Блики из прошлого плюс....

– Послушай, Лен, я совсем забыл. Я же привез на дачу рейки для полки. Я сейчас съезжу, выстрогаю их там и привезу. А завтра сделаю полочку в прихожую, которую ты просила.

– А ты что, завтра на работу не пойдешь?

– Нет, я отгул взял.

– Ну так завтра съездишь и привезешь.

Сейчас поздно уже.

– Да бог знает, что завтра будет. Сегодня уж точно меня не вызовут. Я хоть все приготовлю и привезу. Часам к одиннадцати, наверное, успею.

– Ну давай побыстрее.

Брать какую-то зимнюю одежду тоже было нельзя, поэтому Фокин ограничился двумя свитерами под осеннюю куртку. Все остальное на зиму придется приобретать. Он обнял дочку.

– Ну, ты маму слушайся, ложись спать. Я поздно приеду.

– А ты завтра со мной как сегодня поиграешь?

Что ответить на этот вопрос, Фокин не знал. Он думал лишь о том, чтобы не потекли слезы.

– Слушайся маму и ложись спать, хорошо?

– Ладно.

Лена стояла и наблюдала за сценой прощания дочери с отцом. Фокин посмотрел на нее. Ему показалось, что она что-то заметила, и в ее глазах стоял вопрос «Что с тобой: Что у тебя случилось?» Чтобы не подкреплять ее сомнения, Фокин чмокнул ее как обычно, хотя ему безумно хотелось крепко прижать ее к себе и нацеловаться вдоволь, но тогда бы она его точно раскусила. Фокин вышел и захлопнул дверь. Щелчок замка показался ему оглушительным и, наконец, почувствовав свободу, одна слеза вырвалась наружу и пробежала по щеке, но Фокин взял себя в руки и направился к гаражу. Он пошел не напрямую, а обошел дом и взглянул последний раз на окна своей квартиры. На третьем этаже он не увидел ни силуэта, ни тени, но ему было достаточно увидеть так ему до боли знакомый бордюр обоев и потолок, трещины которого он знал наизусть.

По пути Фокин заехал на заправку и залил полный бак. Бензин ему потребуется. Нужно было все как следует пролить, чтобы труп обгорел полностью, но, в то же время, ничто не должно было указывать на поджог. Дорога к саду была не очень. Морозец еще не схватил грязь, и Фокин с трудом объезжал ухабы. Свернув на лужайку, он достал из багажника заранее приготовленную доску с вбитыми гвоздями. Дорога была в сад одна. Вряд ли пожарная машина будет, как он на своей машине, объезжать ямы, и в одной из луж он закрепил доску гвоздями вверх. Место было выбрано удачно. В месте установки ловушки по краям дороги были глубокие кюветы. Проколов колеса, первая пожарная машина застопорит движение, и у огня будет еще время поработать над его домиком.

Осмотр трупа Чикина удовлетворил Фокина. Никаких признаков разложения не наблюдалось. Он положил его в комнате, возле верстака, надел на руку Чикина свои часы, сунул к нему в карман связку ключей, на которой был его жетон и печать для опечатывания сейфа. Оставалось сделать самую неприятную работу. Нужно было привести рот трупа в вид, похожий на его рот. Навряд ли Лена помнила о его зубах, расположенных сзади, и он их не трогал, но клык нужно было удалять. По нему, а еще по часам, браслету, связке ключей труп должны опознать, как труп Фокина.

Зубы Чикина были на редкость здоровыми, и Фокин перепробовал все плоскогубцы, пока ему не удалось вырвать то, что задумывал. Вырванный зуб он забросил подальше. Следующим этапом было сливание бензина из бака и подготовка к поджогу. Так как домик был деревянный, и рядом с ним стояла небольшая поленница дров для шашлыка, то температура должна была быть достаточной. Фокин снял с себя верхнюю одежду, оставшись в трико и футболке, чтобы не провонять бензином. Три ведра были распределены равномерно по дому, не считая того, что одно из них ушло на труп. Ему нужно было запереть дом изнутри и вылезти через окно чердака, чтобы исключить версию поджога. Кроме того, он воткнул в розетку шнур электропроводки. Он уже собирался вылезать, но вернулся, как стало ясно, не зря. Он подошел к трупу, обильно политому бензином, и еще раз осмотрел. Как он мог не заметить раньше тонкую серебряную цепочку с крестиком на шее Чикина? Сам Фокин никогда цепочки не носил, да у него их и не было. Запор цепочки не расстегивался, видимо закипел на протяжении нескольких лет. Леха Чикин цепочку не продал. Видимо, это была какая-то память. За цепочку с крестиком Чикин мог выручить намного больше того, что подбрасывал ему Фокин, но, тем не менее, она осталась у него на шее до самой смерти.

– Ну, Леха, я тебя не раз выручал, сослужи и ты мне последнюю службу. Извини, дружище, пухом тебе земля, наверное, не будет, но на доброе дело, пойдет твой прах. Ты зла на меня не держи. На том свете встретимся, и с меня причитается.

Слова Фокина были полностью откровенны. Он для себя не определился в том, правильно ли он поступает и, наверное, этим было продиктовано его обращение. Через чердак он вылез на улицу и спрыгнул. Снял трико и футболку и забросил в окно чердака. Холода и мороза он не чувствовал. Мышцы подчинялись каким-то командам мозга. Фокин сам ловил себя на том, что мозг работает по четкому алгоритму, отдавая команды рукам, ногам, пальцам, которые действовали как бы самостоятельно. Переодевшись, Фокин достал зажигалку и закурил. Огонь можно было внутрь не заносить. Он заранее намочил тряпку в бензине и бросил ее к входной двери. Пламя должно было развиться быстро. По логике, он должен был выбросить в пруд цепочку с крестиком Чикина, но руки почему-то не сделали это. Он, пожалуй, впервые испугался божьей кары и сунул цепочку в дальний карманчик куртки. Окинув взглядом свою работу и не найдя недостатков, Фокин достал зажигалку и вздрогнул от звонка мобильника. Звонила Лена. Первым желанием было выбросить телефон, но он справился с собой, сконцентрировался и ответил.

– Ну, ты долго еще?

– Да заканчиваю, скоро буду, тут у меня рубанок барахлит, искрит. Ладно, заканчиваю, еще пару реек выстрогаю и домой.

– Ну пока, жду.

Отключение телефона подействовало на него, как будто с него сняли тонну груза. Фокин сразу после разговора вытащил симкарту из телефона и положил ее к цепочке Чикина. Теперь он надолго недоступен. Медлить больше не стоило, и он поднес зажигалку к щели двери, из которой выглядывал уголок тряпки. Увидев, что огонь пошел, Фокин двинулся быстрым шагом в город. Когда он еще не вышел за ворота кооператива, пламя вырвалось наружу. Соседние домики – они достаточно далеко, а вот машине конец. Ее пришлось оставить там, где оставлял обычно, метрах в трех. Вскоре она тоже должна загореться, но этого уже Фокин не увидит. Зарево в ночи, мало-мальски, периодически освещало ему дорогу. Теперь нужно было проследить, когда приедут пожарные. Даже если в городе кто-то увидел пламя, то первый экипаж будет на месте минут через двадцать, не раньше. За это время огонь должен был выполнить свои задачи. Кроме того, пожарные должны задержаться на его ловушке. Фокин срезал путь к городу по полю. Примерно через полчаса, когда он уже подходил к городу, он услышал вой пожарной сирены. Три машины направлялись к саду. Место ловушки Фокину уже было не видно, но он все-таки задержался, глядя вслед проблесковым маячкам. Постояв пять минут, Фокин увидел задержку движения – значит все в порядке. Это лишние десять минут. Страшно было подумать, что труп не обгорит полностью. Как это все придется объяснить, Фокин не думал, надеясь на лучшее. Путь по городу был уже в районе полуночи. Тормозить попутку было нельзя. Была большая вероятность того, что подвезти его мог кто-то из знакомых, поэтому пешком пришлось отшагать километров пятнадцать. На вокзале он был около трех часов ночи. Звук мотора дежурной машины своего отдела Фокин уже узнавал. «Уазик» катил в центральный РОВД. Нужно было подождать и увидеть, вернется ли он обратно. По большому счету, причин для этой поездки могло быть много, но, судя по времени, опергруппа, наверное, уже съездила на место пожара и, по всей вероятности, дежурка ехала за прокуратурой. Минут через тридцать Фокин увидел едущий назад и отделовский «Уазик» и прокурорскую «Волгу» и «Волгу» Кордюка. Кажется, все шло по плану. За время его пути в город, видимо, был уже установлен владелец домика, то есть он. На простой труп при пожаре (или как они их называли окорочка) начальник РОВД сам не выезжал, значит то, что сгорел Фокин, было основной версией. Пока все шло, как он задумал. Конечно, в ходе проверки различные вопросы могут возникнуть, но всех нюансов ему не узнать. Как узнать ему ход проверки, над этим Фокин решил подумать позже. Сейчас ему нужно было покинуть Борск. Ехать до Москвы утренним автобусом или поездом не имело смысла, – в автобусе могли оказаться его знакомые, а билет на поезд продавался по паспорту. Борских частников Фокин тоже знал почти всех, на удачу ему к вокзалу прикатил Фольксваген с московскими номерами. Из машины вышли четверо работяг с сумками, видимо ехали с вахты. Это была действительно удача. Они, наверняка, расплатились с частником, и тому сейчас нужно катить обратно. Получая в лице Фокина попутчика, он еще получит добавку к оплате рейса. В такое время он вряд ли найдет желающих до Москвы. До утра ему, наверное, тоже ждать не очень хочется. Фокин подошел к машине, дождавшись, когда пассажиры скроются из вида.

– Из Москвы приехал, теперь обратно?

– Да, а что ты желаешь?

Водителю было лет сорок, видимо, он был не из робкого десятка. В принципе, он ему подходил.

– Да я утреннего автобуса дождусь, часа три осталось.

– А то поехали.

– Да больно дорого берете – Фокин решил разыграть из себя скупого простачка.

– Поехали, я с тебя по цене автобусного билета возьму.

– А точно?

– Точнее не куда, садись.

Фокин сделал вид, что раздумывает, хотя уже точно знал, что поедет и, чтобы не рисковать и не ждать, когда водила найдет еще попутчиков, думал недолго и сел на заднее сиденье. Когда они тронулись, водитель начал интересоваться, куда и зачем Фокин едет. Фокин отвечал, отрабатывая версию о том, что приезжал к любовнице на выходной со стройки, но, не желая пускаться в дальнейшие разговоры, в перерыве между вопросами сказал:

– Слушай, братишка, ты не против, если я у тебя тут посплю, а то я как приеду, сразу на работу?

– Валяй, дрыхни, только ноги не задирай, обивку попортишь.

Фокин откинулся назад, выбрав место, чтобы его не было видно в зеркало заднего вида, и сделал вид, что крепко спит. Судя по скорости, в Москву они должны были приехать часов через семь. Фольксваген, благодаря опытному водителю, летел быстро. Одно было не ясно Фокину – куда и зачем он едет. Что его ждет впереди, он тоже абсолютно не представлял. Под шорох шин он периодически дремал, забываясь на пять-десять минут. Когда открывал глаза, то видел ночь, встречные фары, пролетающие за окном в темноте огни поселков и деревень. Все, что будет впереди, будет завтра. Думать не хотелось. Он дал своему мозгу отдохнуть. Все он решит, когда приедет. Что там его ждет, он увидит утром. В Москве он не был лет десять, что-то решать для себя сейчас было бессмысленно. Действительно, его мозг нуждался в отдыхе. Он и так работал без остановки последние несколько дней. «Вперед, к Москве, завтра все решу» – с такими мыслями он задремал, в этот раз уже не несколько часов.

Да, действительно, Москва за время отсутствия в ней Фокина сильно изменилась, особенно по сравнению с провинциальным Борском. Она отличалась своей напыщенностью, обилием реклам, вывесок. Она чем-то пугала Фокина. Огромное движение и, соответственно, пробки, дали Фокину возможность осматриваться. В Москве Фокин не ориентировался. Ему нужно было назвать водителю конечный пункт прибытия, и даже это его затрудняло. Он, пожалуй, мог назвать десяток станций метро, пару рынков, Большой театр, Красную площадь и Петровку, 38, впрочем, называть последний адрес в данный момент ему совсем не хотелось. В очередной пробке, вдалеке Фокин увидел желтеющие купола небольшого собора. Какое чувство дернуло его остановить машину, Фокин и сам не понял.

– Тормози в этом районе, мне тут недалеко.

– А что это вы тут строите?

– Да не здесь, мне тут на автобусе три остановки.

– Ну, давай. Ты выспался ли?

– Да, удобная у тебя для этого машина.

Расплатившись, Фокин пошел к церкви. Народа не было, но двери были открыты. Выкурив сигарету, он направился к воротам. Он задавал себе вопрос, зачем он туда идет, и не мог на него ответить, но ноги шли уверенно. Зайдя в храм, он снял кепку и перекрестился. В Борске он тоже крестился при входе в храм. Не сказать, что он был ярым верующим, скорее, это уже была привычка, требуемый порядок. Священник копошился возле икон. Тут Фокин вспомнил про цепочку и крестик Чикина. Вот она великая сила подсознания, которая его сюда и привела. На себе он почувствовал взгляд сзади. Его пристально осматривала пожилая служка. Встретившись взглядом, Фокин направился к ней.