Бочка но-шпы и ложка яда

Я отстранилась, весело хихикая.

— Если ты всерьез собрался быть единственным, тебе стоило появиться пораньше. — Я тут же поняла, что сделала ошибку, взгляд его изменился, в нем по-прежнему полыхал огонь, но теперь огонь гнева, а не желания. — Жаль, — пожала я плечами. — Дважды я не предлагаю. — И попыталась выйти из студии, толкнула дверь, и тут Павел, вновь схватив меня, зажал мне рот ладонью. Я было обрадовалась, что он повел себя столь решительно (только к чему закрывать мне рот, кричать я не собиралась, раз сама напросилась), но тут выяснилось, что им руководят совершенно другие мотивы. В полумраке коридора в сторону лестницы не спеша шел мужчина.

Не спеша, то есть осторожно, на цыпочках, обуви на нем не было, скорее всего, он щеголял в носках, не издавая ни малейшего шума.

Он поравнялся с лестницей, я стояла, ожидая, что будет дальше, и тут он повернулся и, вне всякого сомнения, увидел нас. В студии все еще горел свет, и на фоне открытой двери мы были хорошо видны.

Забыв об осторожности, он бросился бежать в сторону входной двери, Павел рванулся за ним, и я следом.

Входная дверь оказалась открытой, это позволило ночному гостю без помех выскочить из дома.

Когда мы оказались на крыльце, его и след простыл.

Разумеется, он был где-то в саду, затаился, быть может, совсем рядом, но искать его в темноте — дело безнадежное и глупое.

— Какого черта ты не поставишь видеокамеры? — напустился на меня Павел, но тут же нахмурился и неопределенно произнес:

— Да-а… Ты его видела?

— Разумеется, — пожала я плечами. — Но не узнала.

Павел вроде бы мне не поверил.

— Вряд ли это кто-то из гостей, — хмуро заметил он, — раз парень воспользовался входной дверью.

— Это не повод думать, что он явился со стороны, — возразила я. — Мог оставить дверь открытой на непредвиденный случай. Если он к тому же оставил открытым окно в своей комнате, то сейчас уже в постели.

— И никаких мыслей о том, кто бы это мог быть?

— Я уже сказала, что не узнала его, — поморщилась я.

— Может быть, он тебе кого-то напомнил? — не унимался Павел.

— Напомнил, — кивнула я. — Моего второго мужа Костаса.

Мы вернулись в дом, и я заперла дверь на засов.

— Он действительно похож на твоего мужа? — вновь спросил Павел.

Я пожала плечами:

— Больше он точно ни на кого не похож.

— У твоего мужа были родственники?

— Сусанна лежит наверху, — напомнила я.

— А кроме Сусанны?

— Я единственная наследница.

— Вот что, давай посмотрим, как там себя чувствует Сусанна.

Поначалу предложение показалось мне довольно странным, но, когда мы поднялись по лестнице, я уже так не думала.

Я осторожно открыла дверь и заглянула в комнату Сусанны. Старушка мирно дремала, рядом на диване спала сиделка, сладко посапывая. Павел подошел к старушке и некоторое время разглядывал ее.

— Все в порядке, — сказал он вроде бы с облегчением. Сиделка сонно завозилась, мы поспешно покинули комнату.

— Ты думаешь, кто-то покушался на Сусанну? — нахмурилась я.

— Она ведь уже выпадала из окна? — пожал плечами Павел.

— Только из-за своего любопытства.

— Ты уверена, что у твоего мужа нет еще родственников?

— У Костаса? По крайней мере, я ничего о них не слышала. И я не понимаю, при чем здесь Сусанна?

— Может, старушке известно то, чего не знаешь ты.

Мы уже были возле моей комнаты. Павел толкнул дверь, вошел без приглашения, огляделся, потом заглянул в ванную. Я наблюдала за его перемещениями со смешанным чувством досады и настороженности. Вроде бы он остался доволен осмотром и направился к двери.

— Запрись на ключ, — наставительно сказал он.

— Тебя действительно интересуют только продажные женщины? — не удержалась я.

— Так-так… — Он вернулся от двери, замер напротив, сложив руки на груди. Выглядел он не то чтобы злым, скорее заинтересованным. — Проявила любопытство?

— Конечно. Ты не ответил на вопрос.

— Не думаю, что ты хоть в чем-то лучше их, — сказал он презрительно. — Ты готова лечь со мной, в надежде что я разговорюсь. Разве не так?

— Интересно, что такого ты можешь сказать, чего я не знаю? — усмехнулась я, и это неожиданно привело его в замешательство.

— В самом деле? — наконец спросил он, отводя взгляд.

Я видела, что он очень взволнован. Наверное, пытается решить, стоит открывать карты или нет, длилось это не более минуты. Взгляд его вновь приобрел твердость, а на губах опять появилась ухмылка.

— Спокойной ночи, — сказал он и коснулся губами моих губ, однако в этом прикосновении не было и намека на страсть. — Ты очень красива и в самом деле способна вскружить голову, но только самые безнадежные дураки дважды наступают на одни и те же грабли. — Он направился к двери, а я сказала:

— Помни, что ты обещал. Жду не дождусь.

— Даже не представляешь, как я хотел бы остаться, — засмеялся он.

— Что же тебе мешает?

— Так скверно потом чувствовать себя идиотом, — заявил он и закрыл за собой дверь.

— Послушать этого парня, — проворчала я, — так со мной могут спать только чокнутые.

Я чувствовала досаду от явного проигрыша, но вместе с тем в глубине души была рада, что он ушел.

Неизвестно, что бы я почувствовала, надумай он остаться. Я рухнула на постель, раскинула руки и сказала:

— Мама дорогая, кажется, я влипла. Вот уж некстати. Впрочем, это всегда некстати.

* * *

Утром я встала рано, чему способствовали два обстоятельства: душевные переживания, терзавшие меня всю ночь, и дикий грохот, который мог поднять с постели даже глухого.

Грохот доносился из комнаты Сусанны, и я малодушно решила проигнорировать его. Если сиделка сбежит, где я найду ей замену?

Расстроенная и даже несчастная, я спустилась в кухню, где тут же появилась Роза. Выглядела она как-то странно, точно собиралась сообщить о том, что уходит, и не могла решиться.

Признаться, меня это здорово обеспокоило, и я выдала свою лучшую улыбку, желая намекнуть, что никому не позволю испортить себе настроение.

— Лариса Сергеевна, — заунывно начала Роза. — Тут такое дело.., даже не знаю, как сказать…