Блудные дети
Шрифт:
Признаться, обед мне не понравился. Но я тут же заверил себя, что просто не привык к европейской кухне. Поэтому с улыбкой съел всё, что мне предложили, и поблагодарил хозяев за внимание к моей особе.
Впрочем, были очень вкусные гренки.
За обедом мы беседовали.
– Как вам понравился Лондон? – спросила меня мама Рэйчел.
– Очень понравился, – вздохнул я.
– А... Когда ваша свадьба? – поинтересовался папа.
– Я уже говорила, папа. Наша свадьба в марте, – ответила Рэйчел.
– Да, да... Я помню.
– Как вам нравится Chelsea? – не унималась мама.
– Chelsea? – переспросил
– Да. Район, где вы живёте с Рэйчел, – мама чуть заметно ухмыльнулась, должно быть, решила, что я не знаю, где это такое – Chelsea.
– Chelsea мне очень нравится, – чинно произнёс я, воображая маму Рэйчел королевой, а себя – премьер-министром.
Но мама, должно быть, думала о том же.
– Бывали вы в Королевском госпитале?
– Нет. К сожалению, пока нет.
– Рэ-эйчел! – разочарованно протянула мама. – Вы обязательно должны побывать в Королевском госпитале.
– Хорошо, мама. Я собиралась пригласить туда Кена в мае.
– В мае? Это замечательно! В мае, – обратилась она ко мне, – на территории Королевского госпиталя проходит выставка цветов. Дорогая, – переключилась она на Рэйчел, – папа собирается участвовать.
– В самом деле? Удачи тебе, пап.
– Спасибо, дорогая, – улыбнулся папа Рэйчел.
– Надеюсь, вы тоже придёте поддержать папу, – улыбнулась мне мама.
– Конечно, мам, – ответила Рэйчел.
– Главное, чтобы была хорошая погода, – продолжала мама. – Дождь всё испортит. Какая в России погода в мае?
– Хорошая, – сообщил я. – Иногда бывает пасмурно и идёт дождь, а иногда, напротив, очень жарко. По-разному.
– Совсем как в Лондоне, – вздохнула мама.
Потом заговорили о портрете Рэйчел, и мама выразила желание увидеть его. Рэйчел похвасталась, что у меня много заказов, и мама заверила нас, что это очень хорошо. Обсудили свадебный наряд Рэйчел и вечеринку, которая состоится у родителей. Мама напомнила, что гостей будет совсем немного, только близкие друзья невесты, несколько тётушек и дядюшек да ещё какая-то семейная пара – друзья родителей Рэйчел.
– А ваши родители приедут? – спросила меня мама.
– Не знаю, смогут ли они, – соврал я. – В марте они обычно очень заняты.
– А! Понимаю, – сказала сочувственно мама. – А тот молодой человек, который жил в лодке Бобби Хиггинса? Иван, кажется?
– Максим, мама, – поправила Рэйчел. – Он тоже очень занят.
– Ну конечно, Максим! Очень жаль. Очень жаль, что на свадьбу к Вам никто не приедет.
Пока говорили о свадьбе, я так разволновался, что даже замёрз. Я решительно не могу представить себя на свадебной церемонии в англиканской церкви и на вечеринке с английскими тётушками. Жизнь с Рэйчел хоть и отличается от моей прежней жизни, но всё же не так разительно. Во всяком случае, до сих пор я не чувствовал себя героем из фильма про Мисс Марпл. Действительно, очень жаль, что я останусь один.
В четыре часа Рэйчел сказала:
– Что ж, нам, пожалуй, пора... – и выразительно посмотрела на меня.
Я кивнул.
– Да, дорогая, – сказала мама. – В пять часов приедет тётя Дора.
Они проводили нас до машины, оба пожали мне руку. Не удержавшись, я ляпнул:
– Передавайте от нас привет тёте Доре.
Папа Рэйчел улыбнулся, а мама с ужасом воззрилась на меня. Но, заметив улыбку
мужа, сама заулыбалась.– Знаешь, кто такая тётя Дора? – возмущённо спросила меня Рэйчел, когда мы отъехали от дома родителей.
– Нет, конечно.
– Мамина школьная подруга. А ещё старая глупая корова.
– Рад познакомиться, – лениво отвечал я.
Но Рэйчел почему-то обиделась и за весь вечер не сказала мне больше ни слова.
А у меня из головы не шёл Макс. Мне неудобно было просить Рэйчел показать тот самый ботик. И вот совершенно случайно я узнал, что бедолага Макс жил не просто в лодке, а в лодке какого-то Бобби Хиггинса.
Я всё пытался представить себе Макса, моющего в ресторане посуду, живущего из милости в лодке Бобби Хиггинса и вечерами прогуливающегося в одиночестве по улицам Лондона.
Сегодня день святого Валентина. Кто такой этот Валентин, я понятия не имею. Рэйчел рассказала мне что-то невнятное о каких-то влюблённых, которых кто-то и за что-то казнил ужасной казнью. По-моему, она и сама толком не знает, кто такой святой Валентин. Зато она прекрасно знает, что сегодня влюблённые дарят друг другу подарки. С большой натяжкой нас можно назвать влюблёнными, но это не имеет никакого значения. Значение имеют «валентинки» – открытки с сердечками. Эти сердечки – воздушные шарики, открытки, шоколадки – кажутся мне ужасно пошлыми. Что-то вроде котяток с бантиками или фальшивых бриллиантов.
Впервые о дне святого Валентина я узнал ещё в Москве, и тогда мне понравилась эта новая традиция. На первом курсе я был влюблён в одну девочку и подарил ей 14 февраля серебряное сердечко, ломающееся пополам. Моя возлюбленная тоже сделала мне подарок – маленькую фарфоровую свинку.
Я прекрасно помню: обмен подарками был приятен мне более всего потому, что давал возможность чувствовать себя европейцем. Мне казалось, что я теперь ничем не хуже, чем какой-нибудь англичанин или голландец, что я так же цивилизован и внутренне раскован, что у нас теперь общие ценности и что на мир мы смотрим одними глазами.
Сердечко мы с моей возлюбленной разделили и обещали друг другу беречь половинки. Но осенью я обнаружил пропажу. А возлюбленная моя, по странному совпадению, объявила, что выходит замуж за парня с факультета информатики.
Я возвратил ей фарфоровую свинку и приложил несколько своих детских фотографий. Но это не помогло. Она не вернулась ко мне. А я с тех пор больше не был влюблён. А так хочется...
Правда, каждый год 14 февраля я обменивался с какой-нибудь девушкой сувенирами. Но больше для того, чтобы чувствовать себя европейцем.
Здесь в Англии всё изменилось. А главное, я сам изменился. Я наблюдаю, вникаю, хочу понять и разобраться. Хочу найти чего-то.
Между прочим, я заметил одну характерную странность: религиозные праздники в Англии обладают свойством оборачиваться в свою противоположность. Я не застал Рождества, но, судя по рассказам друзей Рэйчел и той озабоченности, с которой сама Рэйчел носилась по Москве, скупая матрёшки и ростовскую финифть для целого батальона друзей и родственников, Рождество в Англии сродни стихийному бедствию. А ещё чем-то похоже на 7 ноября в СССР – до повода никому нет дела, зато все рады лишнему выходному.