Блондинка с розой в сердце

— Можно? — сказала она.

— Нужно, — ответил я.

Надя поочерёдно извлекла из пакета купленную мной в Ленинграде у спекулянта косметику «Lancome». Три тюбика помады, пудра и тушь для ресниц поочерёдно появились из пакета. Надя раскладывала все эти подарки на сидении между собой и дочерью. Лиза издавала восторженное «ух ты!» при появлении из пакета каждой новой вещи. Последней из пакета появилась коробка с духами. Теперь уже «ух ты!» мать и дочь произнесли хором. Лиза воскликнула: «Дай понюхать!» Надя поддалась на её требования, извлекла из коробки флакон. При этом стрельнула виноватым взглядом в лицо мужа (Вовка наблюдал за извлечением подарков слегка растеряно и с удивлением). Надя брызнула духами на руку — Лиза тут же уткнулась в запястье матери носом.

— Вкусно! — провозгласила она. — Мне нравится! Я дома тоже ими попшыкаюсь.

Надя взглянула на меня. Наши взгляды встретились.

Моё сердце уже не в первый раз за сегодняшний день пропустило удар.

— Дмитрий… это же всё очень дорого, — сказала Надя.

— Это не просто дорого, — пробормотал её муж. — Это… хрен где достанешь.

Вовка посмотрел на меня с притворным недовольством во взгляде.

— Димка, ну ты, блин, даёшь, — сказал он. — Гони уже и мой подарок. Не томи.

Я пожал плечами.

— Ты, братец, свой подарок уже получил. Ещё там, на перроне.

Вовка приподнял брови.

— Серьёзно? — спросил он. — Какой?

— Моё братское рукопожатие, — ответил я. — Но если тебе этого мало, попроси у жены один тюбик помады.

Я кивнул в сторону Нади.

Зашуршал пакет.

— Не дам, — сказала Надя.

Она в шутку нахмурилась и заявила:

— Братского рукопожатия ему вполне хватит!

Вовка и Надя посмотрели друг на друга… и вдруг прыснули от смеха.

— Вова, если тебе нужна помада…

Надя протянула мужу блестящий тюбик.

— Нет уж, спасибо, — ответил Вовка. — Этот подарок для тебя. Обойдусь братским рукопожатием.

Надя положила руку на его плечо, словно успокаивала.

Лиза не смотрела на родителей — одной рукой она прижимала к своему животу коробку с куклой, а в другой вертела упаковку от маминых духов (рассматривала на ней надписи).

Вовка взглянул на меня, покачал головой.

— Вот ты мне свинью подложил, брат, — сказал он. — Где ж я им теперь в нашем Мухосранске такие подарки возьму? Здесь не Ленинград. Шпионы наш город десятой дорогой обходят. Тут и французское консульство не ограбишь.

Вовка показал на заднее сидение и заявил:

— Они ж теперь в праздники от моих подарков носы воротить будут.

— Не будем! — хором заверили его жена и дочь.

Лиза привстала, поцеловала отца в щёку.

— Грабить для нас французов будет Дима, — сказала она. — А ты, папа, хороший. Ты преступников ловишь. Мы тебя очень любим.

Племянница взглянула на меня и добавила:

— Тебя, Дима, мы тоже любим. Правда, мама?

Она посмотрела на мать, дёрнула её за руку.

Надя смущённо опустила взгляд и кивнула.

— Конечно. Конечно, любим.

Я повернул ключ в замке зажигания — «копейка» послушно зарычала.

— Поздравляю вас с возвращением домой, семейство Рыковых, — сказал я.

— Спасибо, — ответила за всю свою семью Надя.

— Ага, — добавил Вовка. — Вернулись. Завтра уже на работу. В отделение. Какое счастье.

Надя поддержала его жалобу.

— Вот-вот, — сказала она. — Уже завтра начнётся. Здравствуй, родная прокуратура. Здравствуйте, дорогие коллеги. Здравствуйте, граждане подследственные. И всё это бесконечное море бумаг…

Она качнула головой.

Лиза улыбнулась и сообщила:

— Родители, а у меня ещё целый месяц каникул! Правда, здорово?

Её родители хором вздохнули.

Я посмотрел на племянницу через салонное зеркало заднего вида. Подмигнул ей.

Снял машину с ручника — «копейка» тронулась с места.

* * *

До гибели Нади мы втроём проживали на самом краю города, около промышленной зоны Нижнерыбинского металлургического завода. Наш район походил на рабочий посёлок, только по недоразумению считавшийся частью Нижнерыбинска. Дома там выглядели, как близнецы: одноэтажные, на две семьи. Различались они лишь цветом заборов и деревьями, что росли во дворах.

В нашем дворе росла большая вишня. Цвела она обычно в начале мая. А ягоды мы собирали в июле. Я прекрасно помнил, что наш двор был буквально усеян подгнившими ягодами, когда мы «тогда» вернулись из пансионата. Помнил, как вручил погрустневшей дочери веник и отправил её на «сбор урожая»; пока сам носил домой в вёдрах воду из колонки, а Надя готовила для нас обед.

На этот раз ковёр из опавшей листвы и подгнивших плодов я не увидел. Остановил машину напротив запертой калитки. Мазнул взглядом по зелёному забору из штакетника. Звуки собачьего лая я не услышал: собачья будка у нас пустовала уже третий год. Открыл багажник, понаблюдал за тем, как Вовка пыхтел над тяжёлым чемоданом. Брат поставил свою ношу на асфальт.

— Димка, зайдёшь к нам? — спросил он. — Чаю попьём. Мы из Крыма печенье привезли.

Я усмехнулся.

— Ты, Вовчик, сперва воды принеси, да огород свой проверь. Устану ждать твой чай.

Я обнял остановившуюся около меня Лизу (та держала в руках коробку с куклой).

— Тогда вечером к нам приезжай, Димка, — сказал брат. — Часам к семи. Парни придут, которые со мной работают. Женька Бакаев и Коля Синицын. Ты их знаешь: они были на моей свадьбе. Посидим. Расскажу вам о наших морских похождениях.

Вовка улыбнулся. Улыбнулись и Надя с Лизой.

Лиза дёрнула меня за руку, запрокинула голову и посмотрела мне в лицо.

— Дима, приходи! — сказала она. — Я тебе подарок подарю. Настоящий, морской! Специально для тебя его везла. Только он сейчас лежит там, в чемодане.

«Ракушка, — подумал я. — Она привезла для Димки раковину рапана. Мы её в Керчи купили. Около горы Митридат. Такие же Надя понесла тогда своим подругам на работу».

— Приходи, Дмитрий, — сказала Надя.

Я посмотрел ей в глаза — Надя смущённо опустила взгляд.

Я вспомнил, что из-за этой её привычки смущаться, наши соседи долго не верили, что моя жена работала следователем прокуратуры. И они бы точно не поверили в то, что Надежду Рыкову коллеги прозвали «Железная леди» (вовсе не за внешнее сходство с Маргарет Тэтчер). Надины подруги мне рассказывали, что на работе у моей жены «железная хватка».

— Ладно, — сказал я. — Приду. В семь часов.

Погладил Лизу по голове.

— Договорились, — сказал Вовка.

Он склонился над чемоданом, протянул мне руку — мы с братом снова обменялись рукопожатиями.