Блудная дочь

– Помнится, десять лет назад ты его побаивалась.

– За десять лет многое изменилось. И ты, Нейв. И я.

– Верно, но Маккаллум эти годы провел в тюрьме. И, боюсь, заключение не пошло ему на пользу. Если он изменился, то к худшему.

– Да неужели? – Она заставила себя улыбнуться самой беззаботной улыбкой. – Тогда у меня для тебя новость: я тоже!

Нейв рассмеялся коротким безрадостным смехом.

– Это уж точно, – с иронией заметил он, садясь в машину. – Ты сейчас напоминаешь разъяренную медведицу, у которой отняли медвежонка.

Улыбка ее угасла.

– Так оно и есть, Нейв. Так оно и есть.

– Прости, я не хотел.

– Ладно, забудь.

В дальнем конце аллеи послышалось мягкое урчание мотора, а секунду спустя показался и «Мерседес» судьи. Внутри у Шелби все перевернулось; заметив, с каким выражением она смотрит на подъезжающий автомобиль, Нейв выглянул в окно.

– О, как раз тот, с кем я хотел повидаться! – недобро усмехнувшись, он заглушил мотор.

– Не надо! – затрясла головой Шелби.

Только схватки между двумя старыми врагами ей сейчас не хватало! Но Нейв уже распахнул дверь своего «Форда» и выпрыгнул на асфальт, а судья уже притормозил и заглушил двигатель.

– Доброе утро, судья, – поздоровался Нейв, скрестив руки на груди.

– Меня ищешь?

Рыжий Коул извлек из портсигара толстую черную сигару, сунул ее в рот, и к аромату роз и жимолости из сада присоединился знакомый запах табачного дыма. Судья улыбался самой своей покровительственной и благожелательной улыбкой.

– Вообще-то я приехал повидать Шелби, но подумал, что и нам с вами стоит поговорить.

– Поздновато спохватился, Смит. – Судья повернулся к дочери, и улыбка его слегка померкла – должно быть, оттого, что Шелби стояла совсем рядом с Нейвом в одном халате поверх купальника. – Этот разговор стоило завести десять лет назад – когда ты начал увиваться за моей дочерью!

– Я сама этого хотела! – вмешалась Шелби.

Но судья не отрывал глаз от Нейва, и губы его, сжимающие сигару, еле шевелились.

– Мне нечего тебе сказать, Смит. И нечего слушать. Об одном жалею: что был к тебе слишком снисходителен, когда ты поколотил присяжного. Надо, надо было вспомнить, что говорит о таких подвигах свод законов, и отправить тебя вверх по реке. Но я тебя, щенка, пожалел – не стал заводить дело, даже взял тебя на работу к себе на ранчо.

– В самом деле, совсем забыл вас поблагодарить! – протянул Нейв. На загорелом лице судьи проступили красные пятна.

– Вот именно. Если бы не моя доброта, ты никогда не попал бы на службу к шерифу. Никогда не опозорился бы и не получил отставку. Никогда не связался бы с Шелби. – Он метнул в сторону дочери уничтожающий взгляд. – И не было бы всей этой истории!

– Эта история закончилась бы десять лет назад, если бы вы сказали Шелби правду. Но вы солгали, судья. Солгали о судьбе своей собственной внучки. – Лицо Нейва заострилось, туго натянулась кожа на скулах. – Интересно, зачем?

– Потому что заботился о дочери.

– А теперь заботитесь о своей шкуре? Сдается мне, что сейчас неприятности у вас, судья. Большие неприятности. Подделка официальных документов – это ведь уголовное дело, так? А что такое свидетельство о смерти, если не официальный документ? Как же быть с профессиональной этикой, судья?

– Я больше не судья. Я ушел на покой. – Глаза Коула были тверды, словно два кремня.

– Случается, что и пенсионеры попадают в тюрьму, – ударом хлыста прозвучал голос Нейва. – Маккаллума выпустили, так что там как раз освободилась камера.

– Так ничему и не научился, Смит? Как тебя жизнь ни трепала, а ты так и не понял, что стену лбом не прошибешь, что порой лучше помолчать да послушать, что умные люди говорят, что...

– Хватит! – прервала его Шелби. – Нейв приехал ко мне, потому что... потому что хочет помочь мне найти Элизабет.

Ее отец дернул носом, словно почуял дурной запах, перекинул сигару в другой угол рта.

– Что ж, вы оба совершаете большую ошибку.

– Может быть, – кивнул Нейв. – Но попробовать стоит. Если у меня и в самом деле есть дочь, хотелось бы знать, где она и что с ней.

Цепкий взгляд судьи скользнул на дочь и снова на Нейва. «Не надо! – мысленно взмолилась Шелби. – Не смей заводить разговор об отце Элизабет! Только не здесь! Не сейчас!»

– Значит, ты ему ничего не сказала? – На миг каменное лицо старика обмякло, глаза блеснули печалью. – Как же все запуталось, черт возьми!

Шелби застыла на месте. Она не привыкла бегать с поля боя, но подозревала, что из этой схватки живой не выйдет.

– Чего ты мне не сказала? – повернулся к ней Нейв.

– Господи помилуй, Смит! – Судья вынул изо рта сигару. – Десять лет назад следователь из тебя был никудышный, да и сейчас не лучше. Сколько раз тебе говорили: нельзя работать с недостоверной информацией и ненадежными свидетелями!

– Вы о Калебе Сваггерте?

– В том числе и о нем, сынок.

– Он солгал.

– А теперь обрел Иисуса, а вместе с ним и истину. Или то, что воображает истиной, потому что теперь ему так удобнее. Ты слышал, что он продал свою историю в журнал?

– О чем вы говорите? – вмешалась в разговор Шелби.

– Старина Калеб обещал эксклюзивное интервью или что-то в этом роде далласской «Лон стар». Об этом говорили сегодня утром в кафе.

– Но зачем? – воскликнул Нейв.

– Не зачем, а за что. За кругленькую сумму.

– Он же умирает! – Глаза Нейва сузились.

– Какая разница! Еще ведь не умер. Врать он всегда был мастак, а по нынешним временам за вранье неплохо платят. – Судья нахмурился. – И это не единствен – ная твоя ошибка, Смит.

– Моя?

– Ты засадил Маккаллума в тюрьму. А теперь дело развалилось. Вот что бывает, когда полагаешься на показания шлюх и отпетых мошенников. Право, удивительно, что его вообще признали виновным. Орудия убийства так и не нашли, а машина у него была твоя.

– Краденая.

– Это ты так говоришь.

– Я подавал заявление о пропаже автомобиля. Оно есть в деле.

– Разумеется. Для парня, который служит у шерифа, это не проблема.

– Значит, вы думаете, что Росс Маккаллум невиновен? – тихо спросил Нейв.

– Невиновен? Еще чего! Виновен, как сам дьявол, разумеется! Но кому до этого дело? Старина Калеб запел другую песню – надеется, что с этой песенкой его пропустят в рай. И Росса признали невиновным. А если я еще не совсем забыл законы, человека нельзя судить за одно и то же преступление дважды. Закону плевать, убивал Росс или не убивал, – он на свободе, значит, на свободе и останется. Вот такую кашу ты заварил, Нейв Смит.