Блудные братья
Шрифт:
Что же до неловкости, то она пришла с годами, когда стало понятно, каким напряжением лучших умов и силами лучших рабочих рук, какими затратами невосстановимых ресурсов и энергии, каким голодом и лишениями, – какой чудовищной ценой, совершенно несоизмеримой с трезвыми соображениями о реальной пользе и целесообразности, давались каждой цивилизации эти сверкающие чистым металлом, изрыгающие адское пламя, развевающие радужными деструктивными полями, неистребимые и неукротимые игрушки! (В далеком своем детстве он мог лишь мечтать о таких. В ту пору роль боевых слонов Ганнибала, танков Гудериана и драконов Шароба, в дополнение к своему естественному предназначению, выполняли приземистые монгольские лошадки. А уж самым грозным боевым средством – где-то на уровне полифункционального двенадцатиметрового робота «Прокруст» или трехглавого дракона-мутанта класса
Вот и сейчас Кратов брел, досадливо морщась, чувствуя себя недужным верблюдом пенсионного возраста, которому, к тому же, впереди ничто не сулило желанную награду в размере полутора фунтов соленого хлеба. Брел мимо побитых снарядами и опаленных огнем боевых машин, сопровождаемый неприязненными взглядами усталых, еще не залечивших свежие шрамы и ожоги вояк в грязных доспехах. «Экскаваторы, стало быть? – думал он с нарастающим раздражением. – Самоходные повозки общего пользования? Огромный, видать, конвейер денно и нощно трудился, чтобы выпустить на свет божий эту вот липовую повозку, чудо инженерной мысли… а теперь она валяется на боку, дура дурой, задрав кверху единственную целую страусиную лапу, в то время, как другая лапа залпом из какого-нибудь не менее липового сельскохозяйственного, допустим, комбайна превращена в металлический жом и ремонту никак не подлежит, а из-под кожуха сочится очень уж густой и едучий дым… как означенная повозка до расположения эскадрона дотащилась, можно только гадать, но, как видно, все же дотащилась – и тут же пала. А уж сколько не добрели, да так и остались коптить небо на поле брани, это мы своими глазами-видели. Так что векхешу поганому под хвост всю вашу умелую работу, весь ваш ударный труд на благо Эхайнора за текущий три тысячи сто десятый от Великого Самопознания год…»
Кьеллом Лгоумаа, третий т'гард Лихлэбр стоял на пороге одноэтажного здания, неровно и наспех сложенного из серой пемзы, и с аристократическим презрением взирал на приближающуюся процессию. Презрение как родовой признак было единственное, что осталось в его облике от щеголя, несколько дней назад ступившего на мокрые плиты космодрома после авантюрного рейда на Эльдорадо. Черные бархатные брюки были густо побиты пылью и изрядно пообтрепались. Кремовый мундир был небрежно расстегнут на мощной груди, затянутой в тонкое черное трико, а позолота с генеалогического древа местами осыпалась. Аксельбанты неряшливо свисали едва ли не до колен, а пояс со множеством петелек и крючочков был почти распущен. Забавное пенсне сидело на хрящеватом носу немного криво. И лишь тросточка не изменилась и по-прежнему выглядела в лапе т'гарда неуместной игрушкой.
– Дзиард! – наконец разомкнул он челюсти-жернова. – Что за бардак я вижу? Кто кого конвоирует?!
– Виноват, т'гард, – буркнул дзиард. – Не мог знать, что при задержании столкнусь с сопротивлением. Не предупрежден был. В результате лишился личного оружия и, как изволите видеть, схлопотал по роже…
Второй эхайн молча смотрел в сторону.
– Животное, – сказал Лихлэбр. – Плод греха векхеша и к'биозапгумы. Пшли оба с глаз моих!
– Куда прикажете? – хмуро осведомился дзиард.
– Под арест до разбирательства, куда же еще…
– Но… вооруженный этлаук… как же вы…
– Чтобы я опасался этлаука? – изумился Лихлэбр. – Даже с оружием в лапах?!
Попереминавшпсь с ноги на ногу, бронетехники смущенно отсалютовали и побрели куда-то между куполами «рэйлгагов» и «хоррогов».
Кратов как бы ненароком приподнял один из своих разрядников.
За спиной т'гарда тотчас же выросли трое эхайнов в комбинезонах без знаков различий, с головы до ног обвешанные самым разнообразным оружием, среди которых угадывались и «шершни», и «двойные жала», и чертова прорва смертоносных игрушек неясного предназначения. Ближайший из «рэйлгагов» шевельнул башенкой, из которой торчало тупое рыло боевого лазера.
– Яннарр Кратов, – сказал Лихлэбр на интерлинге. – Вы не дошли до Гверна, как ни грозились.
– Я должен был завернуть в местный суд, – сказал тот.
Эхайн прищурил желтые глазищи:
– Неужто добрались-таки до Рыцарского Устава?
– Добрался. И, надеюсь, ваши судебные жернова уже провернулись… на несколько градусов.
– Что ж, вполне быть может, что
кому-то из ветхих пердунов в Круге Старейшин ваша слезница доставит искреннее наслаждение, – усмехнулся Лихлэбр. – Какое-то время уйдет на обсуждение того, вправе ли этлаук обращаться в органы эхайнского правосудия. Затем будет проведен основательный поиск прецедентов, и наверняка будут таковые найдены, причем с трактовками как «за», так и «против»… Все это теперь не имеет значения. Когда я возьму Гверн, на планете воцарится Рыцарский Устав. Тот самый, к которому вы апеллировали и который не только предусматривает исключительную ответственность высших военачальников за их действия, но и отменяет все иные законы на время войны.– Вам никогда не взять Гверн, – сказал Кратов. – Даже если вам помогут чужие Руки…
– Даже если мне помогут этлауки и цмортенги? – притворно удивился Лихлэбр.
– Что?!
– Вы все сделали правильно, яннарр Кратов, – оскалил клыки эхайн. – Я не мог бы лучше направлять вас, даже будучи рядом и постоянно нашептывая на ухо каждый следующий шаг.
Кратов, нахмурившись, прислушивался к его словам.
– Мне нужна была только Озма, – продолжал Лихлэбр. – Но мне повезло, и я прихватил еще и Галактического Консула. Две тяжелых фигуры вместо одной пешки… Я сам хотел подсунуть вас Нишортунну, но этот труд взял на себя идиот Кэкбур. Пока я ломал голову, как правдоподобно известить Федерацию о вашем месте пребывания, вы использовали свое право на исполняемые требования, да так, что у меня перестала болеть голова сразу о двух вещах: о блокаде Эхлиамара и доступе к персоне Справедливого и Беспорочного. Вы опрометчиво потребовали, чтобы Федерации было сообщено, будто вы находитесь на Эхлиамаре, и эта телка Эограпп со свойственным ей мрачным юмором выполнила ваше требование буквально. В результате флот Федерации встал на орбиту Эхлиамара, а Нишортунна эвакуировали оттуда последним рейсом… на Юкзаан, вотчину Лихлэбров, где до сих пор при имени моего деда, первого т'гарда, кто вытягивается в струнку, а кто и делает в штаны… Согласитесь, только ленивый и глупый откажется в этом случае посягнуть на регалии гекхайана.
– Зачем вам эти регалии, т'гард? – спросил Кратов. – Я голову ставлю на кон, что еще пару лет назад вы и не помышляли об измене!
– Я никогда не изменял Эхайнору, – возразил Лихлэбр. – Война против этлауков и всех этих читрунов – мой священный долг. И сознавать, что кучка правителей-ренегатов прилагает немалые усилия, дабы преступить древние присяги и выйти из войны, для меня всегда было невыносимо.
– И однажды вы нашли поддержку у других гекхайанов, – покачал головой Кратов. – Я даже рискну угадать: это кто-то из мелкоты, например – Лиловая Рука…
По вскинутым бровям эхайна он понял, что попал в цель. Хотя до последнего момента на языке у него вертелось слово «Желтая»!
– Я даже объясню вам, какую цель преследовал Гхакнэшк, – развил он успех. – Коротким и хилым Рукам не нужен сильный Эхлиамар. Он для них – словно кость в горле, словно изгородь из колючей проволоки на пути. Ведь среди пяти гексиамов – двое Светлых Эхайнов, и ни одного Лилового! Смута же в Светлой Руке, вне зависимости от ее исхода, сыграет в пользу Лиловых сразу с двух концов: подорвет доверие к Эхлиамару со стороны Георапренлукша и ослабит сам Эхлиамар изнутри, автоматически низведя его до уровня аутсайдеров.
– В ваших рассуждениях есть определенная варварская логика, – согласился Лихлэбр. – Хотя, потрудитесь признать, что вы как ничего не понимали, так и сейчас не понимаете в наших реалиях.
– Ну, сейчас я сильно продвинулся на пути к истине…
– Так вот: если и были у Гхакнэшка какие-то виды на место в Георапренлукше, то ему придется поумерить свое рвение. После падения дома Нишортуннов наша нация станет еще сильнее. Мы порвем с упадочническими идеями сепаратизма и выйдем из этих испытаний обновленными.
– Будет вам, – отмахнулся Кратов. – Приберегите этот экзальтированный бред для патриотично озабоченных дебилов. Мы же с вами прекрасно разговариваем как два специалиста по интригам… Какое же место в вашем плане уготовано было Федерации?
– Было – и продолжает быть, – поправил его Лихлэбр. – Потому что ничего еще не закончилось. Вы, словно бумеранг, поблуждав некоторое время в пространстве, воротились в мои руки. Разумеется, Озма для меня важнее. Пока она моя заложница, я могу диктовать свою волю и Нишортунну, и Федерации. И если первый не рискнет обрушить на мою панцирную бригаду удар своих ракетных бомбардировщиков, то вторая поможет мне справиться с первым.