Блуд на крови. Книга вторая

— Вы, Наталья Генриховна, совершенно чудесная девушка, — воскликнул доктор и поцеловал ей руку. Даже в отравленной цинизмом душе возникло искреннее уважение к этой нравственной чистоте.

Вскоре им предстояла еще одна встреча — на этот раз последняя.

БАНКЕТ ДЛЯ ОДНОЙ

Прошел еще день. Солнце склонялось к горизонту. Хорошо пахло свежей хвоей и самоварным дымом. Наталья, тихо покачиваясь в гамаке, читала Фета.

Прозвучало над ясной рекою, Прозвенело в померкшем лугу, Прокатилось над рощей немою, Засветилось на том берегу. Далеко в полумраке луками Убегает на запад река. Погорев золотыми каймами, Разлетелись, как дым, облака. На пригорке то сыро, то жарко, — Вздохи дня есть в дыханьи ночном, — Но зарница уж теплится ярко Голубым и зеленым огнем.

Послышались чьи-то шаги, мягко зашуршала галька. Дарья Семеновна растянула в улыбке губы, присела рядом:

— Что читаешь? Стихи? Какая ты у нас умница. Доченька, завтра у тебя в десять утра свидание. Пожалуйста, оденься понарядней. Я сказала Елизавете, она тебе даст свое новое шифоновое платье, знаешь, то сиреневое, с оборками и вырезом на груди. И возьми мои лакированные туфли. Бери, бери! Для тебя, моя крававица, ничего не жалко.

Наталья печально покачала головой:

— Маменька, вы продолжаете настаивать на вашем решении?

— Да, моя птичка! Вся семья ждет от тебя благородного поступка.

Опустив голову, Наталья надолго замолкла. Потом поднялась, тихо сказала:

— Я пойду к себе…

— Пойди, отдохни, касаточка. Пусть завтра ты будешь самой красивой. Чтоб понравиться.

— Не волнуйтесь, мама, понравлюсь.

…Через несколько минут Люба побежала к казармам Преображенского полка. А еще через два часа сосед Листер видел Наталью, остановившую на Среднем проспекте наемную коляску и поехавшую в неизвестном направлении. Позже на следствии знакомый нам отставной гарнизонный офицер, успевший побывать в доме Скобло-Фоминых и представленный Наталье, показал: «Я встретил ее в тот вечер в загородном ресторанчике „Эрнест“ — это на Каменноостровском проспекте в доме под номером шестьдесят. Мы с компанией мои именины справляли.Наталья прошла в отдельный кабинет — это где зимний сад. Меня доняло любопытство и я тайком туда заглянул, стол был сервирован на двоих, но к девушке никто не пришел. Она в печальном одиночестве пила красное вино „Вилла Розе“. Оно там дорогое, я брал как-то — полбутылка полтора рубля стоит. Ушла Наталья около 9 вечера».

Официант, по требованию Натальи, нанял для нее извозчика с нагрудной бляхой 144.

Извозчик на следствии говорил: «Барышню по ее приказанию я аккуратно доставил к Преображенским казармам. Она мне отдала деньги, а у караульных интересовалась про какого-то князя. Те ей в ответ: князь, дескать, были, но недавно уехавши».

Где провела Наталья ночь? Следствию это выяснить не удалось.

…Домой она явилась в шесть утра. Брат слыхал, как она прошла к себе. Через несколько минут грянул выстрел. Домашние, прибежав к ней в комнату, нашли Наталью, лежавшею на полу в луже крови. Рядом валялся револьвер. Девушка испускала громкие стоны.

— Я побежал в полицию! — крикнул Андрей.

— Поспешишь — людей насмешишь! — осадила сына Дарья Семеновна. — В полицию всегда поспеем. Лучше съезди за Пал Палычем.

Минут через сорок Андрей привез профессора. Все это время Наталья истекала кровью и жалобно стонала. Профессор осмотрел пострадавшую и развел руками:

— Пуля направлялась в сердце, но прошла мимо. Она, однако, задела спинной мозг. Быстро нарастает паралич языка и верхних конечностей. Положение безнадежное.

— Пусть все выйдут, — простонала девушка. — Семейные вышли за дверь, а доктор, оставшись наедине с Натальей, вкрадчиво зашептал:

— Скажите, что произошло? Я никому не передам, слово чести…

— Хорошо, пусть хоть один человек будет знать правду, — едва слышно, коснеющим языком проговорила девушка.

…Докор появился перед семейными через четверть часа. Он был бледен и необычно взволнован:

— Мне Наталья Генриховна рассказала такое… Кровь холодеет от ужаса! Надо вызвать полицию!

Полицейский доктор тщательно осмотрел девушку. Она уже лишилась дара речи. На все расспросы отвечала лишь слезами и стонами. Прострадав еще три дня, несчастная скончалась.

РОК — ЧТО ВИЛЫ В БОК

Слух о мученической кончине славной девушки моментально пронесся по столице. Хоронить ее пришли несколько тысяч петербуржцев. У разверстой могилы семейные Натальи услыхали в свой адрес оскорбления и даже угрозы. Газеты с гневом писали об их исключительной безнравственности, требовали судебного возмездия.

Князь Енгалычев пережил сильнейшее потрясение. Он носился с мыслью о самоубийстве, но желание услышать приговор, отправляющий убийц на каторгу, заставило его жить. На его средства было сооружено грандиозное надгробие.

Князь, как выяснилось, лишь за десять минут до прихода Любы в Преображенские казармы покинул их — он отправился к приятелю в казармы казачьи. Но горничной обещали, что записку невесты ему сейчас же доставят… и не сдержали слова.

ОБЛАДАТЕЛЬ ТАЙНЫ

Было возбуждено уголовное дело «О доведении девицы Натальи Скобло-Фоминой, потомственной дворянки, до самоубийства». Его вел бестолковый и ленивый следоваель. Поговаривали, что Илья Борисович Зусман не жалел денег, дабы спрятать концы в воду.

Так что, дело толклось на месте, следователь даже не сумел выяснить, где провела Наталья ночь перед роковым выстрелом.

Как раз в это время из Казани в Петербург был переведен А. Ф. Кони. Этот еще молодой в то время прокурор, пытался каким-то образом продвинуть вперед следствие. В частности, он указал дознанию на судебно-медицинский протокол, сделанный на месте происшествия полицейским врачом. В нем указывалось, что половые органы Натальи находились в состоянии болезненного воспаления. Местами ткани даже омертвели. Кони сделал вывод: «Ясно, что девушка сделалась жертвою нескольких человек, лишивших ее невинности и обладавших ею последовательно много раз».

Но, вопреки логике событий, на теле девушки не обнаружили каких-либо признаков насилия.

На некоторое время следствие оживилось, было выдвинуто несколько версий, но преступников так и не обнаружили.

Впрочем, появился нежданно-негаданно шанс распутать эту загадочную историю. Случилось это во время допроса Пал Палыча. Доктор начал возмущаться:

— Какое безнравственное преступление! Удивительно, что такое возможно в век всеобщего прогресса!

Кони в тон сказал:

— Действительно, позорное преступление! Но мы его давно бы раскрыли, если бы вы, профессор, поведали нам историю, которую Наталья рассказала вам сразу после несчастного выстрела. Итак?…

Развалившись в глубоком кресле, попыхивая дорогой сигарой (приобретенной на гонорар за очередную «манипуляцию»?), доктор задумчиво пожевал губами и нерешительно произнес:

— Да… конечно, мне Наталья все рассказала. Это еще страшней, чем вы думаете. Но вам помогать я, пожалуй, не стану.

— Почему так?

— Пользы никому от этой правды нет. Наталью все равно не вернешь, а мне говорить невыгодно и… неудобно. Ведь я воспитатель подрастающего поколения, так сказать, духовный учитель, а здесь, поверьте мне на слово, много такого, о чем и полезней промолчать.