Блэквуд

— Я знаю, что можешь, но ты не должна.

Он стоял достаточно близко, чтобы я могла чувствовать тепло его тела, вдыхать его древесный аромат. Моя кровать все еще хранила его запах.

— Можно я? — спросил он. Его взгляд остановился на моих губах.

Мои соски затвердели и покрылись мурашками.

— Да.

Разрешение. Но что я позволяла ему делать? Просто помочь мне, так ведь?

Он обнял меня за талию и приподнял. Мы прошли в гостиную, телами прижимаясь друг к другу, а мои ноги едва касались земли.

— Спасибо, — сказала я, держась за его за шею, когда он опускал меня на диван.

— Не за что.

Я опустила руки и уставилась на него, прежде чем позволила своему взгляду скользнуть вниз по пуговицам его рубашки-поло, мимо подтянутого живота и вниз к выпуклости в его штанах. Боже.

Он повернулся и схватил свой ноутбук с соседней тахты, затем протянул его мне.

— Постарайся поменьше смотреть порно. Вирусы и все такое.

— Ничего не обещаю, — ответила я, взяла компьютер и положила его себе на колени.

Он поколебался, словно желая сказать больше, затем сжал челюсти и зашагал в сторону кухни.

Я открыла ноутбук и порылась в кармане в поисках карты памяти, которую обнаружила в шкафу Лилиан. Стук удара тарелки по столу убедил меня, что я в безопасности, но я повернулась на диване лицом к двери. Если бы Гаррет вошел, у меня было бы достаточно времени, чтобы быстренько свернуть всё, что было на карте памяти, прежде чем он подойдет и посмотрит на экран. Я не знала, что найду, и не была готова поделиться всем этим с ним. Пока ещё нет.

Дрожащими пальцами я засунула карточку в маленькое отверстие на левой стороне ноутбука. На экране открылся файл. Я щелкнула на него и нашла около двадцати папок, каждая из которых была названа по дате, которые, как я предполагала, соответствовали датам, в которые были сделаны фотографии.

Я открыла первую папку и нашла пять фотографий. На первой была изображена передняя часть продуктового магазина Броуэртона, следующие четыре были фотографиями рабочих. В следующей папке было еще столько же, но с изображениями зарплатных чеков. Я быстро просмотрела следующие несколько папок с файлами, большинство из которых касались расследования Лилиан и возможной новостной статьи о дискриминации.

В следующей папке, датированной чуть более двух лет назад, было то, что я никогда не думал увидеть. Папа, лежащий на одеяле для пикника на солнечном клочке травы, с улыбкой на лице и в кепке «Брейвз», прикрывающей глаза. Еще три фотографии, затем селфи с их лицами, прижатыми друг к другу. Со слезами на глазах я изучала их. Кривая улыбка моего отца, знакомые морщинки и озорство, которое всегда искрилось в его глазах. Лилиан смотрела на папу, и на её покрасневших губах застыла улыбка. Её длинные волосы каскадом рассыпались по плечам, и я поняла, почему она выигрывала все конкурсы красоты, в которых участвовала.

Шаги в коридоре заставили меня свернуть окно и нажать на Интернет.

— Почему мы согласились на эту схему приготовления пищи, когда мы могли бы просто попросить Бонни продолжать приносить нам еду? — поинтересовался Гаррет, прислонившись к дверному косяку и потер живот. — Я уверен, что ничто из того, что я могу приготовить, не сравнится с этой кашей.

— Она просто великолепна, правда? — ответила я так быстро, что все мои слова слились воедино.

Гаррет склонил голову набок.

— Ты в порядке, Рыжик?

— Я в порядке, — ответила я и заерзала, убедившись, что не могу не кривиться от боли, когда двигаю ногой. — Мне просто больно. Думаю, что пойду немного отдохну, как только закончу смотреть видео «Котенок недели».

Он, казалось, не был убежден и провел рукой по своим темным волосам, удерживая мой взгляд.

— Ну если ты так говоришь!

— Ага.

— Позови, когда захочешь подняться, хорошо? Я не могу допустить, чтобы ты упала с лестницы. Страховые взносы за лечение, знаешь какие?

Я фыркнула:

— Правильно, страховые взносы.

Он одарил меня улыбкой, способной растопить любое сердце.

— Я вернусь к работе, но ты можешь… — проговорил он, засунув руки в карманы джинсов и опустив взгляд на свои ноги, — ты можешь прийти, если хочешь, или, как я сказал, просто скажи мне, когда захочешь подняться.

Сердце у меня теперь точно растаяло.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — ответил он и вышел, звук его шагов удалялся, а я смотрела ему вслед.

В нем была склонность к таким нежностям и это очень мило. Кто знал? Я устроилась поудобнее на кожаном диване, подушки слегка заскрипели, когда я закинула ногу на оттоманку.

Я снова открыла файл и прокрутила его до того места, где остановилась. Вместо того чтобы снова не зависнуть на фотографии с пикника, я перескочила на следующую дату.

Лес. Я увеличила масштаб фотографий, но не была уверена, на что я смотрю, кроме деревьев, похожих на те, что окружают Блэквуд. Я нажала на следующий, а затем на следующий. Десять фотографий, и я не могла сказать, что, черт возьми, Лилиан думала, что она запечатлела на фотографиях. Но я нашла фотографию с рукой моего отца и наручными часами в боковой части фото. Что бы она ни искала, папа был с ней.

Я пролистала остальные, но не увидела ничего, что помогло бы мне понять, что произошло. Решив, что я, должно быть, что-то пропустила, я начала всё сначала, тщательно изучая каждую фотографию в поисках недостающей подсказки. Кроме метки охотника на нескольких деревьях — круга с волнистой чертой в центре, нанесенной оранжевой краской из баллончика, я ничего не нашла. Чёрт. Я закрыла файл и прижала руку к верхней части монитора. Я уже почти закрыла ноутбук, когда меня осенила мысль.

Я снова щелкнула по карте памяти. После щелчка правой кнопкой мыши и изменения некоторых настроек компьютер показал мне все скрытые файлы.

— Бинго, — пробормотала я себе под нос, когда появился новый файл, последняя дата всех папок. Я щелкнула внутри и увидела один файл.

Клик-клик. Изображение заполнило экран, и у меня перехватило дыхание. Ещё один снимок леса, солнце едва проглядывает между ветвями. Но в этой было гораздо больше: неглубокая могила, заполненная, по крайней мере, тремя найденными телами. Сбоку от ямы мой отец оперся на лопату и уставился куда-то прямо над камерой таким взглядом, от которого у меня кровь застыла в жилах. Блеск исчез из его глаз, а вместо него появился неприкрытый ужас.