Блондинки моего мужа

– Ты бегала там что ли, по такси? – насмешливо поинтересовалась я.

Деловой вид на миг покинул Сестрицыну физиономию.

– В смысле? – растеряно переспросила она, – Сидела на сидении….

– А чего ж тогда так запыхалась?

Настасья тяжело вздохнула, понимая, что попалась.

– В образ входила. Должна же я показать тебе, как спешила на встречу. Ну и… Про то, что я езжу на машине, родители не знают.

– Откуда деньги? – поторопилась предъявить свою навязчивую опеку я.

Зря. Сестрица тут же принялась отшучиваться.

– На хлебной сдачи накопила, – наивно захлопала синими ресницами она. В детстве Сестрице позволялось забирать себе на карманные расходы сдачу с продовольственных покупок, поэтому походы в соседский гастроном долгое время лежали на хрупких Настасьиных плечах, – Не бойся, – в конце концов сжалилась Настасья, – Ничего противозаконного я не совершаю. Работаю наглядной рекламой, – Настя деловито поправила орудие труда – свои кудряшки, – Оттеночную пенку рекламирую. Ну и продаю желающим. Ты не желаешь?

Я подумала, что оттеночная пенка это лучше, чем окорочка и, смирившись, перевела тему на более важную.

– Сделаем так, – затараторила Сестрица, – Я спущусь в кофейню. Гляну, там ли Эдик Томкин, а потом скажу тебе, кто из них он…

– А отчего ты не можешь представить меня ему? – несколько расстроилась я. Раньше, Настасья ужасно гордилось наличием старшей сестры в моем лице, и старалась демонстративно вцепиться в мою руку при малейшем намеке на наличие поблизости знакомых. Теперь, похоже, отсутствие разноцветных полосок в моих волосах делало меня личностью не современной, и в качестве сестры не выгодной. Я укоризненно покачала головой.

Все оказалось намного проще.

– Понимаешь, – смутилась Настасья, – Чтобы представить тебя ему, мне сначала придется с ним познакомиться…

– Ты же его, вроде, знаешь? – не поняла я.

– Да, – всеми конечностями одновременно горячо закивала Настасья, – А он меня – нет. Он же уже в Академии учится, – последние слова были произнесены таким благоговейным тоном, что мне сделалось смешно, – Они нас – поступающих и сочувствующих, не знают. А мы их всех уже на зубок выучили.

– Но ты ведь говорила, что он твой друг?

Настасья покраснела, потом раздраженно заметила.

– Мы все здесь друзья. Потому что с одного факультета. Понимаешь? Я просто рассказывала что-то о его приключениях… Ну, то, что мне девочки по секрету сообщили… А ты услышала и решила, что он мой друг.

– Ладно, пошли, – перебила я, – Покажешь кто из них Томкин. Не переживай, я не скажу, что это ты показала.

Пока мы спускались по крутым ступенькам ведущим в полуподвальную кафешку прямо напротив Академии, Настасья демонстрировала свою полную бесполезность. О Пёсове Сестрица слыхом не слыхивала. Ни о каких режиссерских этюдах и не догадывалась. И вообще, была убеждена, что на пары студенты ходят только рано утром, когда кофейня еще закрыта.

В клубах табачного дыма заглушая взрывами хохота надрывно поющее радио несколько столиков играли в корову. Посетители, не причастные к игре, не обращали на происходящее ни малейшего внимания, невозмутимо раскладывая карты, пялясь в телевизор или попросту переговариваясь с соседями по столику. Настасья с видом завсегдатая сновала между столиками и наводила у своих агентов, которых легко можно было узнать по разноцветным пятнам на прическах, справки о Томкине. Трижды Сестрица уверено указывала мне на кого-то, восседающего за “спокойными” столиками и восторженно шептала: “Это он!”. Трижды ни в чем не повинный человек обиженно заверял меня, что он, к счастью, совсем не Эдик Томкин. Из кофейни я вышла в крайнем раздражении.

– Если немного посидеть, он обязательно появится, – тараторила мне вслед Сестрица, – Раз я про него столько слышала, значит он точно из завсегдатаев. Значит наверняка появится здесь…

На воспитательные беседы не было времени. Я молча проследовала в сторону главного входа. Обиженно сопящая Сестрица засеменила следом.

Вспомнив студенческую юность, я решила, что прежде всего стоит найти деканат. Отчего-то я была уверенна, что в воскресный день не встречу в Академии ни одной живой души, кроме вахтеров, и спокойно, не привлекая внимания, смогу вчитаться в списки студентов. Возле каждого уважающего себя деканата должны были висеть такие списки. Информация о тех, кто учится вместе с Пёсовым и Томкиным, могла многое прояснить.

Конечно же, надеясь на уединение, я наткнулась на оживленную толпу. Решив ничему не удивляться, я на ходу поменяла план действий.

– Простите, как найти деканат сценаристов? – поинтересовалась я у импозантной брюнетки, тщательно красящей губы перед зеркалом в вестибюле.

– Ои ае! – резко вскинув острую бровь, ответила девушка. Потом закончила с нижней губой и повторила уже нормально, – Кто их знает, говорю. Они народ недисциплинированный. Где захотят, там себе деканат и устроят. И не только деканат.

Девушка преступила к верхней губе.

– Это Лола! – зашептала мне на ухо Настасья, – Она тоже из кофейни. Не знаю уж, что это её в Академию зайти угораздило…

– А вы с какого факультета? – не отставала я.

– О иаоо! – вторая бровь Лолы последовала следом за первой, – В смысле, со сценарного. Какой еще идиот по воскресеньям учиться припрется? Только сценаристы. У нас у одних такое адское расписание. Ииоое!

– Действительно, на редкость странный день для учебы, – согласилась я, добавив про себя, что, если б я когда-нибудь стала так “мило” разговаривать, то это было бы явным признаком помешательства. А барышня-сценаристка, вот, ничего… Мычала, вместо текста, и прекрасно себя при этом чувствовала. Самое удивительное, что, судя по восторженным взглядам сестрицы, Настасья эту Лолу прекрасно понимала. Может, я как-то совсем отстала от жизни?

– Ладно, пойдем проведу, – барышня, наконец, смогла улыбнуться желаемой улыбкой, что явно улучшило ей настроение, – Вы обе из новеньких? – она была выше меня на голову, и обращалась ко мне, как к маленькому ребенку, – Кажется, я вас видела в кофейне. Толклись среди будущей абитуры, что ли? – Настасья с достоинством кивнула, Лола продолжила, – Не сидите там. Там торчат одни неудачники. Ну и я. Клиентуру набираю. Но это отдельный случай. У нас тут одни учатся, а другие об этом в кофейне разговаривают. Так что, выбирайте сами….

Я даже не сразу воспылала благодарностью к Лоле за воздействие на психику Сестрицы. Просто не успела, потому как поражалась совсем по другому поводу. На этот раз вверх полетели мои брови. Приятно, конечно, когда тебя принимают за студентку, но… Я огляделась по сторонам. Чем хороши наши творческие ВУЗы, так это разноплановым возрастом студентов. Испокон веков люди шли сюда не просто ради получения высшего образования, а от искреннего желания развиваться. Ясное дело, такое желание посещает обычно не в семнадцать лет. Если не приглядываться с пристрастием, я вполне могла сойти за одну из одержимых жаждой творчества студентов. Даже в присутствии собственной малолетней сестрицы. Просто приглядываться здесь ко мне было некому. Еще одно достоинство ВУЗов творческой направленности состоит в том, что по большому счету здесь никому ни до кого нет дела. Каждый вправе поступать так, как считает нужным. Здесь давно привыкли к чему угодно. Кроме того, все настолько заняты собственными персонами, что попросту не успевают подозрительно коситься на окружающих. Единственную опасность – встретить тут Пёсова – я старалась предотвратить, усердно оглядываясь по сторонам. Если что, сделаю вид, мол, оказалась тут случайно.