Блондинка. Том II
Шрифт:
Они одни, в своем номере в «Уолдорф Астории», и над головой подрагивают и слабо позванивают подвески хрустальной люстры, здесь их никто не видит и не слышит. И она продолжает отступать от него, продолжает умолять о чем-то. Все то же детское дыхание. Все те же синие кукольные глаза, в которых сейчас светится страх. Нет. Папочка, не надо, не делай этого! Я ведь работала, понимаешь? Завтра? Завтра все узнают, если…И тут она видит руки своего мужа, совсем близко. Обе руки, они сжаты в кулаки. Какие же большие, сильные у него руки, руки настоящего спортсмена, натренированные, с тонкими черными волосками на тыльной стороне ладони. А все потому, что она ему сопротивляется. Провоцирует его. Смеет прикрывать лицо, защищаясь от справедливых ударов. Шлюха! Нашла
«Моя прекрасная потерянная Дочь»
Прежде чем вскрыть конверт, она довольно долго сжимала его в дрожащей руке. Внутри оказалась стандартная поздравительная открытка фирмы «Холмарк карде», [26] на внешней стороне одинокая красная роза и надпись крупными буквами: «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ДОЧЕНЬКА». Внутри — листок бумаги с напечатанным на машинке текстом.
«1 июня 1955
Моя дорогая дочь Норма Джин!
Пишу поздравить тебя с днем рождения, пожелать тебе здоровья счастья объяснить, почему так долго не писал. Потому, что был болен. Но все это время не переставал думать о тебе.
26
«Холмарк карде» — крупнейшая в мире фирма по производству поздравительных и приветственных открыток «на все случаи жизни».
Тебе исполнилось 29! Теперь ты взрослая женщина и уж определенно больше не девочка. Карьера «Мэрилин Монро», надеюсь, продлится до 30-ти, не больше?
Я не видел твоего «нового фильма» — на редкость вульгарное название слишком уж агрессивная реклама. Все эти гигантские афиши постеры, некое жалкое грубое подобие тебя, позирующей с задранной юбкой, выставляющей на всеобщее обозрение все интимные части тела. Сразу как-то расхотелось покупать билет.
Нет, я не критикую тебя, Норма Джин, потому как ты живешь своей собственной жизнью. И поколение пришло другое, послевоенное. Ты давно переплюнула твою несчастную больную мать по части карьеры, уже одно это достойно всяческих похвал.
Должен признаться, мне всегда хотелось познакомиться с твоим мужем! Ведь на протяжении многих лет я был самым преданным его поклонником. Хотя и не являюсь оголтелым бейсбольным фанатом, как некоторые. Знаешь, Норма Джин, я очень разочарован (хотя и не удивлен) тем, что твой брак с этим жеребцом-спортсменом закончился разводом, который получил такую безобразную публичную огласку. Слава Богу, хоть детей у вас не было, иначе весь этот стыд и позор отразился бы на них.
Все же надеюсь стать когда-нибудь дедушкой. Когда — нибудь! Пока еще не слишком поздно.
Ходят слухи, что «Мэрилин Монро» допрашивали в связи с ее отношениями с коммунистами и разными заезжими дружками. От души надеюсь о том же молю Господа, что моей дорогой Дочери не удалось инкриминировать ничего подобного. В твоей голливудской жизни, должно быть, немало темных пятен и пропастей, которые можно различить лишь при ярком дневном свете. Главная опасность сейчас — это «свержение правительства США». Если красные, то есть коммунисты, нанесут ядерный удар прежде, чем мы сможем упредить их вылазку, то цивилизации не выжить! Евреи шпионы, подобные Розенбергам, предали нас врагу заслуживают казни на электрическом стуле. Это неправильно опасно защищать так называемую «свободу слова», чем ты, собственно, занималась, не отдавая себе отчета в последствиях. Да все уже давным-давно поняли, как предатели, некогда именуемые «великими» — яркий пример тому Чарли Чаплин и этот негр Пол Робсон, — ведут себя, когда загнаны в угол. Но все, больше этому не бывать! Дочь моя, когда мы наконец встретимся сможем поговорить с глазу на глаз, надеюсь, ты поймешь, как глупо себя вела.
Скоро, очень скоро, я свяжусь с тобой, обещаю. Слишком много мы потеряли лет. Даже твою мать вспоминаю теперь без злобы, просто как больную несчастную женщину, болезнь, которую я сам перенес недавно, помогла понять, что я должен ее простить, должен обязательно увидеть тебя, моя прекрасная потерянная Дочь Норма. До того,
как отправлюсь «в долгий путь» через моря океаны.Твой скорбящий отец».
После развода
— Один билет, пожалуйста.
Кассирша сидела в своей будке в кинотеатре «Сепульведа» в Ван-Найсе, жевала мятную жвачку. Толстая коренастая крашеная блондинка, косящая на один глаз, она как-то странно потряхивала головой, точно кукла. И подтолкнула билет Норме Джин, даже не взглянув на нее.
— Фильм, я так понимаю, пользуется успехом?
Кассирша, продолжая энергично жевать, молча кивнула.
— Кто-то говорил, что Мэрилин Монро родом из Ван — Найса, это правда? Будто бы ходила там в школу и все такое?
Кассирша, продолжая жевать, пожала плечами. А потом выдавила, нехотя и утомленно:
— Ага. Я ходила в ту же школу. Окончила в 1953-м. Она намного старше меня.
Июль 1955-го, вечер. Небольшой кинотеатр на окраине городка, куда четырнадцать лет назад, еще девушкой, она впервые пришла на свидание к мальчику по имени Баки Глейзер. Сидя где-нибудь в заднем ряду, вдыхая запахи промасленного поп-корна, мужского лосьона для бритья и женского лака для волос, они держали друг друга за потные руки и «обжимались». Тот самый кинотеатр, где Норма Джин и Элси Пириг выиграли сервиз на двенадцать персон из бледно-зеленых пластиковых тарелок и салатниц в меленький цветочный рисунок. Билет оказался выигрышным, и для них это было просто потрясением! Их вызвали на сцену, и все им так хлопали! Ну, что я тебе говорила, милочка? Сегодня везение на нашей стороне.Тетя Элси до того завелась, что так и стиснула Норму Джин в объятиях, и расцеловала, оставив отпечаток помады на ее щеке. Но то был последний раз, когда Норма Джин с тетей Элси ходили в кинотеатр «Сепульведа» вместе. Последний.
Ты разбил мое сердце. Ни один из мужей никогда меня так не обижал.
Сколько же раз, сидя в этом зале, одна или в компании с друзьями, она, словно завороженная, не спускала глаз с Прекрасной Принцессы и Темного Принца. И всем сердцем сострадала этой красивой, но обреченной паре. Мечтала оказаться на их месте. Стать ими. И в то же время — чтобы они любили ее. Забрали с собой в их совершенный чудесный мир, где царили красота и любовь. И еще в этом мире не было унылого молчания, здесь всегда звучала музыка, музыка, создающая настроение. И вам не грозила опасность ошибиться или оступиться, даже утонуть — музыка всегда вела вас, показывала верное направление, как маячок в разбушевавшийся шторм.
Теперь над входом в кинотеатр нависала десятифутовая афиша со снимком Мэрилин Монро в ее знаменитой позе под условным названием «Зуд седьмого года». Хохочущая блондинка Мэрилин стояла, широко расставив ноги, пышная плиссированная юбочка вздымалась от ветра, открывая взорам бедра и причинное местечко, деликатно прикрытое белыми трусиками.
Да ты только посмотри на себя! Корова! Выставила вымя и передок на всеобщее обозрение!
Даже Норма Джин не смогла побороть искушения и взглянула на эту афишу. Она и видела, и одновременно словно не видела там себя. Кто угодно, только не моя жена! Ясно тебе? Вушах звенело, как тогда, когда он ударил ее, в них до сих пор стоял этот звон, хоть и немного приглушенный. И еще к нему примешивался частый стук сердца.
— Он больше никогда меня не ударит. Ни за что! Никому не позволю!
То было неплохое время в ее жизни. Весь этот месяц. Вот в прошлом месяце было куда как хуже и до этого — тоже. Со дня их расставания, а потом и развода в октябре. Несколько переездов с квартиры на квартиру. А номер телефона она меняла еще чаще. Ведь бывший муж угрожал ей. Бывший муж ее преследовал. Звонил. Об этом она никому не говорила. Не хотела его предавать. РАЗРЫВ ПОСЛЕ ДЕВЯТИМЕСЯЧНОГО БРАКА. ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ МЭРИЛИН. Всей правды она так никому и не сказала. Да и не знала она всей правды. СВИДЕТЕЛИ ПОДТВЕРДИЛИ, ЧТО МЭРИЛИН БЫЛА «ТАК СИЛЬНО ИЗБИТА», ЧТО ЕЕ ПРИШЛОСЬ ПОМЕСТИТЬ В НЬЮ-ЙОРКСКУЮ БОЛЬНИЦУ. Никаких свидетелей не было. Даже той случайно оказавшейся по соседству супружеской пары не было. И ни в нью-йоркскую, ни в какую другую больницу ее не забирали. Ею занимался терапевт, дежуривший в то время в отеле.