Блуждающие огоньки

Глоток крепкого чёрного чая жёг горло. Слава спускался по лестнице медленно-медленно и чувствовал себя очень старым и очень глупым...

– Вы очень грустный человек, - сказала я через несколько минут.

Он вскинул глаза как дула:

– Почему?

– Потому что у вас грустное лицо, и серые волосы, и тихий голос, как шёпот дерева, когда оно говорит с ночным ветром. И потому, что у вас странная привычка разговаривать с незнакомыми людьми, и то, как вы говорите... Словно вам нужна правда. Мне не по себе от этого. Не комфортно. Но не страшно. Иначе... я не знаю, как вы... кто вы.. Я ещё не хочу знать. Но уже хочу, чтобы у меня было завтра. И... как вы думаете, грустный человек, сейчас я солгала вам?

Он подул на очередную порцию раскрошенных таблеток, и ветер унёс их то ли в Элладу, то ли в Рим. И мне почудилось, что он очень, очень старый...

– А что скажете сами? Да? Нет?

– Не знаю.

Покачал головой:

– Знаете.

Знала. И понимала - не признаюсь. Хватит. Сюр для одного дня зашкаливал. Я злилась... злилась и впервые за долгое время хотела жить.

– А хотите, я скажу вам ещё одну правду?

– Да.

Сказал тепло, спокойно, и я ненавидела его в этот момент.

– Хорошо. Только обещайте поверить в неё.

– И никак иначе.

– И после моих слов вы, лётчик и пришелец, встанете и уйдёте.

– С удовольствием. На сегодня разговоров достаточно. А завтра будет другой хороший день, не так ли?

Всё. Хватит.

– Вы неприятный человек. Слишком понимающий. Слишком... естественный, что ли. Я не могу выразить это точнее, но... вас можно вдыхать вместе с воздухом, пить вместо воды, и это станет привычкой. И придётся стать такой же, как воздух и вода... без фальши. И поэтому вы неприятны мне. Прощайте.

И он ушёл. Без слов. Но сдержав слово.

На телефоне несколько пропущенных вызовов, но проверять не хотелось. Слава сел на скамейку под ивой. С детства знакомый сквер. Мимо проходили люди. Наблюдать за ними было так приятно... Всё проходит. Все проходят. Старый, старый дурак. Жить не получилось, так поправить хотел? Ветеран теории заговора. Мало ли таинственного на свете? Друзей не вернуть. Анечку...

Опять заболела голова. Привычно и сильно. Таблеток, конечно, под рукой нет. Ладно, потерплю... а потом пойду домой и выпью вкусного чая.

Приподняв тонкие ветки ивы как занавес, на скамейку рядом опустился молодой человек. Хотя... нет, не молодой. Скорее - вне возраста. Длинные светлые волосы и огромные серые глаза. Не страшный. Не загадочный.

Слава молчал и ждал. Всё было спокойно, всё было как надо. И молчание тоже. Но, видимо, не для "линялого"

– Вы простите меня, Слава. Я не успел тогда. Бывает, не я успеваю... Особенно, если очень зовут.

Тихий голос вплетался в ветви ивы, нарастала в голове боль.

– Раньше мы не могли встретиться. Раньше нам не нужно было.

– А что, теперь стало пора?
– Слава думал усмехнуться, но голос прозвучал тонко, просительно.

– Стало. Хороший сегодня день, правда?

– Пожалуй.

Боль переместилась в лоб, за глаза, разваливая изнутри череп.

– Вы позволите?

Беловолосый положил руку на истерзанный болью лоб.

– Лучше?

Слава не ответил. Он иногда думал, как это будет, в какой день. Оказалось, в хороший. "И, если суждено мне умереть..."

– Милосердие - жуткая штука, правда?
– ну вот, наконец усмехнулся.

– Вовсе нет. Не путайте со справедливостью. Вы хотите меня о чём-то спросить? Или просто - уйти?

Да, конечно. "Что случилось тогда?" "Кто ты?" "Кто там был?" "Что меня ждёт после смерти?" "Это больно?" Многое хотелось узнать... ещё пять минут назад. Но не теперь.

И Слава совсем не удивился, когда тот, за кем он так долго гнался, наклонился и коснулся губами лба. Но успел улыбнуться.

Заметили Славу на следующий день. Он сидел, прислонившись к иве, словно спал.

Найденное неподалёку тело девушки с перерезанным горлом тоже сенсацией не стало. В большом городе такая смерть - не редкость. Последним вызовом на телефоне был некий "Олег"...

Хоронили их в один день. Проводить Славу пришли только "комсомольцы", да несколько репортёров. Потом, правда, один "познающий" говорил, что видел у кладбищенской ограды сразу двух "линялых", у одного глаза светлые, у второго - тёмные. Но на снимках их не оказалось, да и сам он не настаивал...