Близняшки для потерянного папы

— Моя мама очень умная! — с важным видом кивает Соня. — Она точно что-нибудь придумает.

— Думаешь? — Маруся с сомнением задает вопрос.

— Уверена! — заверяет Сонечка. Она стреляет в меня глазами, видит ободрение на лице. Счастливо улыбается. — Пойдем! — тащит за собой новую подружку. — Моя мама поможет. Вот увидишь!

— Хорошо, — соглашается Маруся.

Две девочки пролезают через туннель, проходят по сухому бассейну, идут напрямую ко мне. Сонечка первая, Маруся вторая.

— Иди, — подталкивает в спину Соня. — Вон моя мама, — показывает на меня. Маруся стоит на месте. Боится. — Ты что стоишь? Иди же! — не понимает реакции.

— Страшно, — шепчет.

— Ты чего? — смеется. — Это же моя мама! Ей можно доверять! — произносит со знанием дела. — Она не обидит. Не бойся!

— Если обидит, то убегу, — заявляет с деланой бравадой. Но я вижу, как малышка боится. Сама хочу сделать первый шаг. Заставляю себя стоять на месте. Могу спугнуть.

— Теть, а вы моего папу не видели? — Ко мне подходит пятилетняя копия моей дочери. Только волосы чуть длиннее и одежда не та.

— Папу? — В шоке смотрю на нее.

— Меня мама сюда привезла и оставила. Сказала, чтобы я папу сама нашла, — невинно хлопает ресницами девочка. — Так вы его не видели? Я замерзла. И кушать хочу.

Глава 13. Крис

Смотрю на стоящую передо мной малышку и дышать забываю. Если она не украденная у меня в роддоме дочь, то кто?

Они с Сонечкой просто две копии. Они одинаковы! Как такое вообще могло быть?

Потертая одежда, больше напоминающая обноски. Удивительно, как нет дырок! Настолько в некоторых местах она тонка.

Огромные голубые глаза полны печали и усталости. Но вместе с этим решительный взгляд.

Маруся напоминает побитого жизнью котенка, который вроде и любви хочет, ластится к людям, но и очень сильно уже от этих самых людей отхватил.

— Малышка, я не видела твоего папу, — произношу, слегка отойдя от первого шока.

В голове столько мыслей, что она вот-вот лопнет. Сердце переполняет боль. Его на части рвет.

Это же невозможно…

Бедная моя девочка…

— Может быть у тебя есть его фотография? Или ты знаешь его имя? — наклоняюсь так, чтобыу нас глаза были на одном уровне. Смотрю на нее еще пристальней.

Один в один моя дочь!

— Нету у меня никаких фотографий, — печально отвечает. Тяжко вздыхает. — Теть, а ты покушать дашь? — смотрит на меня с мольбой в глазах. — Очень хочется. Живот болит.

— Дам, конечно! — улыбаясь практически сквозь слезы, отвечаю ей.

Я дам тебе целый мир, милая! Подарю все, чего ты все эти четыре года была лишена!

Девочка слегка расслабляется. Она оборачивается к Сонечке, показывает два больших пальца. Зовет свою новую подружку подойти.

— У тебя классная мама, — заявляет моей малышке. Маруся еще не знает, что это ее родная сестра. — Она обещала меня накормить! — Счастье сквозит в каждом слове.

— Круто! — улыбается Соня. — А ты что любишь? — спрашивает у подружки.

— Картофельное пюре и котлету, — мечтательно произносит найденная дочка.

Мои брови подлетают вверх. Разве такое бывает? Ребенку пять лет! Она конфеты должна любить. И шоколад! Картошку фри в конце концов! Или гамбургер.

Сонечка начинает смеяться. Маруся надувается, как воздушный шар. Ей не смешно ни разу. Ей очень обидно.

— Пюре и котлету? Вот же ты пошутила! — продолжает хохотать моя дочь. Мне и Марусе совсем не смешно.

Малышка искренне не понимает причину смеха. Она начинает ершиться. Скоро станет колючей, как еж.

Я же, напротив, очень хорошо понимаю причину любви самых обыкновенных продуктов. Уверена, стоит предложить пельмени или пиццу, как Сонечка запищит от восторга, а Маруся начнет нос воротить.

— Я не шучу, — недовольно бурчит Маруся. Опускает голову, шмыгает носом.

Мое сердце вот-вот разорвется на части.

— Мам, а чего она плачет? — громким шепотом спрашивает Соня.

— Потому что, конфетка, ее мама не готовила ей нормальной еды, — приобнимаю дочку. — Марусенька, я права? — спрашиваю у малышки.

— Да, — кивает. — Мне бабушка делала пюре и котлету. А потом бабушка умерла, и кушать стало нечего.

Резкий вдох. Задержка дыхания. Глаза щиплет, но я не позволяю себе заплакать. Нельзя! Испугаю ведь девочку.

Ужас…

— Давно бабушки нет? — спрашиваю, пересиливая ком в горле. Маруся поднимает руку чуть выше, начинает перебирать пальцы на левой руке.

— Ее нет уже вот сколько, — показывает четыре пальца. — Сначала мама плакала много, потом я просила кушать, а она мне сказала искать в холодильнике. Потом там тоже закончилось. Осталось только все очень холодное и горькое. Я это кушать не могла, — виновато поджимает губы. — А сегодня мама отвезла меня сюда и сказала, чтобы я папу искала. Обещала, что он накормит меня.

— Как же ты должна была папу узнать? — Я искренне не понимаю. О том, через какой ужас пришлось пройти маленькой, ни в чем не виноватой девочке, стараюсь не думать. Иначе сама отыщу ее мать, и та ответит перед судом по всей строгости закона!

— Она мне показала на компьютере его фотографию, — произносит уверенно.

— И ты запомнила? — интересуюсь с сомнением в голосе.

— Конечно! — кивает. — Он ведь подарит куклу и даст покушать! — заявляет с непередаваемой уверенностью и надеждой в глазах.

Я вообще не думала, что эти две эмоции могут сочетаться. Полный шок.

— Вы мама этой девочки? — Ко мне подходит работник игровой комнаты. Женщина выражает недовольство всем своим видом.

— Что случилось? — спрашиваю сама, так и не ответив на ее вопрос.

— Девочка находится у нас в заведении уже больше пяти часов. Оплата была лишь за час! — начинает откровенно злиться уже на меня. — Оплачивайте, или я вызову полицию! И так из-за нее никуда отойти не могу!

Пять часов? Я не ослышалась?

По раздражению женщины, что сидит и смотрит за детьми, понимаю, что нет.

Капец!

— Сколько с меня? — вытаскиваю телефон из сумки. — Переводом можно?

— Переводом, картой, наличными, — продолжает возмущенным тоном. — Мне без разницы! Оплачивайте! — наезжает. — Я вас запомнила! В следующий раз буду требовать оплату на три часа вперед!

— В следующий раз мы к вам уж точно не придем! — отрезаю. Оплачиваю потраченное время, забираю малышек. — Девочки, пойдем!

Мы с малышками выходим из игровой зоны. Сначала хочу отправиться в детский магазин, вслед за Антоном. Затем вспоминаю слова работницы детской комнаты. Ноги сами врастают в пол.