Блог

Утром я навестил соседей снизу и расспросил их на предмет шаровых молний и прочих аномалий. Самое удивительное, что соседи засвидетельствовали периодическое появление какого-то света. Но они считали, что это просто кагэбэшники устроили на крыше соседнего общежития секретную лабораторию и проводят эксперименты на жителях близлежащих домов. За неимением лучшего объяснения я удовлетворился имеющимся и почти забыл об этой истории, но время от времени я вспоминаю этот изучающий взгляд чего-то невещественного, свет исходящий из пустоты и жуть, подкатывающую к горлу безо всякой на то причины.

Правильный вопрос

Правду говорить легко и приятно. Если ты точно знаешь, что это правда. Или тебе задали точный вопрос. Вот Пилат спросил Христа: что есть истина? И Христос не ответил ему, потому что в этом вопросе для него не было смысла. Правда не перечень формальных очевидностей, они для каждого свои. Правда — понятие персонифицированное. Для Христа истина была в нем самом. Пилат понять этого не смог, точнее так: понял, принять не смог. Это рушило все его представления о миропорядке.

Прошло два тысячелетия, для трети земного шара христианство само стало основой миропорядка, а идиома «правда есть Христос» обрела законодательный статус. Но любой христианин все равно однажды задает себе этот вопрос, хотя и знает официальный ответ. Христианину, если он себя считает таковым, необходимо самому на него ответить. Только акцент приходится уже не на «правда», а на «Христос». Кто он для тебя лично? Не всем удается ответить. Не уверен, что сам смогу.

К чему это я!? Да вот: залез в Интернет узнать для ребенка о трубчатых червях и напоролся на рецензию о фильме «Царь», где сам снимался. Прочел, подивился, восскорбел. Фильм ругали. За исторические несоответствия, за «фотосессию Мамонова», «за гламурную святость Янковского», за посягательство на авторитет царской власти. С чем-то я согласился, что-то отверг, но сам настрой не понравился. Люблю я творчество Лунгина, он художник. Он снимает про то, что его действительно интересует, а не про то, за что приз дадут или бабла на втором «уик-энде» рубанет. Тогда я решил полюбопытствовать, что другие думают. Ввел в поисковой строке «Яндекса» свою фамилию, Лунгина и название фильма. Получил несколько тысяч ссылок. Все прочитать не смог. Знакомился выборочно. Пришел к неутешительным результатам: несмотря на то что большинство фильм хвалит, много критики в мой адрес от собратьев по служению и простых прихожан. Если отбросить хамов, дураков и желающих самоутвердится за чужой счет, все равно много. Суть основной претензии в том, что исполнением роли бесноватого царского шута я соблазняю людей и унижаю священный сан. Первой реакцией было отмахнуться и напомнить, что на постановку фильма режиссера благословил покойный патриарх Алексий, а моей задачей было лишь точное выполнение поставленной задачи. Но, поразмыслив, я понял, что в прочитанной критике есть определенный резон. Нет, не в соблазнении, кого тут соблазнишь!? Неофиты лишь укрепятся в вере, выявив «очередное, ожидаемое ими» нарушение святых устоев, принципиальных противников веры Христовой уже не соблазнишь, для только вступающих на путь, это станет хорошим поводом разобраться и, как следствие, сделать еще один шаг в сторону храма.

Здесь проблема стереотипа. Я действительно категорически не соответствую общепринятому нормативу внешнего образа священнослужителя: я снимаюсь в кино, предпочитаю светскую одежду, причем своеобразную, занимаюсь боевыми искусствами, мое тело покрывают татуировки, пальцы мои частенько унизаны перстнями, и у меня не растет борода, в конце концов. Вроде бы чепуха, самому смешно. Но почему им не смешно? Почему это возмущает действительно уважаемых мною людей? Что-то не так. И я спрашиваю себя: что есть истина? Что для меня Христос? Желанная с детства работа в окружении приятных мне коллег, сопереживание их радостям и печалям, обеспечение моей семьи, детей и жены, которых я люблю без памяти, внешний комфорт и возможность творческой реализации, без чего моя душа рвется на части или предстояние у Святого Престола, где на время службы я полностью растворяюсь в восторженном осознании сопричастности Вечности, где меня покидает страх смерти и мою душу наполняет блаженный покой? Я не знаю. Может быть, я, подобно Пилату, задаю неправильный вопрос? Может быть, выбор только из «не навредить» и «принести пользу»? Ведь святые отцы утверждали, что Бог прост. Значит, надо все просто решать. Наверное, я обращусь к Святейшему с просьбой отстранить меня от служения, пока я не найду правильный вопрос и единственный ответ на него. Если он есть.

P.S. Умер Патриарх Сербский Павел. Великий человек был. Царствие ему Небесное! В 1999 году, когда американцы бомбили Югославию, я приехал снимать Пасху. Ночь, пурпурные всполохи взрывов на горизонте, небольшая площадь перед кафедральным храмом, наполненная испуганными людьми. Павел позвал меня в алтарь и заставил облачиться в богослужебные одежды. Я ему сказал: но я не священнослужитель.

— Это ты так думаешь, — ответил он и положил мне в руки запрестольный крест.

Пилюли

Кто не лечится, тот и не болеет. Папа

Когда-то мой папа настойчиво рекомендовал мне обратить внимание на медицину. Военный хирург, прошедший три войны, небезосновательно предполагал пробуждение во мне рано или поздно интереса к тайнам жизнедеятельности человеческого организма с последующим присоединением к армии врачей-флагеллантов, столетиями ведущей ожесточенную схватку со смертью не на жизнь, а на вышеупомянутую. Ах, как же глуп и самонадеян я был тогда, что пренебрег его рекомендациями во имя будущей душевной тщеты и умственных разочарований! На фоне моих юношеских прожектов его предложение звучало несерьезно и неоправданно аскетично. Но откуда мне, честолюбивому семикласснику, воспитанному бабушкой и пионерскими лагерями, было знать, что по истечении тридцати лет мое сердце будет взволнованно сжиматься каждый раз при виде аптечных витрин и любой медицинской атрибутики, а самыми увлекательными беседами станут беседы с врачами. К сожалению, инициировать эти беседы приходится, большей частью ссылаясь на интерес к собственному здоровью, которое, признаться, совсем меня не интересует в силу врожденного фатализма и приятия Промысла Божьего, милостивого и целесообразного. Но сколь упоительно мелодично звучат медицинские термины и сколь величественна геометрия прохладного хирургического инструмента, и даже характерный хруст вспарываемой этим инструментом живой плоти не в состоянии омрачить общего впечатления. Что поделаешь, наша жизнь так умилительно скоротечна, что рассчитывать на реализацию еще и в медицине мне не приходится. Остаются только сплетни у аптечных прилавков, чтение справочников по клинической психиатрии и пожирание «на интерес» пищевых добавок. Их океан, и большую часть из них придумали люди более предприимчивые, нежели компетентные. Полагаясь на личный опыт, с присущей мне аристократической простотой смею утверждать, что среди всего представленного на витрине среднестатистической аптеки товара с трудом наберется десяток наименований препаратов, в полной мере соответствующих приложенным к ним инструкциям. Среди них: мелатонин, гинкго билоба, омега-3, йодомарин и пантогематоген. От мелатонина засыпаешь, гинкго билоба и йодомарин освежают мозг, омега-3 придает потрохам приятную упругость, а пантогематоген укрепляет суставы. Венчает список мультивитаминовая пилюля, на данное время лучше «Витрум». Да желтые с переходом в сепию солнцезащитные очки. Они предохраняют от депрессии, которая гарантирована вечно молочным небосклоном над столицей. О! Чуть не забыл: максимум движения, минимум свободного времени и декларативная неформальность во внешнем виде. Неформал по определению стоик, а это очень отвлекает от самокопания, что в свою очередь служит профилактикой великого множества неисцелимых недугов. Самые здоровые люди — на войне, за исключением атак и авианалетов.

Крайне искусительны транквилизаторы и антидепрессанты, но их сложно доставать, они исключают алкоголь и тянут в петлю. Был у меня клинический опыт ознакомления со всем спектром популярных успокоительных пилюль. Году этак в 97-м мне пришлось дважды гореть в самолете, после чего у меня появилась устойчивая неприязнь к путешествиям в «железных птицах». А летать было необходимо: я тогда шабашил на ОБСЕ и каждый месяц таскался в Европу. За неимением лучшего я поначалу крепко выпивал перед вылетом, но вскоре понял, что так лишусь печени и здравого смысла, плюс меня бесконечно раздражала постоянная беготня по малой нужде. Тогда я пошел к своему старинному другу Мише М., который в свободное от борьбы за легализацию легких наркотиков время возглавлял психоневрологическое отделение в одной из московских больниц.

— Михаил! — обратился я к нему. — Мне нужна пилюля от самолетов. Очень сильная пилюля.

— Братское сердце, — ответил он. — Проблема в том, что пилюль тьма, но какая тебе подходит, поди знай?! Мы такие разные. Все пробовать надо.

Так и поступили: я приходил каждые 48 часов к нему, он лез в сейф и выдавал пилюлю для пробы. Я ее употреблял, анализировал и делал заметки в органайзере. После трех месяцев исследований я пришел к следующим заключениям. За Америку можно не беспокоиться: ее убьет прозак — самое идиотское изобретение за всю историю фармакологии, рассчитанное на тупых иждивенцев, и без того лишенных воображения. С Европой тоже проблема: если там продолжат пожирать ксанакс, то прорастут в землю — он тотально лишает воли к жизни. Особняком держится Германия с золофтом: золофт, естественно, для арийцев — превращает их в отдельную деталь карбюратора или тормозной системы. Гы-гы! Обожаю метафоры! С золофтом надо хитрее: до употребления списком записать необходимые к реализации действия, включая прием пищи. В общем, к концу третьего месяца у Миши кончились лекарства, а я понял, что мой летный недуг к депрессии не относится и фокус наших исследований стоит перевести на транквилизаторы. Тут все и срослось. Оказалось, что транквилизаторы являются естественной пищевой добавкой каждого живущего на зарплату врача и необходимости в их изучении нет. Мне было предложено меню из шести наименований, из которого я без труда выбрал алпразолам с клоназепамом и закрыл вопрос. С тех пор я летаю не то чтобы с удовольствием, но без отвращения. Вдумчиво летаю. Ну вот. Пока все. Надеюсь, что мой подход к здоровому образу жизни дает необходимый материал для предположения, каким бы я был перспективным врачом, если бы получил соответствующее образование. Хотя, скорее всего, меня бы увлекли всякого рода экспериментальные исследования, потому что состоим мы из какой-то недолговечной ерунды, и наука просто обязана поскорее перевести наши хлипкие тела сначала в цифровую, а потом и в энергетическую форму. А пока, любезный читатель, глотайте БАДы горстями (что не примется, то выйдет естественным путем), сливайте плохую кровь на рингах или татами (жизнь дозирует экстрим, но лучше, если это происходит под наблюдением опытного тренера), работайте до полного изнеможения, ешьте и пейте все без разбору себе в удовольствие, одевайтесь вызывающе и отбросьте прочь надежду, что медицина вам поможет. Она бы помогла, живи мы ветхозаветными сроками, а так у нас, по грехам, времени-то на одну кружку Эсмарха. Глупо тратить это время на что-либо, кроме поиска смысла жизни, который, как известно, в жизни самой.

P. S. У моего папы был друг — однокурсник по военно-медицинской академии имени Кирова, профессор, венеролог. Так вот, его терапевтическим козырем был метод «выжженной земли». Он искренне полагал, что наиболее серьезные заболевания не терпят конкуренции, и всем прививал сифилис — для последующего исцеления малыми, но регулярными дозами пенициллина. Профессор имел серьезные шансы стать спасителем мира, но безжалостный к аморальщине коммунистический режим лишил его ученых званий и практики. Так что он давно не у дел. Я с ним встретился в Риме этой весной, где он с супругой праздновал бриллиантовую свадьбу.

Вампиры

Нет более далеких от суеверий людей, чем православные священники. Нет, может и есть, но мне не встречались.

Причиной такого равнодушия к проявлениям тонкого мира следует считать сердечное убеждение православного духовенства, что оно определенно находится под мистическим протекторатом Христа, и всякая нежить просто не имеет доступа и никак не влияет на текущую реальность христианина. Это духовное благополучие продолжается ровно до тех пор, пока сам христианин явственно не проявит своего намерения выйти из-под защиты, ведомый какими-либо заблуждениями, но чаще глупостью. Намерения — суть действия, такого, как колдовство или обращение к колдунам: бабкам-«шептуньям», «белым» или «черным» магам или просто экстрасенсам. Данные персонажи заповедных областей бытия приоткрывают некую дверь, сквозь которую рвутся сущности, значительно превосходящие силой и опытом всех вместе взятых бабок и экстрасенсов. Сущности априори враждебные. Подтверждением тому мой многолетний, пасторский, исповедальный опыт и трагический опыт увлечения эзотерикой во времена до моего воцерковления. Не было случая, чтобы эти сущности помогли, даже если кажется, что это так. «Молитовками» заговоренные бабульками язвы отзываются сердечными приступами или онкологией, обретенное при помощи «белых» магов и экстрасенсов временное, финансовое благополучие, возвращение неверных мужей оборачивается безумием или чем еще похитрее. В общем: не помогают они, гады, ни при каких вариантах. Их сложно даже винить в этом, их природа не подразумевает блага по отношению к людям, которых они воспринимают как оккупантов. Единственная надежная защита от них — не верить в них. Сразу оговорюсь: вера, как и ее отсутствие, отнюдь не теоретические формы, это деяния. Понимая это, можно себе позволить такую роскошь как отсутствие суеверий, чем, собственно, и отличаются ортодоксы от представителей иных «просвещенных» ветвей христианства. У нас — ортодоксов — никогда не было конфликтов с академической наукой. Потому что нам всегда было все равно, какой формы Земля — квадратная или прямоугольная, нас не смущает возможность появления инопланетных гостей, потому что это никоим образом не меняет наших представлений о добре и зле. Это знание есть в любом человеке от рождения, но Православная церковь не дает этим знаниям скрыться за налетом псевдоэволюционных изменений, служащих лишь прикрытием слабости и порока. Регулярно проводимые в храмах службы сродни военным учениям, где методично повторяются азы тактики и стратегии ведения боевых действий, в первую очередь, с самим собой. Регулярность — необходимое условие обретения мира. Слаб человек. В собственных ногах путается.

Но все вышесказанное служит лишь предисловием к вопросу, над которым следует поразмыслить. Вопрос мне задал прихожанин, и звучал он так: «А вампиры существуют?»

«Конечно, — ответил я. — Как и все остальное. Только нет смысла придавать этому факту значения».

Я ответил правильно, но тут же задумался над следующим вопросом: «Почему в современной медиакультуре вампиризм за последние 10, 15 лет стал так популярен? Почему о нем пишется столько новых книг и снимается столько новых фильмов?» Само собой, и раньше книги с фильмами были, только и статистика была другая. Последняя вспышка интереса к вампиризму приходится на середину XVIII века, когда османы притащили с собой в Восточную Европу список новых инфекций, и падать в обморок стало модно. По авторитетному мнению графа де Кабрера, ослабленные новыми инфекциями европейцы начали чаще впадать в летаргию, их родственники, не знакомые с этой биологической диковиной, по-честному их закапывали, но кто-то из спящих просыпался и вылезал из могил, оттого и пошли первые слухи про живых мертвецов. Кровь как символ и приспособление появилась позже. Но это тогда. А сейчас кровь символ чего и чье приспособление?