Блэквуд

— Нет. Его нет. Я знаю это.

— Мне очень жаль, — проговорил он, покачав головой.

— Мне тоже, — я проглотила слезы. — Теперь расскажи мне остальное.

Он отвел взгляд.

— После скандала я ушел с позором и подумал, что могу вернуться домой и зализать свои раны. Лилиан всегда умела сглаживать проблемы. Я разговаривал с ней по телефону в тот день, когда всё это произошло. Она сказала мне приехать домой, и мы во всем разберемся. Я ушел из университета и поехал прямо сюда, — произнес он, закрыв глаза и понизив голос, погрузившись в воспоминания. — Это было ближе к концу весенней сессии. По дороге домой всё было в цвету — ветки желтой жимолости и пурпурной глицинии свисали с деревьев. Несмотря на то, что произошло, я почувствовал, что у меня появилась надежда. Лилиан знала бы, как это исправить. Она прекрасно выбиралась из множества неприятностей с присущим ей очарованием. У меня не было и половины её способностей, но с её помощью, я не знаю… Я подумал, что возможно, у меня есть шанс, понимаешь? Может быть, она могла бы поговорить с деканом Фаррауэем или Джоан.

Он пожал плечами и уставился в угол комнаты, его глаза блуждали по деревянным доскам, как будто он мог проникнуть взглядом на нижний этаж. В комнату Лилиан.

— Я вернулся домой как раз на закате. Дом был освещен, приветливо сиял огнями, как будто ждал гостей. Всё было не таким, как сейчас, — он махнул рукой в сторону стен. — В упадке, — он сделал паузу, как будто пытаясь выдавить из себя несчастные слова. — Когда я вошел сюда, везде было тихо. Я позвал Лилиан. Она не ответила. Я пошел в её комнату, и нашел её там. Она повесилась... — он замолчал, эмоции нахлынули и заглушили его голос, как внезапное наводнение.

— Мне так жаль, — сказала я и зажала его руку между своими. Я знала, что она покончила с собой, но, кроме её краткого некролога, об этом не было никакой информации. Тогдашний шериф Миллбрука скрыл подробности. Я всегда предполагала, что он замял это дело, спрятал под сукно, чтобы не запятнать семью. Самоубийство было нерушимым табу, особенно в этой части Библейского пояса (прим. регион в Соединённых Штатах Америки, в котором одним из основных аспектов культуры является евангельский протестантизм. Ядром Библейского пояса традиционно являются южные штаты).

— Это было ужасно. Когда я увидел её, это было что-то страшное, во что я не мог поверить, переварить, как будто это было не на самом деле. Но потом я прикоснулся к ней, и она была... — проговорил он и вытер глаза, ресницы были мокрыми.

Видя, как ему больно, что-то во мне надломилось. Я хотела забрать его боль, вытащить занозу из его лапы, но некоторые вещи, как и некоторых людей, было невозможно излечить.

— Она оставила записку?

— Нет. Я потребовал, чтобы шериф Пеннингтон расследовал это как убийство. Лилиан бы так не поступила. Я не мог в это поверить.

— Ты думаешь, её убили?

— Я так думаю. Шериф Пеннингтон провел расследование так же, как и всё остальное, — вполсилы. Он сказал мне, что, поскольку её отпечатки были на стуле, электрическом шнуре и светильнике, у него не было никаких доказательств какого-либо насилия, нападения или объяснения, кроме очевидного. Я пережил ад и закатил скандал, и… — он отвел свой пристальный взгляд от моего, — я cчитал твоего отца своим подозреваемым номер один. Я знал, что это был он. Так должно было быть, и я хотел заставить его заплатить.

Мотив. Я напряглась и посмотрела на нож на прикроватном столике. Может быть так Гаррет косвенно признавался в убийстве моего отца?

Он проследил за направлением моего взгляда.

— Возьми, если тебе от этого станет лучше, — сказал он. Печаль в его тоне заставила меня почувствовать себя дерьмово. Он только что открыл и разбередил несколько ран, которые явно причиняли ему боль глубоко в душе, а вот я пока ещё не доверилась ему.

— Мне жаль, — произнесла я, проигнорировав шпильку и сосредоточилась на нем. — Это все так... ново, я думаю. Пожалуйста, продолжай.

— Больше рассказывать особо и нечего. Я всегда подозревал твоего отца в убийстве Лил, но он исчез сразу после её смерти. Это совпадение не ускользнуло от меня. Я заплатил частному детективу, чтобы он нашел его. Но твой отец так хорошо замел свои следы, что все улики вели прямо сюда, в Блэквуд. Круг замкнулся. Тупик.

Казалось, он сник, переживая свою неудачу в поисках человека, которого подозревал в убийстве своей сестры. Я хотела заверить его, что папа никогда бы не причинил вреда Лилиан, но мои слова никак не облегчили бы его боль. Его сестра умерла, и для этого не было никаких причин.

Более того, интуиция подсказывала мне, что Гаррет понятия не имел, что машина моего отца ржавеет на территории его поместья. Он был в таком же неведении, как и я. Облегчение нахлынуло на меня, как первый укол обезболивающего. Гаррет не имел никакого отношения к исчезновению моего отца. Я знала это, чувствовала нутром.

Я рискнула:

— Что, если я скажу тебе, что думаю, что все тропы ведут сюда, потому что мой отец никогда не покидал округ Миллбрук, — никогда не покидал Блэквуд — живым?

Он откинул голову и уставился в потолок.

— Меня больше ничто не удивит. Помнишь, когда ты впервые постучала в дверь, и я сказал тебе, что это место полно призраков?

— Да.

— Чем дольше я остаюсь здесь, тем больше в этом правды. Призраки, секреты, ложь. Все здесь, все просто, только я пока не могу увидеть общую картину, — проговорил он. В его словах сквозило отчаяние.

— Почему ты остаешься здесь? Почему бы не переехать куда-нибудь еще и не начать все сначала?

— После кончины Лилиан я, казалось, не мог уйти. Это у меня в голове, — проговорил он, указав на свой висок. — Я знаю, что это так. Я понимаю, что могу выехать за ворота и никогда не возвращаться, но я думаю, что я...

Я знала это чувство.

— Сломался? Ты думаешь, что ты сломлен.

— Я бы сказал, что облажался, но да.

— Я так не думаю, — ответила я, проводя рукой по его небритой щеке. — Я думаю, что ты пережил некоторые события, который были травмой для тебя. И я думаю, что ты боишься. Но ты не облажался.

Он посмотрел на меня с душераздирающим удивлением, как будто никогда не видел в себе ничего, кроме монстра.

— Вот почему ты оттолкнул меня, почему ты отталкивал меня все это время? — спросила я и обхватила его лицо ладонями, и он закрыл глаза и наклонился навстречу моему прикосновению. — Ты боишься, что причинишь мне боль или что я буду... что?

— Испытывать отвращение.

— Я этого не чувствую, — ответила я и провела большими пальцами по его жесткой бороде. — Ничего подобного.

Он сдвинул брови.

— Ты слышала, когда я говорил о том, как я хотел бы гоняться за тобой по лесу? Как я хотел бы связать тебя и оставить свои следы на твоей коже? Как я хотел бы трахнуть тебя так сильно, что будет больно?

Мой желудок сжался от его слов.

— Я слышала, хотя ты в первый раз сейчас сказал, что хочешь сделать со мной все эти вещи.