Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке "нет"!)

– Старух найдем сами! – перехватив инициативу, решительно бросил Ржавый.

– И коронуем! – поддержал его Гнилой. – Пусть правят нами вместо Сатаны. Первые в России воровки в законе!

Какое-то время воры обдумывали столь неожиданное предложение, затем зал взорвался аплодисментами.

– Таким образом мы одним махом решим все вопросы, – объявил Ржавый и победно посмотрел на Сутулого.

Тот в замешательстве взял свою салфетку, автоматически поднес ее к лицу, нюхнул...

– Согласен, – неожиданно для себя произнес он. – Может, хоть старухи пощадят наши нервы, не станут устраивать поэтические сходняки, кормя всяческими, сомнительной художественной ценности, виршами.

– Долой евтушенок! – возбужденно выкрикнул кто-то.

– И вознесенских! – подержал его еще кто-то.

– А у меня последняя поэма Роберта очень даже неплохо пошла, – сказал Стеклянный. Оловянный и Деревянный одновременно кивнули.

– И у нас тоже, – в один голос сказали они. – Мы даже по несколько раз перечитали.

– Рождественского, в смысле? – уточнил кто-то.

– Ну да.

– Ну, у меня, вообще-то, тоже есть излюбленные вещицы, – признался Деловой, кивая на возвышающуюся в центре зала груду поэтической литературы.

– И у меня.

– И у меня тоже...

– На этом сходняк предлагаю считать закрытым, – через некоторое время резюмировал Сутулый и покосился на телохранителей, которые впервые, благодаря чрезвычайной ситуации, присутствовали на их закрытом собрании – они стояли возле окон, бдительно глядя сквозь стекла. – Теперь надо бы проверить двор и подготовить тачки к отъезду... Хотя и пустое это, – сказал он уже самому себе, глядя в спины удаляющихся подручных. – Старухи сделали свое дело, старухи ушли...

Расходились воры, бережно держа в руках стопки полюбившихся им книг, нарытых перед уходом в общей поэтической куче. Не пропадать же добру...

Глава 22. Монголы

– Надо признать, человек, что свою работу ты знаешь туго, – удовлетворенно сказал Бастурхан. Он едва заметно шевельнул бровями и специальный монгол встал на четвереньки возле его коня. Повелитель вселенной ловко спрыгнул ему на спину, затем величаво сошел на землю, расправил плечи. – К разгрузке приступить! – скомандовал он, не отрывая взгляда от грузовых вагонов с настежь раскрытыми дверьми. Огромные, матерчатой оболочки тюки, притягивающие жадные взоры монголов, забили объемистые чрева вагонов под самую крышу. – Сколько таких эшелонов прибыло?

– Пока три, в скором времени ожидаются еще пять, – отчитался Подберезовский. Он слегка ослабил галстук, раскрыл кожаную папку и быстро перелистал какие-то бумаги. – Так и есть... Вторая очередь должна уже загружаться. Но сначала предстоит уладить некоторые формальности.

– Что ж, улаживай, шустрый человек, у тебя, надо признать, это хорошо получается... – Бастурхан одобрительно кивнул и принялся наблюдать за своими воинами, которые уже приступили к работе. Монголы ловко карабкались на установленные минутой назад деревянные сходни, скатывали по ним цилиндрической формы тюки в половину человеческого роста диаметром и в человеческий рост длиной, снизу эти плотно набитые тюки бережно принимали другие монголы. Стопором, чтобы тюки не откатывались слишком далеко, служил невысокий плечистый крепыш – он бесстрашно ложился под каждый очередной мягко скатывающийся груз и принимал позу эмбриона, пружиня при этом всем своим мускулистым телом... – Вскрыть, – наконец приказал Бастурхан и ткнул пальцем в сторону ближайшего из тюков, которых образовались уже высокие, аккуратно уложенные штабеля.

– Слушаемся, Повелитель!

Сноровисто оперируя ножами и ножницами, монголы взрезали плотную брезентовую ткань безлико-серого цвета, отбросили в сторону ставшую ненужной оболочку...

– Что это? – с недоумением спросил Бастурхан. Медленно багровея, он пытался поймать ускользающий взгляд Подберезовского. – Я спрашиваю, что это такое! – рыкнул он, не дождавшись ответа.

– Это... это форма, – будто только что услышав вопрос, поспешно ответил олигарх. – Это очень хорошая форма, Бастурхан Бастурханович, – заверил он, – не сомневайтесь. Для вашей армии – лучше не придумаешь. Последняя разработка ведущих российских модельеров. Спецзаказ для заведений пенитенциарной системы. Если бы вы знали, в какую сумму обошелся мне этот военный заказ, сколько дополнительных денег пришлось мне выложить за обеспечение секретности... Своих, между прочим, денег, личных.

– Хватит частить, бесполезный человек! – взревел, наливаясь настоящей яростью, Бастурхан. Подчиненные поспешили отвернуться от его страшного лика, чтобы случайно не попасть под раздачу. Даже ближайшие соратники – Таджибек с Богурджи – на всякий случай незаметно отошли в сторонку. – Ты обещал пробить для моих воинов итальянские кожаные плащи, кожаные сапоги и кожаные, подбитые мехом, шапки! А это что такое!

– Эт-то... это отличные, теплые ф-фуфайки из России, – икая от страха, пояснил Подберезовский.

– Фуфайки?

– Ну, телогрейки. Теплые, надежные, функциональные, подбитые ватой. В них никакие морозы не страшны... – Подобно опытному рыночному торговцу, расхваливающему подслеповатому покупателю залежалый товар, он схватил черную стеганую телогрейку, развернул ее перед налившимися кровью глазами Повелителя, вывернул подкладкой наружу. – Вот, видите? Такую не возьмет ни нож, ни, при определенных обстоятельствах – пуля.

– Зато пуля запросто продырявит твой серый костюм от Версаче, – сказал Бастурхан. Его голос прозвучал на удивление спокойно, но облегчения Подберезовскому это ни принесло – скорее наоборот.

– Но за что! – в отчаянии закричал он. – Бастурхан Бастурханович, не соблаговолите ли вы сформулировать свои претензии более определенно – более, так сказать, предметно, чтобы разговор перешел в более цивилизованное русло, чтобы я мог отвечать аргументированно, подкрепляя свои доводы весомыми и, даже, возможно, заверенными серьезными печатями серьезных организаций бумагами, иначе наш спор, простите, выглядит, как бы вам это сказать...

– Я не собираюсь с тобой спорить, человек, – сухо оборвал его Бастурхан. – Я вообще не спорю, я приказываю. Мои приказы не обсуждают, мои приказы исполняют. И сейчас я прикажу своим людям, чтобы тебя...

– Нет! – сорвался на фальцет обескровившийся лицом Подберезовский. – Бастурхан Бастурханович, не совершите непоправимого! Некоторые утраты невосполнимы, поверьте! Тем более, у вас нет ни малейших оснований поступить таким образом с самым преданнейшим из преданных вам людей, который...

– Хорошо... – Пытаясь взять себя в руки, Бастурхан наполнил грудь воздухом. – Я дам тебе возможность сказать последнее слово. Итак, что это? – Он ткнул пальцем в белую бирку, пришитую на левой стороне фуфаечной груди, и пробурчал еле слышно: – Сам удивляюсь, почему и зачем я с тобой до сих пор разговариваю...

В стремлении не пропустить ни единого слова или жеста из столь интересно развернувшегося действия, Таджибек с Богурджи потихоньку опять приблизились к эпицентру событий, поближе к вождю.

– Это... это... ну, понимаете, это телогрейки, пошитые... – Подберезовский послюнявил палец, лихорадочно зашелестел, перелистывая, бумажками своей папки, – пошитые ИТК 0015/0022 для других ИТК, расположенных в районах Крайнего Севера, и эти белые нашивки являются... являются... – На секунду он оторвался от бумаг, вскинул глаза, заметил залегшие на лбу Повелителя морщины гнева и жалобно закричал: – Нет, я ни в коем случае не хочу приравнять воинов вашей Великой Орды к российским зэкам, но... но... – Понимая, что наступил очередной момент истины, что спасти его, как в недавнем случае с мотоциклами, может только чудо, олигарх покрылся холодной испариной... – Эти нашивки будут служить знаками различий! Вот, смотрите, Бастурхан Бастурханович, сейчас вы все поймете! Позвольте мне прояснить свою мысль... – Он извлек из папки шариковую паркеровскую ручку, перехватил фуфайку поудобнее, приготовившись писать. – Сколько на данный момент у вас воинов?