Близкие люди
Шрифт:
— Ну вот. Выходит дело, ваш зам его и… отправил на тот свет.
— Почему зам?
— А кто же, Павел Андреевич? Именно зам знал, что они вечером будут пить водку, именно этот ваш зам целый день проторчал на стройке в обществе вашего прораба, именно он собирался ночевать на объекте, потому что накануне он вроде бы поссорился с женой, и так далее…
Именно этот зам притащил вчера позабытую им в кармане зажигалку «Кельн Мессе», которую он нашел в котловане рядом с мертвым Володькой. Именно этот зам вытащил из сейфа тетрадь, опасаясь, что она может повредить его драгоценной Саше.
Хрен знает что.
Полный «аллес капут», как говорили в каком-то фильме.
— Вы… в Сафоново собираетесь, Павел Андреевич? — осторожно поинтересовался Никоненко в трубке.
— Да, — сказал Степан. Черт побери. Час назад в его жизни все было просто прекрасно. — Я подъеду к обеду, Игорь Владимирович!
— Ну и я подъеду, — пообещал Никоненко, и это обещание прозвучало угрозой, — тогда до встречи, Павел Андреевич!
Степан положил трубку на стол и крутанул ее вокруг своей оси. Трубка закрутилась на гладкой поверхности, как волчок. Степан задумчиво смотрел на нее.
Нет.
Что-то здесь не то.
Это не может быть Черный.
Черный, наверное, мог бы прикончить кого-нибудь в драке. Застрелить. Покалечить своими дикими восточными приемами, которых он знал множество. Но отравить?!
Пить с Петровичем водку и знать, что эта водка в сочетании с той дьявольской химией вот-вот его прикончит?! Что еще полчаса, и он начнет помирать? Прямо здесь, прямо на глазах, помирать неотвратимо и страшно, и ничего, ничего уже нельзя будет сделать, чтобы остановить эту смерть?!
Нет. Только не Черный.
Саша? С ее платиновой красотой, с ее прошлой жизнью, с ее умением пользоваться лекарствами, с ее талантом все организовать и доводить до конца?
Он не мог сидеть, глядя, как крутится на столе перед ним полированная телефонная трубка. Он должен немедленно что-то сделать. Например, встать и выйти на улицу.
Когда подъехала Леночка, Степан сидел на мокрой лавочке перед домом, курил и время от времени вытирал с шеи тяжелые капли, которые падали с оттаявших деревьев.
— Привет! — Леночка выпорхнула из такси, не считая, сунула водителю какие-то деньги, подбежала, стуча каблучками, и горячо и нежно поцеловала Степана в щеку. — Почему ты на улице? Или ты не хочешь, чтобы я заходила в твою квартиру?!
— Не хочу, — честно признался Степан и поднял на Леночку тяжелые больные глаза, — если хочешь говорить, можем поговорить в машине. Я подвезу, куда тебе надо. Если тебе это не подходит, я уезжаю. У меня… неприятности на работе.
Сколько раз за последние несколько дней он произносил эту фразу, чтобы объяснить Ингеборге свое отсутствие по вечерам и выходным?
— Какие еще неприятности! — сказала Леночка презрительно и провела перчаткой по мокрому сиденью лавочки, раздумывая, присесть или не стоит. Решив, что не стоит, она потянула Степана за рукав и ловко пристроилась к нему на колени. — Что еще за неприятности в выходной день! Давай лучше сходим в ресторан и поедем ко мне. Кстати, а где… ребенок?
— Гуляет, — ответил Степан, тяжеловесно недоумевая, как именно Леночка оказалась
у него на коленях, — а что? В тебе проснулись материнские чувства?— Ну, Степа! Ну что ты какой странный! Стоило мне раз в жизни сходить к нему в школу, и ты уже целое расследование затеял! Но это же смешно, ей-богу! Просто мне кто-то сказал, что ты нанял ему учителку и спишь с ней, только и всего!
Она поняла, что сболтнула лишнее, сразу же. Больше всего на свете ей захотелось вернуть эти слова обратно в рот, сделать так, чтобы они никогда оттуда не вылетали, но было уже поздно.
— А что? — воинственно спросила она, глядя в его изумленное лицо. — Это же небывалый случай, чтобы ты стал с кем-то спать!.. Или ты думаешь, что мне это не любопытно? Господи, да я ждала этого много лет, я всю голову себе сломала, кому мне тебя пристроить, и вдруг — такое событие!
Чем быстрее она стрекотала, тем все отчетливее становилось, что дело совсем не в этом. Степан смотрел на нее, и ей казалось, что она видит, как крутятся внутри ширококостной головы плохо смазанные шестеренки и колесики.
Ух, как она его ненавидела!..
— Поедешь со мной? — вдруг спросил он как ни в чем не бывало, и шевеление его лба прекратилось. — Куда тебя подвезти? Домой?
Везти ее домой он никак не должен был, и поэтому Леночка моментально придумала парикмахерскую.
Почему-то эти идиоты мужики безоговорочно верят в любую самую невероятную ложь, если только в ней фигурирует парикмахерская.
В парикмахерской можно просидеть до часу ночи. Необходимость посещения парикмахерской сводит на нет все деловые договоренности. В парикмахерскую можно ходить по три раза на день, и все три раза это объяснение будет признано удовлетворительным.
Козлы.
Он открыл ей пассажирскую дверь «лендкрузера», обошел машину и уселся сам.
— Пристегнись, — велел он. У него был какой-то постоянный психоз насчет привязных ремней. — Так о чем ты хотела со мной поговорить? — спросил он, выбираясь на проезжую часть. Вчерашняя шикарная парковка прямо под окнами теперь оборачивалась другой стороной.
— Ну как о чем? О ребенке, конечно! Я же понимаю, как тебе несладко, Степа. Ну, наверное, хватит уже! Можно остановиться. Хочешь, я поговорю с людьми, которые действительно в этом понимают? Его можно отдать в отличный интернат, где ему будет хорошо и спокойно, и ты не будешь постоянно нестись домой, чтобы отпустить очередную няньку или, наоборот, найти ее…
Степан поерзал в своем кресле, старательно пытаясь справиться с горячим желанием немедленно вышвырнуть бывшую жену из машины. Включил приемник, который голосом Филиппа Киркорова заголосил про красную розу.
Все же это было лучше, чем Леночкины излияния относительно Ивановой судьбы.
— Гадость какая, — сказала Леночка про Киркорова. Где-то она слышала, что люди с тонким вкусом не слушают таких исполнителей, как он. — Степ, выключи.
Степан помотал головой. Пребывание с Леночкой в тишине тесного автомобильного салона могло кончиться мордобоем. По крайней мере он за себя полностью отвечать не мог.
— Я не могу это слушать — продолжала тонкая натура Леночка. — Это какое-то убожество!