Блуждающие острова
Шрифт:
"Полковник, как странно ты говоришь... на каком языке?.."
"На птичьем... еврей научил... я уже говорил, что сидел в яме с евреем... тело его было изувечено старостью и пытками, изъязвлено, а душа как у ребенка... он только меня туда пускал добровольно и сознательно... место это было достойно избранных, а не меня...
Он верил, что все мы переселимся в другое небо, по его мнению, оно лучше, чем наше...
Еврей исчез ночью... перед исчезновением он говорил со мной... он излечивал меня словами, которые я не понимал... звучали они ритмично и мелодично, как изысканная поэзия или музыка...
Его слова заставляли меня то напрягаться, переживать, то действовали успокаивающе, доставляли удовольствие... я исполнялся благих надежд, ждал явления бога и его ангелов...
И бог нисходил, неся с собой сон и избавление от боли ран и страха...
Я звал еврея божьим одуванчиком... тело у него было тонкое, как стебель, а голова просто огромная, с вьющимися волосами, как у гиацинта..."
"И как ты попал в яму?.."
"Меня просто столкнули... еврей посмотрел на меня, сказал, что он не чужой мне..."
"А он на самом деле был не чужой?.."
"Даже неодушевленное испытывало влечение к нему, и бессловесное... деревья с листьями и плодами тянулись к яме, и птицы роняли в яму еду и все прочее, в чем мы испытывали необходимость...
Это он объяснил мне, что я состою из души и тела, и, как ему казалось, обладаю умом, но все это не мое личное...
Помню, я спросил его, где я был, когда меня не было, и куда я денусь, когда они меня убьют... чего еще можно было ожидать от чужих?.."
"И что он ответил?.."
"Он вздохнул, и лицо свое укрыл ладонями, как будто ожидал увидеть нечто ужасное...
Он сказал: мы пользуемся чужой собственностью... бог дал нам тело и вдохнул в него жизнь... и заберет его, хотя и не нуждается в нем...
Все возникшее его собственность... философы умалчивают об этом и о многом другом..."
"О чем ты думаешь?.."
"Я думаю, что и над богом есть бог..."
"Еврей говорил: возведи свой взор к небу и увидишь бездну... причина этой бездны бог, из-за которого все возникло и стало явным... но есть и нечто неявное, из-за которого все явное движется... многое в происходящем вызывает недоумение...
Я хотел бежать и спросил еврея, что мне делать?.. он сказал: оставайся со мной... тебя спасет женщина...
Я остался...
Когда еврей исчез, я заснул один, а проснулся с женщиной... она меня обвила руками, и я повис в воздухе... потом я стал подниматься...
Осел вытащил меня и женщину...
Откуда старик знал, что меня спасет женщина?.. он и имя ее назвал...
Я не видел, как еврей переселился к сущему... и могилы его я не видел...
Помню, два дня царили безветрие и тишь... на третий день, осознав свое бессилие, смерть опустила руки...
Ни венков, ни наград еврея я не видел, никто их не нес, но духовой оркестр был, трубы пели, и арфы, развешанные в ущельях...
Блаженная на паперти скалилась, хихикала, звенела браслетами и дышала ароматами преисподней... она уверяла, что она моя жена...
Облик и повадки у нее были опытной обманщицы и лгуньи...
Она пыталась и меня соблазнить, заглядывала в глаза, завораживала и возбуждала своими шепотами..."
"Так это она тебя вытащила из ямы?.."
"Что?..
нет, не она... другая, она сопровождала еврея на этапе... получала от него указания, терпела трудности и неудобства... умолчу о прочем...Блаженная могла быть хитрой, дерзкой, вздорной, но и милой улыбчивой, внушающей доверие, вожделенной..."
Полковник умолк... он стоял, смотрел на Еву и размышлял...
Историк улыбался... близнецы кружили его, взяв за руки, а он веселился и радовался...
Дав руку каждому из близнецов, историк сблизил их... между близнецами возникала приязнь и согласие...
Он видел, как близнецы обрастали пухом, перьями...
Когда близнецы исчезли в дымке, историк умолял их снизойти к нему...
* * *
Весь день странники кружили по пустыне...
Историк опустился на песок... он устал...
Устал и полковник, и Ева... все устали... историк и смерти был рад...
Ночью историк гостил у смерти, просил за Еву, давал душе вдохнуть изысканные ее ароматы, проникался ее красотой, хотя нужны были ему не запахи, и не красота, его волновала судьба близнецов... он боялся погибнуть, оставив их без покровительства судьбы...
Вел себя историк как неразумный... дети стали его добровольной манией, болезнью... и устранить ее было тяжело, если не невозможно...
Дети давали историку основание для гордости... услышав их голоса, он шел к ним, не сомневаясь, без отсрочек и отлагательств...
Осыпались камни, историк привстал... дети играли, оставив крылья за спиной... Каин делал булочки из песка и воды, Авель лепил овец и пас их...
Авель взглянул на историка и приложил палец к губам, чтобы историк никому не разгласил тайны, к которой его допустили...
Господь играл с детьми...
Тайны всплыли, но не по вине историка...
"Историк, ты стоишь перед этой кучей песка, как будто видишь играющих детей, слышишь их смех?.."
"Я вижу близнецов... Каина и Авеля..."
"Ты в своем уме?.. их нет..."
"Они есть... и там и в другом месте, повсюду... и я среди них..."
"Он играет... не заигрался бы..." - подумал полковник...
"Ты слышишь?.. они поют псалом правильно и складно..."
"Ляг, отдохни... душа твоя устала... смущается и обманывается призраками..." - полковник погрузился в размышления: что же такое предстало и запечатлелось в уме историка, и привело его в такое смятение?.. и не случайно бог навел паром на рифы, лишил историка опоры и оставил носиться в волнах, чтобы он избавился от этого смятения и продолжил писать книгу... а он снова детей нашел... и даже имена им дал и приметы...
В его видении нет ничего неясного и спорного, и, конечно, ему не нужны свидетели... и Ева была не нужна, чтобы их родить... нужен был змей...
Оставлю его...
Спрячусь и я в свою раковину... буду ждать старости и легкой смерти...
Конечно, не следует понимать меня буквально, это лишь словесный оборот, утешение в моей слабости...
Кажется, сегодня воскресенье, праздник... нет, дети мой праздник... они освобождают меня от пустых и бесцельных забот, от которых достигается только внешнее благополучие...