Блондинка за левым углом

— Борис Борисович, я надеюсь, у вас хватит благоразумия оставаться на месте?

Дубняк, немного оправившийся и уже осваивающий роль невинной жертвы чудовищных приказов, с обидой ответил:

— Я не предатель, и бежать мне незачем!

Вернувшись примерно через час, руководитель службы сел в кресло и надолго задумался. Потом поднялся, вышел из-за стола и устроился напротив Дубняка, который сидел терпеливо и скромно в ожидании решения своей участи.

— Послушайте, Борис Борисович, — неторопливо начал он, — я не хочу питать вас иллюзиями, но и обременять вашу душу лишними тяготами тоже не желаю. Сейчас мы начнем официальную проверку по всем фактам, которые вы нам сообщили. Если все подтвердится, вы — чисты. Но дело усложняется тем, что Хомякова нет, а с мертвых, сами понимаете, какой спрос? Ведь на них же и лишнее свалить можно, согласны? Короче говоря, до окончательного решения вопроса мы будем ходатайствовать о вашем отстранении от работы. Посидите дома, отдохнете. Если все, вами рассказанное, подтвердится, вы вернетесь к своим обязанностям. Обещаю, что в этом случае произошедшее не скажется на вашей дальнейшей карьере. Единственная просьба — пока идет расследование, никуда не уезжать. И приказ — с вашими подопечными из группы "У" никаких контактов. И еще. Отдайте, пожалуйста, телефон, по которому вы разговаривали с ними, и укажите, как можно связаться с командиром. И напоследок вот что. Расскажите, как они выглядят. Все трое. О Лайме Скалбе подробнее. Меня черезвычайно интересует эта, так сказать, пиковая дама.

— Пиковая дама? — пробормотал Дубняк. — Это не про Лайму. Она так, дамочка.

* * *

Выскочив из ресторана, Лайма поймала такси, чтобы ехать в штаб-квартиру. В свою машину садиться нельзя. Ее могут взорвать или испортить тормоза — у бандитов выдумки хватит. Шофер, насвистывая, влился в плотный поток транспорта и заметил:

— А вы в курсе, дамочка, какие сейчас в центре пробки?

— Мне все равно, — потусторонним голосом ответила Лайма и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза. И почти сразу заснула.

Пока такси крутилось по улочкам, ей снились кошмары. Вот она стоит в темном переулке, ночь, идет холодный дождь, а у нее нет даже зонта. Тут из глубины переулка появляется маленькая сгорбленная фигура, закутанная с ног до головы в черный плащ, и бредет по тротуару, медленно к ней приближаясь. Лайма делает шаг навстречу, чтобы спросить, нет ли у ночного пешехода чего-нибудь прикрыться от дождя, хотя бы полиэтиленового пакета, и видит, что это — старушенция лет семидесяти, с неприятным морщинистым лицом, крючковатым носом и безгубым ртом. Старуха просеменила мимо, не обращая внимания на протянутую к ней руку. Едва она исчезла, как из мрака и водяной пыли возник, идя точно по ее следам, молодой человек, одетый официантом. На глаза его была надвинута черная широкополая шляпа, а вокруг шеи несколько раз обернут черный шарф.

В одной руке странный молодой человек держал небольшой туристический топорик, в другой — круглый блестящий поднос. На черном лацкане ярко выделялся белый прямоугольник. Табличка с именем, догадалась Лайма, и стала вглядываться, что же там написано. Написано было: «Родион», и Лайма подумала, что это какая-то организация, а потом вспомнила, что это имя. Тут же ей показались знакомыми и фигура, и повадки молодого человека в черном. Сообразив, что он похож на наглого безымянного официанта, который хотел ее отравить, она преградила ему дорогу и сказала: «Теперь я знаю, как тебя зовут. Говори, почему ты хотел меня убить?» Официант остановился и ответил: «Ты убежала и не заплатила деньги, даже не оставила чаевых. Вот бабка, за которой я гоняюсь уже целую ночь, тоже никогда не оставляла чаевых, ни одного процента, хотя положено как минимум пять от суммы заказа! И поэтому я эту старуху-беспроцентщицу сейчас убью топором».

— Приехали, — громко сказал таксист, обернувшись назад.

Лайма вздрогнула и проснулась. Машина стояла во дворе знакомого дома, и все вокруг казалось игрушечным и нестрашным.

Она посмотрела на счетчик и полезла за кошельком. Мельком глянула в зеркальце заднего вида и мрачно подумала, что с таким выражением лица люди прогуливаются по кладбищу. Надо немедленно встряхнуться — Корнеев и Медведь не должны заметить, в каком она состоянии.

Они и не заметили.

— Я наткнулся на странную запись в бумагах Абражникова! — Медведь встретил Лайму сообщением. — Только это касается не Сандры Барр, а вашего с Жекой любимого Леджера. Тут стоит давнишняя дата и написано: «Выполнить для Леджера. Проследить за объектом, выяснить его домашний адрес и дневное расписание». И обозначена сумма в рублях и копейках. Она не совпадает с той, которую Леонид Леджер тебе, Жека, заплатил. Выходит, это действительно было раньше, никакой путаницы. Что бы это значило? И вообще: за кем тогда должен был следить Абражников?

— Что, если за Раей Метелицей? — предположила Лайма.

— Ерунда. Зачем бы влюбленной Рае скрывать свой адрес от Леджера?

— Если это тот Леджер, в которого она была влюблена. Может, она влюбилась в одного, а слежку за ней установил второй брат.

— Зачем?

— Откуда я знаю?

— Как бы то ни было, если верить записям, выходит, что какой-то Леджер уже нанимал Абражникова раньше, — сказал Корнеев.

— Выходит, — согласился Медведь. — А теперь скажи мне вот что. Ты выдал себя за Абражникова. И оба брата это проглотили. Хотя один из них должен был знать, что ты — совсем другой человек.

— Хочешь сказать… один из братьев убил сыщика? Но за что? И куда в таком случае делась Сандра Барр?

— Тут все слишком запутано, — выдала умную мысль Лайма. — Да! И Борис Борисович снова не выходит на связь.

Корнеев, который включил ноутбук и полез в Сеть, раздосадованно воскликнул:

— Прямо хоть новости не просматривай. В Москве опять застрелили журналиста!

— За что? — спросил Медведь.

— Чего-то не то опубликовал в своей газетке. У нас ведь убивают по профессиональному признаку. Ежели ты журналист — убьют за то, что сочиняешь. Если банкир — за то, что деньги не на те счета переводишь…

— Минуточку, — сказала Лайма, схватившись двумя руками за голову. — Минуточку. Я подумала… А что, если?.. Ребята! — Она вскинула голову, просветлев челом. — Не могли бы вы выяснить для меня одну вещь? Хочу проверить свою догадку.

— Давай, — согласился Медведь. — Все равно мы без дела сидим. Сандру Барр, может быть, в этот самый момент морят голодом…

— Если ты знаешь, как ее искать, флаг тебе в руки! — рассвирепел Корнеев. — Думаешь, мы забыли о задании?

— По-моему, Дубняку совершенно неинтересно, что случится с Сандрой Барр, — высказала крамольную мысль Лайма. — Он разговаривал со мной как-то странно. Велел все бросить и заниматься своими делами. Своими делами! — возмущенно повторила она. — А теперь снова не выходит на связь.

— Так какую вещь нужно для тебя выяснить? — напомнил Медведь.

— Я хочу знать, что сейчас творится дома у Раи Метелицы. Что стало с ее квартирой. Ведь она жила одна, верно? Куда дели мебель, вещи? И кто из знакомых побывал в квартире после ее смерти; Может быть, соседи? Было бы здорово с ними поговорить.

— Не представляю, как все это можно сейчас выяснить, — пробормотал Корнеев. — А для чего это тебе, Лайма?

— Ну… Я пока просто размышляю… Пробую пользоваться дедуктивным методом… Вот Евгений сейчас сказал, что убивают по профессиональному признаку. Обе девушки были студентками, это совсем не то. А вот Леджеры… Один из них — антиквар. Может быть, Рая Метелица все-таки что-нибудь украла из его квартиры? Это хоть как-то объясняет убийство. Что-нибудь очень ценное.

— Да она же была влюблена в своего «Олега»! — не согласился Корнеев. — И вдруг решила его обокрасть? Никакой логики.

— А если она сделала это случайно? Взяла безделушку на память, а та оказалась каким-нибудь ужасным раритетом?

— Леджер мог потребовать безделушку обратно, а не кидать Раю под поезд.

— Все равно, — уперлась Лайма. — Я бы проверила квартиру Раи Метелицы. Поговорила бы с близкими знакомыми. Чтобы точно знать, не появилось ли среди вещей что-нибудь новенькое?

— Но ведь, убив Раю из-за ценной безделушки, Леджер должен был проникнуть к ней домой и забрать ее. Иначе убийство теряет смысл.

— Н-да, — сказала Лайма. — Что-то тут не сходится. И все-таки Раину квартиру хотелось бы осмотреть. Вы как?

— Ладно. — Медведь, ершившийся из-за прекратившихся поисков Сандры Барр, снова стал покладистым. — Постараюсь что-нибудь разузнать, раз надо,

— Я сейчас продиктую тебе телефон человека-бутерброда Дениса Лучникова. Скажешь, что от меня, он тебе адрес Раи даст — они ведь все однокашники. А он очень толковый парнишка.