено, что это зацепило глаз политической администрации как потенциальный третий вариант – способ решить все более неприемлемую проблему выпадения доходов, не повышая ставку и не снижая расходы. Такого рода вещь. Само собой, это все очень упрощенно. Я пытаюсь объяснить, как мы на региональном уровне прочувствовали масштабные изменения в структуре и процедурах Службы. Это был, мягко говоря, необычно оживленный год. И коренная причина оптимизма – но и некоторых споров, – Инициатива Спэкмана. Так ее стали называть. Масштабная, далеко идущая переориентация институционального представления Службы о себе и о своей роли в политике. Такого рода вещь. Слушайте – с вами все хорошо?

Вопрос. [Пауза, помехи.]

– …рода вещи, что в Трех Шестерках считают преимуществом, заявляя, что при определенных технических условиях каждый дополнительный доллар в годовом бюджете Службы может принести больше шестнадцати долларов дополнительных доходов в казну. Немалая часть корпуса этого довода посвящена уникальному статусу и функциям Налоговой как федерального органа. Федеральный орган по определению является институтом. Бюрократией. Но при этом Служба – единственный орган в федеральном аппарате, чья функция – приносить прибыль. Доход. То есть чей мандат – максимизировать законный возврат на каждый доллар, вложенный в ее годовой бюджет. Такого рода вещи. Значит, в первую очередь, согласно воскрешенному Спэкману, есть убедительная причина рассматривать, формировать и вести Налоговую как бизнес – такого рода действующий коммерческий концерн, – а не как институциональную бюрократию. Доклад Спэкмана в корне антибюрократический. Его модель – скорее, классически свободно-рыночная. Можно понять ее привлекательность для консервативных сторонников свободного рынка в нынешней администрации. Мы же, в конце концов, живем в эпоху дерегуляции бизнеса. Как лучше и как широко в каком-то смысле дерегулировать Налоговую – которая, конечно же, будучи федеральным органом, задумана и работает как набор правовых норм и механизмов для обеспечения соблюдения законодательства, – вот в чем был каверзного и все еще развивающегося рода вопрос такого рода. Кое-кто считал Спэкмана идеологом. Воскрешены не все предложения первоначального доклада – не все вошло в Инициативу. Но как минимум для коренной сути предложения Спэкмана настал правильный момент, политически говоря, такого рода вещи. Трудно переоценить последствия этого сдвига философии и мандата для нас, на передовой. Инициатива. Например, интенсивное пополнение штата и почти 20-процентный прирост персонала Службы – первый прирост со времен TRA [61] 1978 года. Также я имею в виду масштабную и как будто бесконечную реструктуризацию Управления комплаенса Службы, где для нас наиболее релевантно [неразборчиво] то, что семь региональных комиссаров получили больше автономии и власти в рамках более де-децентрализованной операционной философии Инициативы Спэкмана.

61

TRA (Tax Revenue Act) – закон о налоговых поступлениях (прим. пер.).

Вопрос.

– А это другой сложный вопрос, касающийся глубоких познаний налогового законодательства США и истории Службы как части исполнительной ветви, в то же время поднадзорной Конгрессу. Критический момент того, что теперь известно как Инициатива Спэкмана, касался поиска эффективной золотой середины между двумя противоположными тенденциями, десятилетиями мешавшими работе Службы: одна – это децентрализация по решению комиссии Кинга в Конгрессе 1952 года, а вторая – крайне бюрократический и политический центризм национальной администрации в Трех Шестерках. Можно сказать, шестидесятые – это эпоха, если говорить о рамках институциональной истории Службы, когда доминировали окружные подразделения. Восьмидесятые обещают стать эпохой регионов. Такого рода. Организационным посредником между множеством округов и единой администрацией в Трех Шестерках. Теперь административные, структурные, логистические и процедурные решения все чаще находятся в руках региональных комиссаров и их заместителей, которые, в свою очередь, делегируют ответственность согласно гибкого, но согласованного рода операционным инструкциям, что и приводит к коренной автономии центров.

Вопрос.

– В каждом регионе есть один Сервисный центр и – с одним текущим исключением – один Инспекционный центр. Мне объяснить исключение?

Вопрос.

– В корне, в рамках Инициативы региональным Сервисным и Инспекционным центрам дается значительно больше свободы в структуре, кадрах, системах и операционных протоколах, повышая авторитет и ответственность их директоров. Руководящая идея – освободить эти крупные центральные обрабатывающие ведомства от гнетущих или косных регуляций, затрудняющих эффективные действия. Такого рода. В то же время осуществляется огромное давление с одной-единственной первичной стратегической целью: результат. Рост прибыли. Снижение неподчинения. Сокращение разрыва. Конечно, не совсем квоты – ни в коем случае, конечно же, из-за честного подхода и общественного восприятия, – но почти. Мы все смотрели новости – и вы, и я, – и да, не обходится и без более агрессивного аудита. Такого рода. Но сдвиги и акценты в Отделах аудита – это в основном вопрос степени, количественного рода вещи, – в том числе введение автоматизированных почтовых аудитов, что, опять же, вне нашей квалификации здесь. Зато у нас, в Инспекциях, произошел радикальный качественный сдвиг в операционной философии и протоколах. Его прочувствовали и последние GS-9 за своими клавиатурами. Если Аудиты – оружие Инициативы, такого рода вещь, то мы в Инспекции – дальномерщики, и нам поручено определять, куда это оружие лучше направить. Теперь, после дерегуляции, остался лишь один главенствующий операционный вопрос: аудит каких деклараций принесет больше прибыли и как эти декларации эффективнее всего находить?

947676541

– У меня необычно высокий болевой порог.

928514387

– Ну, мой папа любил косить газон по квадратам и полосам. Пройдет восточный угол переднего двора, потом вернется ненадолго домой, потом – юго-западную полосу задней лужайки и квадратик у южного забора, вернется, и вот в таком духе. У него хватало мелких ритуалов, такой он был человек. Понимаете? Я не сразу понял, что он так косит, потому что ему нравится ощущение законченности. Ощущение задачи и ощущение, что он ее выполнил и закончил. Это такое основательное ощущение: будто ты машина и знаешь, что работаешь хорошо и делаешь то, для чего создан. Понимаете? Поделив газон на семнадцать отдельных сегментов, что нашей маме, как обычно, казалось безумием, он мог ощутить ощущение законченной работы не один раз, а семнадцать. Как бы: «Я закончил. Опять закончил. И опять – вы только гляньте – закончил».

Ну, здесь что-то в этом духе. В Рутинных. Мне нравится. На среднюю 1040-ю уходит где-то двадцать две минуты – чтобы прочитать, проинспектировать и составить записку. Может, чуть дольше, в зависимости от критериев – у некоторых команд свои критерии. Ну понимаете. Но точно не больше получаса. И после каждой приходит это основательное ощущение.

А главное, декларации никогда не кончаются. Всегда ждет следующая. Никогда не заканчиваешь по-настоящему. Но, с другой стороны, и с газоном точно так же, понимаете? По крайней мере, после хорошего такого дождя.

Когда он доходил до последнего размеченного участка, уже можно было опять косить первый. Он любил подстриженный аккуратный газон. Много времени там проводил, если подумать. Очень много.

951876833

– Слушайте, то ли в «Сумеречной зоне», то ли в «За гранью возможного» – где-то там. Клаустрофобу становится хуже и хуже, пока он не становится настолько клаустрофобом, что орет и психует, и его упекают в психиатрическую лечебницу, а в лечебнице сажают в смирительной рубашке в маленькую каморку со стоком в полу, размером с чулан, то есть понятно, что для клаустрофоба хуже не придумаешь, но ему через щелку двери объясняют, что таковы правила и процедуры, что если кто-то орет, то его сажают в одиночку. Следовательно, мужик обречен, он там пожизненно – ведь сколько он кричит и бьется головой об стенку, чтобы потерять сознание, столько его будут держать в этой каморке, а сколько он в этой комнатушке, столько он будет кричать, потому что вся проблема в его клаустрофобии. Живой пример того, что в правилах и процедурах должны быть какие-то свобода и послабления для определенных случаев, а то случись какой нелепый косяк – и кто-то попадет в ад. Серия даже называлась «Правила и процедуры», и ее здесь помнят наизусть все.

987613397

– Я думаю, что все есть в кодексе или Руководстве, мне сказать нечего.

943756788

– Мать называла это «впериться». Это она так про отца, была у него такая привычка, причем почти в любой ситуации. Он был добрым человеком, бухгалтером школьного округа. Впериться – это когда неотрывно и без выражения смотришь на что-нибудь длительный период времени. Это бывает, когда недоспишь, или переспишь, или переешь, или нервничаешь, или просто замечтался. Только это не то же самое, что замечтаться, так как надо на что-то смотреть. Впериться. Обычно на что-то перед собой – полку в шкафу, вазу на столе в столовой, твою дочку или ребенка. Но когда вперяешься, ты на самом деле не вперяешься в то, во что вроде бы вперяешься, даже не замечаешь, – однако при этом и не думаешь о чем-то другом. На самом деле ты не делаешь ничего, в ментальном смысле, но делаешь это с видом полной сосредоточенности. Как будто твоя сосредоточенность буксует на месте, как буксуют колеса автомобиля в снегу, быстро вращаются, но вперед не сдвигаются, хотя выглядит это как полная сосредоточенность. И теперь у меня такое тоже есть. Ловлю себя на этом. Не сказать, что неприятно, но странно. Из тебя что-то выходит – чувствуешь, как лицо просто обмякает, без мышц или выражения. Это пугает моих детей, я знаю. Как будто лицо, как и внимание, теперь принадлежит кому-то другому. Иногда я прихожу в себя перед зеркалом, в ванной, и вижу, как вперяюсь, без всякого узнавания. Он скончался уже двенадцать лет назад.

Здесь с этим новая сложность. Со стороны нет гарантии, что ты отличишь инспектора за усердной работой от того, что она называла «впериться», когда только вперяешься в декларации, но не читаешь, не обращаешь внимания по-настоящему. И если обрабатываешь нужное число деклараций каждый день, никто не узнает. Я-то, конечно, так не поступаю, мои вперяния начинаются после дня здесь – или до, когда я собираюсь. Но я знаю, что они волнуются: кто здесь хороший инспектор, а кто их дурит, весь день сидит, вперившись, или думает о чем-то своем. Так бывает. Но теперь, в этом году, они могут узнать, знают, кто делает работу. Она потом выходит на свет, разница. Потому что теперь регистрируют не пропускную способность, а итоговый доход от аудита деклараций. Это для нас перемена. Теперь проще, мы ищем то, что принесет ИД, а не просто прогоняем столько деклараций, сколько можем. Это помогает обращать внимание.

984057863

– Мы жили за городом, рядом с асфальтовым проселком. У нас был здоровенный такой пес, папа держал его на цепи во дворе. Здоровенная помесь немецкой овчарки. Я эту цепь ненавидел, но забора у нас не было, мы жили прямо у дороги. Пес эту цепь ненавидел. Но при этом хранил чувство собственного достоинства. Он что делал: никогда не пытался уйти дальше, чем позволяла цепь. Никогда даже не натягивал ее. Даже если подъезжал почтальон или там продавец. Из чувства собственного достоинства пес делал вид, будто сам выбрал это место, просто оно так совпало с радиусом цепи. А за ее пределами мол, ничего не привлекает его внимания. Ноль внимания. То есть он просто не замечал цепь. Не стал ее ненавидеть. Цепь. Просто взял и сделал ее неважной. А может, он и не притворялся – может, он правда взял и выбрал жить в этом маленьком кружке. Чувствовалась в нем сила. Всю жизнь на цепи. Как же я обожал эту псину.

§ 15

Малоизвестный, но истинный факт из мира паранормального: бывают экстрасенсы фактов. Иногда их еще называют в литературе мистиками данных, а сам синдром – ИСФ (= интуиция случайных фактов). Внезапные проблески знания или ощущения у этих субъектов структурно напоминают (но обычно скучнее и обыденнее, чем) драматически актуальные предвидения, которые мы обычно считаем ЭСВ (экстрасенсорным восприятием) или прекогницией. Поэтому, в свою очередь, феномен так мало исследуется или популяризуется, и поэтому обладающие ИСФ почти повсеместно называют ее проблемой или болезнью. Тем не менее немногие выходившие уважаемые исследования и монографии изобилуют примерами; собственно, изобилие вкупе с неуместностью и прерыванием обычного мышления и внимания и составляет суть феномена ИСФ. Второе имя детского друга незнакомца, прошедшего мимо в коридоре. То, что человек, с которым сидишь в кинотеатре, когда-то стоял в шестнадцати машинах от тебя на шоссе I-5 рядом с Маккиттриком, штат Калифорния, в теплый дождливый день октября 1971 года. Факты сваливаются как снег на голову – невовремя, они смущают, как и любые экстрасенсорные вспышки. Просто эти вдобавок эфемерны, бесполезны, недраматичны, только отвлекают. Каким был на вкус «Куантро» для человека с легкой простудой на эспланаде Венской государственной оперы 2 октября 1874 года. Сколько человек стояло лицом на юго-восток на повешении Гая Фокса в 1606-м. Общее число кадров в «На последнем дыхании». То, что Гран-при 1959 года выиграл некий то ли Фанхи, то ли Фанхио [62] . У какого процента египетских божеств звериные, а не человеческие лица. Длина и средний радиус тонкой кишки министра обороны Каспара Уайнбергера. Точная (не приблизительная) высота горы Эребус – но не что это такое и где.

62

Хуан Мануэль Фанхио – пятикратный чемпион «Формулы-1», но в 1959 году он не участвовал в соревнованиях (прим. пер.).