Ближе к истине

Она рванулась к нему. Ее кто-то остановил, схватив под руку. Она вырвалась резким движением. Но мужик снова перехватил ее. И выдвинулся из темного угла. Косматый, грязный и грозный, как туча.

— Слушай ты, лярва! Падаль вонючая. Ты кочергой сначала поскребись там, а потом сюда приходи. Так уж и быть, я те сделаю…

— Так! — подбоченилась вызывающе баба, и в свете ближней плошки Павел рассмотрел ее лицо: крупные мясистые черты, обрамленные распущенными волосами смоляного цвета. Яркие полные губы и сверкающие темнотой южной ночи глаза. Она вроде оторопела на миг при виде тучного мужика. Вроде даже протрезвела. — Выйди, выйди больше на свет, — сказала ему.

— Ну, — вышагнул мужик целиком на свет.

Баба несколько мгновений гипнотизировала его.

— Ты где был, Мичиган? Тебя Машка искала. Видишь, бузу подняла? Чи не видишь?

— Вижу и не одобряю. Тут вот бывалые люди подсказывают: за эту вашу бузу всем накинут лет по пять.

— А ты испугался? — вперилась баба на Мичигана.

Вдруг все панически смолкли. Повернули головы к сходням. В светлом квадрате трюмного люка появилась женская фигура. Статная, в брюках. Увидев ее, растрепанная баба закричала:

— Мария! Я Мичигана нашла! Канай сюда!..

Фигура в брюках заторопилась по сходням, на время

исчезла в подвижной лохматой толпе зеков, и вдруг очутилась возле них. Вошла в круг, расстегивая на себе кожаную куртку, сверля глазами Мичигана.

Бандурша оказалась недурна собой — удлиненное лицо, припухлые, накрашенные ярко губы. Длинные ресницы и жгуче — черные брови дугой. Во взбитых коротких волосах пробивается седина. А в глазах что-то волчье. Они и цвета были неопределенного: серовато — зеленовато — коричневатые. Под кожаной курткой — красная шерстяная кофта. Под носом редкие черные усики. На бороде слева — большая темная родинка с длинной, словно удилище, волосинкой.

Из бокового кармана она вынула пистолет. Поигрывая

им, победно оглядела всех внимательно. Остановила взгляд на Мичигане. Тот демонстративно сел на пол, скрестил под собой ноги.

— Ты чего? — резким голосом спросила она его.

— Ничего. А што?

— Скользит, падло! — взвыла истошно растрепанная баба.

Машка повелительно кивнула головой, и дюжина подонков набросилась на Мичигана. Он резко поднялся на ноги, и наседавшие на него разлетелись в разные стороны. Машка подняла пистолет и равнодушно выстрелила в Мичигана. Тот рухнул мешком. Машка махнула дулом пистолета.

— За борт его! Акулам.

— Сука! — выметнулся в круг и разодрал на себе рубашку смуглый мужик с безумно блестящими глазами. — За что Мичигана?..

Он не успел договорить — Машка выстрелила в него.

— И всякого, кто пикнет… — обвела она взглядом ошарашенную толпу зеков. — Ну!.. Кто еще?

От нее шарахнулись.

— Вот этого еще, — указала патлатая баба на Павла. — Подсадная утка. С Мичиганом заодно. Тот мазу за него держал…

Машка повела головой в сторону Павла. Его мигом скрутили. Поволокли к сходням. Машка со «свитой» шла следом. За ними увязалась было толпа зевак. Машка резко обернулась, выстрелила в потолок:

— Всем оставаться здесь! Пока. Чтоб не путались под ногами, — она поискала глазами в толпе. — Ты, — указала дулом пистолета на рыжего, — ты и вот ты…

Она отобрала человек десять.

— За мной. Остальным сидеть, ждать. Погуляем еще.

Толпа разбрелась по трюму.

Связанного Павла подняли на палубу. Там человек тридцать зеков, одетых разномастно, вооруженных винтовками и автоматами, охраняли связанных, разбросанных по палубе в носовой части конвой и команду парохода. Среди них уже не было ни Артема, ни бритоголового. На капитанском мостике, у штурвала стоял человек в форме, видно, капитан, возле него зек с автоматом.

Машка окинула палубу хозяйским взглядом — все гак. Павла пихнули к связанным. Но Машка вдруг распорядилась:

— Этого ко мне.

В каюте капитана, где теперь царила она, Машка уселась в кожаное кресло, закинула ноху на ногу, закурила «Казбек», спросила неожиданно участливо:

— За что чалишься?

— Побывал в плену у немцев. Еще о Сталине брякнул.

— В плен-то как попал?

— Раненый после десанта в Южной Озерейке.

— Знаю. Слышала. Там немало мужиков погорело. Немцам служил?

— Нет.

— С Мичиганом какие дела?

— Никаких.

Машка пыхнула папиросой. Подумала.

— Ну а про Сталина что брякнул?

— Да так… На призывном сорвалось с языка…

— Ладно, — она глянула через плечо на мужика в фуфайке с номером на рукаве. — Туда его.

Уже выходя из каюты, где допрашивала его Машка, Павел заметил в углу человека в форме в чине старшего лейтенанта. Узнал — начальник конвоя! Ужаснулся про себя: «А этот чего здесь при мундире?» Он не знал, что молодой старший лейтенант был пособником Машки. Что они захватили корабль и намылились в Америку.

Когда его потащили на корму, он сначала думал, что мужики ошиблись — всех собирают на носу.

На корме веселая толчея Хохот, истерический визг, потрясение кулаками. Один рвал на себе рубашку, исходя диким воплем и брызжа пенной слюной: «В кровь их мать! Ваньки долбаные! Стр — р-р — роители коммунизма! Рубить на куски и акулам!..»

— Зачем рубить? Живьем!..

— Пусти — и-и — и!!! — вопил задохлик в длинном белом кашне, занося над головой топор с широким блестящим лезвием, которым кок на камбузе разрубал говяжьи кости. — Дай я ему сначала руки — ноги отрублю!

— Не руки — ноги, а яйца надо отрезать, — раздался властный голос Машки. Толпа разъяренных зеков смолкла, расступилась. В образовавшийся круг она вступила, подбоченясь одной рукой. Выставив вперед ногу, обтянутую узкой штаниной.

— Ну что, мерзавчик? — обратилась она к Павлу. — Брезгуешь нашими бабами? Хочешь акулу натянуть? — она сделала вульгарное движение руками и бедрами. —

Валяй! А мы посмотрим… — и вдруг резко крутнулась и дала пинка задохлику. — Ну-ка, вяжи его веревочкой. И за борт!..