Блеск и будни

В центральном зале Белладонов встретил исполненный достоинства черный дворецкий, и они присоединились к другим гостям, которые двигались цепочкой, чтобы поздороваться с хозяевами. Леттис подумала, что Элли Мэй Уитни, конечно, была некрасива со своим большим носом и лошадиными зубами, но умелая горничная подкрасила ее внешность, и она выглядела вполне представительно в своем огромном платье из сатина в бледно-розовую полоску на зеленом фоне. «Довольно привлекательное платье, — думала Леттис. — Правда, Элли Мэй слишком обнажила свои костлявые плечи и плоскую грудь…» Но ее муж был олицетворением сенаторского достоинства со своими серебристыми волосами до плеч, в безупречно сшитом фраке. Леттис подумала, что он один из наиболее представительных американцев, которых ей пришлось до сих пор видеть. Наблюдая, как он ведет разговор и здоровается с гостями, она заметила, что он обладает профессиональным даром политика — умеет дать почувствовать своему собеседнику или собеседнице, что из всех людей на свете в данный момент его интересует только этот человек. Очарование так и распирало этого патриция, когда он, пожимая руки, улыбался и обращался своим музыкальным голосом с виргинским акцентом к богатым гостям — людям с большими связями, которые медленно проходили мимо него и его жены.

— Судья Кемпбелл из Верховного суда и миссис Кемпбелл! — громко выкрикнул молодой черный лакей, по всей видимости, получая огромное удовольствие от исполнения своих обязанностей. Он протянул серебряный поднос, на который гости клали приглашения (правда, прочесть фамилии он не мог, и гости должны были шептать ему на ухо свои имена). — Сенатор и миссис Слиделл из Луизианы! Мистер и миссис Белладон из Манчестера, Англия!

Когда Элли Мэй Уитни с улыбкой на тонких губах повернулась к Леттис, то замерла от удивления.

— Миссис Белладон! — воскликнула она с сильным южным акцентом. — Мой брат написал мне, какая вы хорошенькая, и он не ошибся. Но вы должны извинить меня, дорогая леди. Признаюсь, что я сначала приняла вас за кого-то другого. Да, да, вы так похожи на нее… Нет ли у вас родственников в Виргинии?

Леттис выглядела смущенной.

— Нет…

Элли Мэй повернулась к своему мужу:

— Пинеас, посмотри. Ну, разве миссис Белладон не вылитая копия Лизы Кавана?

Глаза Леттис расширились.

— Лиза? — повторила она. — Вы знаете женщину с таким именем, которая похожа на меня?

— Да, конечно. Пресловутая миссис Джек Кавана с плантации «Эльвира» в графстве Глочестер. Потрясающее сходство… С вами все в порядке?

Леттис смертельно побледнела и оперлась на руку своего мужа.

— У меня была сестра, которую звали Лиза. В прошлом году она пропала… никто не знает, куда она подевалась. Она убила моего отца.

Глаза у Элли Мэй полезли на лоб.

— Убила? — прошептала она.

Горас что-то шепнул жене на ухо, но Леттис выпрямилась и потрясла головой.

— Мой муж советует не говорить об этом, но это, конечно, не является секретом.

— Мы должны поговорить об этом, — быстро сказала Элли Мэй. — Подождите, пока не закончится представление гостей, и тогда мы встретимся в кофейной комнате. Гости пусть развлекаются сами, а эта новость слишком важна, чтобы откладывать разговор о ней. Убийство! Кто бы мог подумать?

Через двадцать минут Элли Мэй, сенатор, Горас и Леттис уединились в небольшой кофейной комнатке, изолированной от большой столовой. Элли Мэй закрыла двойные двери, потом повернулась к Белладонам, шелестя своей огромной юбкой.

— Расскажите мне все, — сказала она. В горящих зеленых глазах отразилась страсть к сплетням.

— Леттис, я не уверен, что ты поступаешь правильно, — нервно заметил Горас. — Не следует ворошить грязное белье твоей семьи…

— Моей семьи?! — огрызнулась Леттис. — Теперь это и твоя семья. И если Лиза скрывается в Америке, то тем более ее надо привлечь к суду. В конце концов, никакого нет сомнения в том, что именно она убила папу.

— Как?! — спросил сенатор Уитни.

— Она направлялась к мужчине, с которым завела шашни…

— Скандально, — прошептала Элли Мэй, которая сидела на плюшевом диване и ловила каждое слово.

— Ах, у Лизы всегда была кошачья мораль!

— Значит, слухи о ее связи с императором Франции подтверждаются.

— Императором Франции? — Леттис почувствовала замешательство.

— Пожалуйста, давайте не будем разбрасываться, — предложил сенатор Уитни. — Как же она убила своего отца?

— Ну, ночь была бурная. Она остановилась в коттедже арендатора, некоего Стрингера Макдафа. Как он рассказывает, он предложил ей переночевать в его доме. Но вскоре в коттедж заявился отец. Его предупредила местная повивальная бабка, сказав ему, что Лиза забеременела… Он сразу догадался, кто отец ребенка…

— Кто? — прервала ее Элли Мэй.

— Точно никто не знает, но я уверена, что это сделал уличный ловелас Адам Торн, который стал теперь графом Понтефрактом.

— Графом?

У Элли Мэй голова пошла кругом. Как и большинство состоятельных американцев, она питала страсть к английским титулам.

— Отец догадался, что Лиза отправилась в Понтефракт Холл, и погнался за ней. Увидев свет в окнах коттеджа, он зашел туда, чтобы спросить Стрингера Макдафа, не видел ли он Лизы. А она как раз оказалась там. Лиза бросила в отца керосиновую лампу, и он сгорел насмерть. А сама она исчезла. До сегодняшнего дня мы ничего о ней не слышали. Вы говорите, что теперь она миссис Джек Кавана? Кто он?

— Джек был одним из самых богатых плантаторов Юга США. С вашей сестрой он познакомился в Париже. Но его убил раб, который… — Элли Мэй пождала губы и взглянула на мужа.

Пинеас понизил голос:

— Говорят, хотя это не было доказано, что этот раб был любовником вашей сестры.

Леттис ахнула.

— Лиза… и раб.

— Да, скандал на всю Виргинию, — подтвердил сенатор. — К счастью, этого раба застрелили. Но ваша сестра выкупила его сына у рабовладельца в Кентукки, дала ему вольную и отправила его учиться в частную школу возле Бостона. Кроме этого, она строит новые дома для своих рабов и небольшую лечебницу для них. Она портит рабов, и другие рабовладельцы, включая и меня, по горло сыты ее чудачествами. Конечно, до сегодняшнего дня мы ничего не могли поделать с ней, разве что привлечь ее за связь с черным рабом. Но мы не хотели этого делать, боясь скомпрометировать весь слабый пол в глазах наших детей. Но если она разыскивается в Англии по обвинению в убийстве…

— Да, разыскивается, — твердо отчеканила Леттис. — Я никогда особенно не любила Лизу, но после всего, что она натворила, я совершенно не расстроюсь, если ее посадят в тюрьму. И мне наплевать, если это звучит не по-родственному! Но можно ли ее сдать властям Англии, чтобы там учинили над ней суд? Теперь она, наверное, американская гражданка, верно?

— Да, но мне кажется, что у нас с Великобританией имеется договор, по которому убийцы подпадают под выдачу, — объяснил сенатор. — Но если даже и нет такого документа, то в Вашингтоне можно все устроить. Здесь случайно оказался английский министр. Сейчас же пойду и переговорю с ним, с вашего разрешения.