Блестящие разводы

Нора подошла к кровати и потянула его за руку:

— Быстро поднимайся на ноги, приятель. Пока мы ждем детектива, давай пройдемся по городу. Мы можем зайти в Королевский Шекспировский театр и дом, где родился наш Вильям. Кто знает? Может, на тебя так подействует обстановка, что какой-нибудь известный режиссер посмотрит на тебя, щелкнет пальцами и скажет: «Тони Нэш, я всегда думал, что ты можешь прекрасно сыграть Ретта Батлера, но как я ошибался! Ты так подходишь на роль Макбета в моей постановке!»

— Хорошо, хорошо, если так надо, пойдем прогуляемся! — он мило улыбнулся Норе, встал и нагнулся, чтобы поцеловать ее поднятые вверх золотистые локоны. — Ты уверена, что это самое мудрое предложение?

Теперь, когда он спросил об этом, Нора уже не была так в этом уверена. Тони был весьма привлекателен, и она испытывала странное ощущение — как будто экзотическая бабочка каким-то образом залетела в ее лоно и постоянно била там своими крылышками…

Элстон Хамболдт совсем не походил на человека, которого Нора представляла подходящим для подобной работы. Он был худощав, с небольшими усиками, носил очки и черный костюм. Она могла бы представить его в роли гробовщика или же викария. Он сохранял консервативное отношение к своей работе.

— Мистер Нэш, необходимо оголить только верхнюю часть туловища. Пожалуйста, снимите пиджак, галстук, рубашку, майку и полезайте под покрывало. А вы, леди Хартискор, пожалуйста, снимите блузку и присоединяйтесь к мистеру Нэшу. Ну, мы можем начинать!

— Он — прекрасный режиссер, — пробормотал Тони, пока Нора следовала его указаниям и пыталась утихомирить Тони.

— Вы должны дать человеку шанс!

Но оказалось, что мистер Хамболдт требовал от них только приличных и статичных поз. Они оба сидели, прислонившись к спинке кровати и пристально глядели в камеру. Другая фотография, где Тони неохотно обнимал ее за плечи. Потом они лежали на спине, протянув руки вдоль тела и пристально таращились в камеру.

Когда Тони начал протестовать, говоря, что они демонстрируют весьма посредственное поведение, которое нельзя характеризовать как настоящий адюльтер, мистер Хамболдт скупо объяснил:

— Нам необходимы лишь две, но весьма важные вещи: чтобы можно было легко рассмотреть кровать и чтобы четко были видны ваши лица.

Вид Тони, целующего ее ухо, на снимке был таким страстным, как только позволил мистер Хамболдт.

— Можно, я хотя бы укушу ее за ухо, — просил Тони, но мистер Хамболдт не поддавался:

— Совсем не обязательно делать это!

— Вот Черт, опять все насмарку, — ворчал Тони, отпуская ее ухо. — Нора, я должен тебе сказать, что день прошел очень неудачно. Мы когда-нибудь сможем провести время в более благоприятных обстоятельствах?

— Конечно, я тебе обещаю, — прошептала она ему на ухо.

— Когда? Слышишь, когда?

— Скоро, — шепнула она Тони, а детектив нахмурился.

Наконец он закончил свою работу.

— Достаточно. Я свяжусь с адвокатом, когда будут готовы эти фотографии.

Но теперь уже Нора сказала ему, что ей понадобится другая подборка фотографий, на которых они будут полностью раздеты и в более смелых позах. Тони сразу начал проявлять энтузиазм:

— Мне кажется, что так будет лучше.

Детектив заморгал и сухо сказал:

— Простите, леди Хартискор, но фотографии, которые я уже сделал, могут убедить любой суд в вашей измене. Совсем не обязательно делать другие, как вы выразились, более недвусмысленные фотографии. Не следует делать такие фото, которые могут рассматриваться как порнографические, — захихикал он, поворачиваясь, чтобы упаковать свое оборудование. — Право, не стоит этим заниматься!

— Мистер Хамболдт, пожалуйста, поймите меня. Я не прошу вас делать порноснимки. Все, что мне требуется, это снимки, которые будут создавать впечатление как будто мы на самом деле занимались любовью в разных позах. Их не увидит ни один судья.

Мистер Хамболдт не реагировал, но они видели, что у него зашевелились усы.

— Послушай, старик, леди говорит, что ей нужны более компрометирующие снимки. Я начинаю злиться, потому, что ты не соглашаешься с ней! Поверь, тебе лучше не злить меня, — грозно загудел Тони. Он пародировал крутого парня из Голливуда. Он начал подталкивать Нору в бок и наслаждался вовсю.

— Замолчи, Тони, — зашептала Нора. — Это уже не шутка. Ты его напугал по-настоящему. Ты же видишь, как он волнуется, чтобы не быть замешанным во что-то другое, нежели обычный бракоразводный процесс. Он заподозрил, что нам нужна просто порнуха!

— Ты считаешь, что он боится шантажа? — поинтересовался Тони, у него засверкали глаза.

Действительно, шантаж может мне пригодиться, подумала Нора.

Она снова шепнула Тони:

— Мне очень нужны эти снимки, Тони! Нам нужно постараться убедить его, иначе все это станет пустой тратой времени!

— Не беспокойся, если тебе нужны эти снимки — ты их получишь. Я смогу убедить его.

Убедить? На минуту Нора предположила, что он собирается припугнуть Хамболдта. Но Тони соскочил с кровати и подошел к столику в стиле королевы Анны, чтобы взять там свой бумажник. Потом, подмигнув Норе, он отсчитал несколько банкнот и передал их мистеру Хамболдту. Детектив молча взял деньги и положил их в карман. Топи подмигнул Норе еще раз и начал раздеваться догола. Тогда и Нора сняла под покрывалом комбинашку и трусы.

Они оставались в постели, пока не ушел мистер Хамболдт. Потом Нора вдруг застеснялась и закуталась в измятую простыню. Она встала, оставив в постели обнаженного Тони. Она старалась отвести глаза от весьма зримого доказательства — явственной эрекции у Тони. Нора обнаружила, что она тоже очень возбуждена. Она ощущала необычайное возбуждение в вагине — бабочка опять пустила в ход свои крылышки. Она почувствовала, что внутренняя поверхность ее бедер стала влажной.

— Все было забавно, — заметил Тони, но он не улыбался.

Надеясь как-то смягчить напряжение, которое воцарилось в комнате, Нора поддразнила его:

— Если все так забавно, почему же ты не смеешься?

— Потому что я грущу.

— Бедный мальчик. Почему же ты грустишь?

— Потому что я думаю о том, насколько все было бы лучше, если бы мы занимались любовью по-настоящему, а не имитировали половой акт…

Она подумала, что Тони прав. Это могло бы принести им массу удовольствия. Она никогда не спала с мужчиной только потому, что это приятно. Потом простыня упала на пол.