Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке "нет"!)

– Ничего. Идите крутить динамо, – мрачно бросил Подберезовский. – Мне нужно отослать деловое письмо президенту России.

– А нельзя ли... – начал было Седой.

– Я что сказал! – наливаясь яростью, заорал олигарх. – Еще минута, и я позову вам на помощь четырех мотоциклистов с веревками! Слышите, они ездят тут, неподалеку?..

Когда юрта наполнилась тусклым светом, он примостился на войлоке, запустил компьютер и, зайдя в свой почтовый ящик, быстро клацая клавишами, набрал: «рыжий@раоес.ру. Скоро. Предположительно завтра. О подробностях сообщу дополнительно. Член восточной масонской ложи, П.» Затем посидел, бессмысленно глядя в мерцающий экран монитора, и набрал теперь: «подпутин@кремль.ру», «Володя. Memento mori. [М’ЭМЭНТО М’ОРИ] Всегда твой, Борис Абрамович.» (Здесь: помни о смерти. Лат.)

Выключив компьютер, Подберезовский упал на – тройного слоя и все равно жесткий – войлок, прикрылся куском другого войлока и, удовлетворенный проделанным, устало закрыл глаза. Мелькнула мысль, что можно бы дать отбой крутящему динамо ФСБ-шнику, ведь надобность в электричестве отпала, но мысль эта исчезла не менее резко, чем вдруг появилась. Вскоре юрта наполнилась негромким ритмичным храпом. Он почти совпадал с тактом мерно мигающей маломощной лампочки...

Глава 28. Монголы

– Повелитель!.. – Павший ниц посланец осмелился поднять голову, настолько велико было его возбуждение. – Трибуна сколочена, воины ждут твоего слова!

Четверо сидящих на белом войлоке торжественно чокнулись пиалами, а сидящий рядом, на писарском войлоке, Фридман тщательно протер очки, готовясь записать слова, которые сразу после своего произнесения немедленно станут историческими.

– Будем! – провозгласил Бастурхан.

– Будем! – сказал Таджибек.

– Будем! – сказал Богурджи.

– Будем! – подтвердил Субудай.

Остро заточенным карандашом Фридман быстро записал: ««Будем» – 4 раза. – Пов. всел., Тадж., Бог., Суб.»

– Время пришло... – Залпом осушив пиалу, Бастурхан решительно поднялся.

Поднялись и трое его соратников. Все испытывали необычайный душевный подъем и все старались скрыть это под масками напускной невозмутимости.

Когда Богурджи первым вышел из юрты, высокий монгол в белоснежном халате торжественно затрубил в сияющий свеженачищенной медью горн и море людей в черных телогрейках, заполонивших своей массой все пространство степи от горизонта до горизонта, радостно взревело, высоко вскидывая в воздух зэковские шапки-ушанки.

– Слава Повелителю вселенной!

– Слава великому Потрясателю вселенной!

– Слава Владыке вселенной!

– Слава!

– Слава!

– Слава!

Великий Потрясатель вселенной в роскошнейшем, расшитом золотыми нитями халате медленно прошествовал к деревянному помосту из свежеструганных досок, от которого приятно пахло древесной смолой, так же неспешно, с достоинством начал подниматься по тщательно подогнанным, не издавшим ни единого скрипа ступенькам...

– Хорош, а? – шепнул засмотревшийся на друга Таджибек.

– А то! – с гордостью согласился Богурджи.

Некоторое время друзья любовались величавыми жестами Повелителя вселенной, щедро озаряемого лучами утреннего солнца, затем, опомнившись, поспешили за ним на трибуну, сколоченную по эскизу, набросанному визирем и почти в точности копировавшую трибуну, на которой советские правители некогда принимали парады седьмого ноября. Вскоре на ней скопилось изрядное количество народа – рота телохранителей Повелителя, командиры армий в количестве девяти человек, визирь со своими телохранителями в количестве трех до сих пор не уволенных работников ФСБ, и люди, отвечающие за электронное оснащение трибуны – электромегафон «ЭМ – 12» московского опытного завода «НПО Волна», работающий на двенадцати автономных элементах питания, или, попросту, батарейках.

На мгновение Бастурхан замер перед закрепленным на специальной стойке мегафоном, собираясь с мыслями, а когда приблизил к нему лицо, раздался пронзительный плывущий звук. Он недовольно оглянулся, и к аппарату бросился человек, который быстро произвел необходимый ремонт – постучал по микрофону костяшками сложенных пальцев.

– Виноват, Повелитель...

– Прочь, – безразлично, без малейших признаков гнева бросил тот и человек, кланяясь, тут же отступил за спины высоких должностных лиц.

– Воины... – негромко, приятным, прочувствованным голосом начал Бастурхан, и сотни и сотни людей с такими же мегафонами, равномерно расставленные в бескрайнем скоплении воинов, повторили это слово, чтобы его слышали все. – Я, Повелитель вселенной, Великий хан, Потомок великих ханов, объявляю, что наш час настал...

– Слава! – опять разразилась радостным ревом миллионная армия. – Слава! Слава! Слава!

– Скоро все те, кто родился и рос в нищете, кто, не ведая о справедливости, вынужден был работать, чтобы прокормить себя и свою семью, тот скоро познает вкус богатства, богатым станет каждый из вас, если надлежащим образом проявит себя в бою, покажет себя мужественным воином, воином, с честью несущим свое гордое звание бойца непобедимой монгольской армии, Орды, которую боялся мир и которая сейчас, благодаря моим стараниям и поддержке Небес, восстановит утраченный боевой дух, отнимет у чужеземцев принадлежащее нам по праву... – Бастурхан остановился, переводя дух, послушал эхо своих слов, разносимое множеством мегафонов. – Нас ждут богатейшие земли, никто, если он настоящий воин, не вернется с пустыми руками, без великого числа трудолюбивых рабов и покорных полногрудых рабынь, которые будут услаждать его жизнь до самого конца ее, да только не придет смерть к настоящему воину – он бессмертен, как и имя его, которое... – Бастурхан опять остановился, почувствовав непреодолимую жажду, огляделся в поисках специального человека с кумысом, но тут же с досадой вспомнил, что сам же наказал ему спрятаться во избежание соблазна подальше – нельзя было подавать дурной пример воинам. – Настал великий день... – сворачивая речь, повысил он голос. – Мы идем на Россию. Не с войной идем – с миром. С миром и предложением дружбы, сотрудничества. Пусть отдадут нам свои богатства добровольно. Если же русские окажутся столь же недалекими упрямцами, как и их предки... Что ж, тогда... – Он сжал огромный костистый кулак и грозно потряс им в воздухе. Армия отозвалась восторженным многотысячным ревом. – Каждому воздастся по заслугам. Как сказал когда-то мой великий предшественник Чингисхан, кто достал свой меч против монгольского меча – от монгольского меча и погибнет!

– Слава!

– Слава!

– Слава! – опять взревели воины, а Бастурхан движением руки позвал человека, стоящего за его спиной наизготовку с плотным темным свертком в руках, затем картинным жестом профессионального боксера, рисующегося перед кинокамерами, скинул халат, который, не успев упасть на помост, был подхвачен прислугой и, приняв у человека сверток, поднял его высоко над головой, распуская.

– Отступать некуда! – крикнул он, потрясая черной фуфайкой с белой нагрудной биркой и исполненной золотом надписью на ней: «№ 1. Бастурхан. Владыка вселенной». Монголы, стоящие в первых рядах, вытянули шеи, разглядывая походную форму Повелителя, затем стали передавать стоящим сзади об увиденном. – Позади Улан-Батор, Монголия, наши отцы, матери, дети, братья и сестры!

– Слава! – в очередной закричали опьяневшие от его речи монголы и на этом торжественная часть была закончена.

Бастурхан кивнул командармам. Те в свою очередь кивнули следящим за каждым их движением комкорам. Комкоры подали сигнал заместителям. Войско забурлило, готовясь к выступлению. Бойцы небольшими группами по тысяче человек организованно расходились под руководством командиров к своим подготовленным к длительному автопробегу мотоциклам, складским оружейным юртам, где каптеры выдавали оружие и боеприпасы, к юртам продовольственным, где получали сухой дорожный паек, везде сияли счастьем круглые желтые лица...

Бастурхан, восседающий на белом войлоке в окружении девяти командармов, поднял пиалу и те дружно продублировали его жест.

– За удачу, – провозгласил Повелитель.

– За удачу, – хором повторили подчиненные.

– Пора, – первым осушив посудину, решил Бастурхан. Он не глядя откинул пиалу назад, за спину, и решительно поднялся. – Время настало.

Выйдя из юрты, он потянул носом, с удовольствием вдохнул наполненный бензиновыми выхлопами воздух, с не меньшим удовольствием осмотрел ровные ряды выстроившихся в маршевом порядке, сияющих болотным окрасом мотоциклов. В сопровождении верных телохранителей он торжественно прошествовал к выкрашенному золотой краской «Уралу», жестом отогнал подставившего было спину человека, ловко впрыгнул в седло. Запустив аппарат, он несколько секунд крутил ручку газа, гоняя двигатель на холостом ходу, затем плавно двинулся вперед. Сопровождаемый оседлавшими мотоциклы телохранителями, он по специально оставленному коридору между готовыми к маршу машинами проехал вперед и вознесся на деревянное возвышение-трамплин, сооруженное загодя специально для этой исторической минуты. Остановившись на самом его верху, Повелитель вселенной приглушил мотор, повернулся к двум миллионам пар глаз, смотрящих на него не мигая, плавно поднял руку.